Говоря, что нельзя было сделаться султаном, не будучи предварительно проданным, Шильтбергер также совершенно прав, так как войско Мамелюков, состоящее, как уже видно из их имени, из прежних невольников, присвоило себе право располагать престолом, по смерти султана, для кого-либо из среды своей. Де Ланнуа, который не менее Шильтбергера был поражен этим злоупотреблением, отзывается о нем следующим образом (р. 83): "Item, ne se fait icelui soudan jamais naturellement de la nacion de nulz d'iceulx du pale, pour ce que les gens d’iceulx pais sont trop meschans et de trop foeble condicion a bien garder leur pais, comme ils dient, ainchois le font d'aucun admiral esclave qui par le sens, vaillance et grant gouvernement de lui se scaura tellement advanchier qu'il aura acquis puissance et amis du soudan et des autres amiraulx et esclaves, sy que, apres la mort du soudan, par les choses dessus dictes il sera seigneur. Et est ainsi que par puissance et par parties qui les soustiennent, et nonobstant cesy ect il toujours en doubte et peril d'estre boute dehors par aucun autre dit admiral qui sera puissant autour de luy, soit par trahison ou par autres bendes qui seront favorables a celui admiral contre luy".
104
Из числа лиц, царствовавших или домогавшихся престола в Египте, во время пребывания Шильтбергера на Востоке, он прежде прочих припоминает султана "marachloch", или "Warachloch", и сына его Иосифа или "Iusuphda", в коих мы узнали (Гл. XI прим. 1) Беркука и сына его Фараджа. Кроме этих двух султанов, он говорит о каком-то "Mathas", или "Matthas", царствовавшем между ними. Наконец, исчисляет еще трех преемников Иусуфды: Zechem, или Zachan, Schyachin, или Syachin, и malleckhchascharff или Mellekhostharf, которого немного ниже называет "Balmander", или даже "Salbmander", по изданию 1814 года.
Не трудно угадать, что оба эти имени могут быть отнесены только к султану Бурсбаю, царствовавшему от 1422 до 1438 года и принявшему, при восшествии своем на престол, по господствовавшему в крае обычаю, титул Аль-Мелик и почетные прозвища Аль-ашраф Сенф-Эддин Абуль-Насир (благороднейший меч веры и отец победы: Weil, II, 167). Столь же легко узнается в несчастном Матасе Шильтбергера губернатор Малатии Минташ или Манташ, который, успевши на время занять место Беркука, все-такн погиб впоследствии (1393 г.) столь же жестоким образом, как и Mathas, с тем только различием, что не был распилен, но колесован. Даже может статься, что, по ошибке арабского автора или его переводчика, последний род смерти поставлен вместо того, о котором говорит Шильтбергер. По крайней мере, последнее наказание с давних пор было в моде как в Египте, так и в других странах Востока. Так, напр., по Диону Кассию (LXVIII, 52), Евреи, возмутившиеся при Траяне в Киренайке и в Египте, перепилили Римлян и Греков, коих могли схватить, намазали себе лицо их кровью и надевали их кожу. В одном из дельных примечаний своих к переводу сочинения Макризи, Катрмер (1,1. р. 72 пр. 103) приводит много примеров, свидетельствующих, что этот род наказания был еще в употреблении во времена Шильтбергера не только в Египте, но и в Персии, и между Монголами, как между прочими жертвами это испытали, может быть, русские князья, взятые в плен после сражения при Калке (Карамзин, III, р. 145).
Что касается Цехема или Цакана Шильтбергера, то можно, не ошибаясь, видеть в нем губернатора Сирии Джакама, который, возмутившись против Фараджа, был признан султаном в Сирии, но затем погиб в войне против Кара Иелека в 807 году магометановой эры.
