Можно еще заметить, что во владениях короля-султана существует обыкновение, что замужние женщины могут, во время их праздничной недели, забавляться, как знают, и даже посещать общество мужчин, без позволения своих мужей или кого бы то ни было^[115]. Когда король-султан путешествует или принимает у себя иностранцев, он имеет обыкновение закрывать свое лицо, так что нельзя узнать его. Если ему представляется вельможа, то обязан предварительно три раза преклонить колена и целовать землю перед ним. Если посетитель язычник, то султан дает ему целовать руку; христианин же удостаивается только целовать рукав, которым султан покрывает руку свою. Во владениях короля-султана устроены по большим дорогам станции, где стоят лошади, упряженныее для вестников, им отправляемых и имеющих при кушаке своем колокольчик, который покрывается платком, пока не приближаются к станции. Тогда только они снимают платок и звонят колокольчиком. Лишь только на станции слышат этот звук, как им приводят лошадь уже убранную, и это повторяется до приезда к назначенному месту. Король-султан имеет подобное учреждение по всем дорогам.

Достойно еще замечания, что король-султан держит также голубей для отправления писем, так как у него много неприятелей и он опасается, чтобы его вестники не были ими задерживаемы. Чаще всего голуби с письмами отправляются из Каиро в Дамаск, между коими пролегает пустыня. Вот способ прлучения голубей в тех городах, где король-султан желает устроить сего рода почту. Сначала там держут запертыми пару голубсй и кормят их хорошо, особенно сахаром. Когда эти голуби привыкнут быть вместе, тогда уже самца приносят к королю-султану, оставляя голубку там, где она прежде находилась. Султан тогда маркирует голубя, дабы знать, из какого он взят города, запирает его в особенно приготовленную каморку и более голубки к нему не пускают, также кормят его гораздо хуже и сахара более не дают; все это делается с тем, чтобы он пожелал возвратиться в то место, откуда был взят. Наконец, когда его туда желают отправить, тогда уже привязывают письмо под его крыло и голубь прямо летит в тот дом, где был воспитываем. Там его ловят, снимают с него письмо и отправляют его по своему назначению^[116].

Иностранные вельможи или купцы, которые посещают короля-султана, получают от него предварительно подорожную, которую подданные его читают не иначе, как на коленях. Затем, поцеловавши это письмо, возвращают его предъявителю, оказывают ему всякого рода почести и водят его из одного места в другое, по его желанию. Можно еще заметить, что у язычников короли имеют обыкновение, когда отправляют одни другим посланников, снабжать их свитою, состоящей из двух, трех и даже шестисот всадников. Когда такой посланник приближается к султану, последний садится на престол, нарядившись блестящим образом, и велит повесить пред собою семь занавесок. По прибытии посланника на место, снимают эти занавесы один за другим, причем посланник каждый раз преклоняет колена и целует землю. Уже по снятии седьмого занавеса, он падает на колена пред королем, который протягивает к нему руку для поцелуя, после чего уже посланник передает ему свои поручения.

В Аравии встречается птица, именуемая сака (sacka), величиною больше журавля, имеющая длинную шею и широкий, длинный нос черного цвета. Ноги ее велики, похожи нижней частью своей на гусиные ноги и такие же черные. Цвета она такого же, как и журавль, а под шеей у нее зоб, вмещающий в себе окою кварты (fiertel) воды. Птица эта имеет обыкновение летать к воде и так наполнять ею свой зоб. Затем летит в безводную пустыню и выливает воду из своего зоба в яму, которую встречает в скале. Когда потом другие птицы прилетают туда напиться, она ловит из них тех, которыми хочет питаться^[117]. Пустыня эта та самая, чрез которую отправляются ко гробу Могаммеда.

XXXVІII. О горе св. Екатерины.

Чермное море имеет в ширину двести сорок итальянских миль и, несмотря на имя свое, не отличается красным цветом. Только местами береговой край красноватый. Так как это море, видом своим такое же, как другие моря, омывает Аравию, то через него переезжают, когда хотят посетить монастырь святой Екатерины и гору Синай, где я, впрочем, не был. Но мне об этом говорили христиане и язычники, которые также ходят туда на поклонение. Гору эту они называют Гушан-даг (muntagi, Mantag), т. е. гора явления^[118], потому что Бог там явился Моисею в горящей купине. На этой горе есть греческий монастырь с многочисленною братиею (convent). Члены его живут отшельниками, не пьют вина, не едят мясного и ведут жизнь примерную (sie sind goetlich leut: не divinus, но gatlich, conveniens), ибо они постоянно постятся. Тут горит много лампад; масло же, потребное для них и для пищи, доставляется в монастырь этот следующим чудесным образом: в то время года, кода оливы созревают, собираются все птицы края и каждая из них приносит оливковую ветвь в монастырь, где таким образом получается необходимое количество масла для лампад и для пищи. В церкви указывают за алтарем место, где Бог явился Моисею в купине. К этому священному месту монахи ходят босиком, потому что Бог приказал Моисею снять с себя обувь (schuch), так как он стоял на священном месте, которое и называется местом божиим. Три ступени выше, находится большой алтарь, где хранятся мощи св. Екатерины; показывая это святидище пиллигримам, аббат держнт в руке серебрянное орудие, которым жмет мощи, из коих тогда вытекает жидкость в роде пота, не похожая ни на масло, ни на бальзам. Эту жидкость он передает пиллигримам и показывает им затем голову св. Екатерины и другие священные вещи. Скажу еще о другом чуде, которое совершается в этом монастыре, где число постоянно горящих лампад равняется числу монахов. Коль скоро один из этих последних близок к смерти, одна из лампад начинает тускнеть и совершенно потухает, когда он умирает.

Когда же умирает аббат, тот из монахов, который служит для него панихиду, по окончании оной, находит на алтаре записку с именем того, кто должен сделаться игуменом, и лампада сего последнего сама собою зажигается. В том же аббатстве есть ключ, прыснувший из скалы, когда Моисей ударил ее своим жезлом. Недалеко оттуда есть церковь, построенная на том месте, где Матерь Божия явилась пред монахами; немного выше есть часовня, указывающая место, куда бежал Моисей после того, когда узрел Бога. Есть тут также часовня пророка Илии, построенная на отлогости горы Хорив. Недалеко оттуда — часовня на том месте, где Бог вручил Моисею десять заповедей; а на самой горе — пещера, в которой Моисей постился сорок дней. С подошвы этой горы дорога ведет чрез большую долину к горе, куда св. Екатерина была перенесеиа ангелами. Некогда тут стояла часовня, но теперь она в развалинах. Хотя тут собственно две горы (Хорив и Синай), но так как между ними пролегает одна только долина, то они, по причине их близости, подразумеваются обе под именем горы Сииай.

XXXIX. Об иссохшем дереве.

Недалеко от Хеврона есть долина и деревня Мамврия (mambartal), где можно видеть иссохшее дерево, называемое язычниками Куру-дирахт (kurruthereck, Kirrutherek). Это дерево, которое также называется Сирпу (Carpe, Sirpe), существует со времен Авраама и не увядало до тех пор, пока Спаситель не был распят на кресте. С тех пор оно иссохло; но есть предсказание, что с запада придет князь и велит читать обедню под деревом, которое тогда снова расцветет и принесет плоды. Оно весьма уважается язычниками и они хорошо его стерегут^[119], так как оно, между прочим, исцеляет страждущих падучею болезнью (wenn einer den vallenden siechtag hat), если только они к нему приближаются. Item считают два дня порядочной ходьбы от Иерусалима до Назарета, — города некогда значительного, где был воспитан наш Спаситель. Ныне — это деревушка, где дома повсюду раскинуты и которая окружена горами. Была церковь на том месте, где ангел Гавриил благовестил Деве Марии. Теперь там только виден столп^[120], хорошо сторожимый язычниками, ради жертв, приносимых туда христианами, которые они себе присваивают. Они охотно поступили бы еще хуже с христианами, но их удерживает предписание султана.