Труднее сказать, какого именно из преемников Фараджа Шильтбергер разумел под своим Шиахин. Если судить по одному только сходству имен, то казалось бы, что он говорил о Шейх-Махмуде, царствовавшем в Египте до 1421 года и вступившем на престол после калифа Аббаса Алмустайна, который, по убиении Фараджа в 1412 г., сам несколько месяцев соединял в своем лице светскую власть с духовной. Но так как Шейх-Махмуд скончался в глубокой старости естественною смертью, то не мог иметь ничего общего с Шиахином, о мученической смерти которого Шильтбергер передает нам подробности, обличающие в нем очевидца его пытки. Ни один из прочих предшественников Бурсбая (Ахмед, старший сын Махмуда; упомянутый иеродиаконом Зосимою "царь Тотар" (Thater) и Могаммед, младший сын Махмуда) не претерпел участи Шиахина; поэтому остается только признать его за одно и то же лицо с губернатором Сафада Ацахири. Действительно, последний, поднявший знамя бунта в самом начале царствования Бурсбая (Weil, II, 169), был затем оставлен своими приверженцами, должен был сдаться и предан пытке (1423 г.), а потому мог быть подвержен тому жестокому роду наказания, о котором говорит Шильтбергер.
105
По Нейману (пр. 193), это письмо, равно как и титулы, в нем присвоенные султану, были выдуманы Армянами, по рассказам коих Шильтбергер передает их нам. Но и в этом случае издателъ его записок должен был стараться отыскать настоящее значение этих странных титулатур, дабы не давать повода думать, что Шильтбергер, действительно, иногда сам не имел никакого понятия о том, что нам передает. Таким образом, нам придется здесь защищать его, не против его клеветников, но против неловкости его почитателей.
Что же, во-первых, касается факта, что Бурсбай обратился письменно к разным христианским государям по случаю свадьбы своей дочери, то я в подобном поступке не нахожу иичего удивительного со стороны монарха, который находился в коммерческих и дипломатических сношениях с морскими республиками Италии, с королями аррагонским и кипрским и греческим императором, к которому назначено было, может быть, письмо, адресованное в rom, так как Шильтбергер под этим словом мог разуметь Рум и так как это имя означало тогда Грецию и даже турецкие владения в Европе и Малой Азии. Во-вторых, касательно же титула Бурсбая, был ли он выдуман или нет, я считаю не лишним списать его здесь сполна, дабы читатель мог его сравнить с переводом, поставленным мною в тексте, равно как и с примечаниями, коими я стараюсь оправдать tant bien que mal этот перевод. Замечу только предварительно, что следует только припомнить пышные выражения, которыми наполнены титулы владетелей восточных стран, чтобы допустить, что Бурсбай мог назвать себя владетелем разных земель, которые ему не принадлежали и на которые ни ему, ни находившемуся под его покровительством калифу, никогда не приходило на мысль осуществить свои притязания.
Вот титул по обеим рукописям. Имена, поставленные в скобках, относятся к изданной Пенцелем:
"Wir Balmander (Salbmander) allmachtiger von karthago, ain Soldan der elden Saracien, ein herr zu zuspillen (Puspillen) aiu herr des obristen gots zu Iherusalem, zu capadocie (Kappadocia) ein her jordans, Ein herr im orientenland, da das siedent mer usz gat, ein herr zu bethlahen, da uwer frow geboren ward, unser nifftel und ir sun unser neff von nazareth, Ain herr zu synay, von Talapharum (Capernaum) und des tals ze josaphat, Ein herr zu germoni, (Sormoni) an dem berg sint gelegen zwen und subentzig turen all verpracht mit marbelsteinen. Ein herr des grossen forsts, vierhundert mil lang und wol besetzt mit zwein und subenzig sprachen. Ein herr des paradis und der wasser, die dorusz fliessent, gelegen in unserm land capadocie (Kappadocia), ein vogt der hellen (Holle), Ain gewaltiger kaiser zu Constantinoppel, amorach von kaylamer (Aroch von Keylamet), Ain gewaltiger keiser zu galgarien, Ain herr des durren boms (des Thirmbaues) ain herr, da die sunn und der mon uff gat und zugt vom hochsten zum letsten, ain herr da enoch und helyas begraben sint. Item ein beschirmer des ersten priesters johan in der verschlossenen rumany (Rimaney) und ein veramunder zu wadach, Ain bewarender zu Alexander (Alexandrien), Ain anheber der vesten Stat zu Babilonie, da die zwo und subentzig sprach inn gemacht wurden, kaiser kuenig aller kueng. Ain herr Cristen, Iuden und haiden, Ain maeg (Freund) der goetter).
