– Я заметил, что ты только на светленьких заглядываешься. А вот фигурка у рыженькой лучше.

– У каждого свой эталон красоты.

Объяснять, почему меня вдруг привлекла тощая блондинка, совсем не хотелось. Поэтому я предпочел молча изучать девицу со спины. Длинные пепельные волосы. Не совсем такой цвет, как мне хотелось, но тоже пойдет. Выглядят вполне ухоженными, живыми, приближены к оригиналу. Мне это нравится.

– Как говорится, о вкусах не спорят.

Хоть в этом мы похожи. Только вот мой «вкус» теперь под контролем одной светловолосой девушки. Если бы не она, не сомневаюсь, что оценил бы прелести рыженькой, уверен, она в моём вкусе, но вот цвет волос! Меня он приковывает к себе намного сильнее. Раньше я не делал никаких разграничений по цвету волос. Все девушки в этом плане были одинаковы. Но в одно утро всё поменялось. А может, не в одно утро. Тяжело сейчас что-то говорить, но мои мысли стали слишком шаблонными. Они все посвящены длинноногим блондинкам. Я прямо как подросток, зацикленный на общественных стереотипах.

– Планы на вечер есть?

– А у тебя есть предложения?

Каким будет предложение, я почти не сомневался. Зря, что ли, он столько времени пожирал глазами ту рыженькую, не поспевая расхваливать ее прелести? Думаю, в своих мыслях он ее давно раздел и даже больше. Да я и сам часто так делал.

– Почему бы нам не пригласить этих девочек ко мне в гости? Что скажешь? Думаю, скучать мы не будем. Раз твой дом для любых гостей под запретом, то можно и ко мне. У меня не такие хоромы, но нам же главное не это.

О да! Скучать нам не придется. Одна извращенная голова – это нечто, а когда их две и более? Тут безграничный полёт фантазии. Главное, что он отстал с просьбой устроить вечеринку у меня дома. Хотя как отстал, думаю, это только на время.

– Почему бы и нет? Сегодня суббота, можно и отдохнуть. Планов на вечер нет. Только помни: блондинка – моя, делиться не буду.

Представлять друга на блондинке, даже чужой блондинке, было не очень приятно. Лучше предупредить сразу, чтобы не возникло недопонимания.

– Ну всё, братан, договорились. Их я беру на себя, а тебя жду вечером к восьми.

– Давай, до вечера.

Смотрю, как за другом закрывается дверь раздевалки. Да, чего не сделаешь, чтобы не свихнуться.

Неужели я старею? На часах без пятнадцати двенадцать, и я еду домой на заднем сиденье такси. Или мне просто не хочется думать о реальной причине, которая должна через пятнадцать минут лечь на мой диван? Во всяком случае, факт остается фактом. Скоро я буду дома.

– Можно немного прибавить? За скорость доплачу.

Таксист поворачивается в мою сторону и улыбается. Деньги ему явно лишними не будут. Да и кто откажется от легких денег?

– Любой каприз за ваши деньги.

Вот уж точно, за деньги доступен любой каприз. Девочки оказались весьма сговорчивы, и мы с ними неплохо развлеклись. Возможно, даже повторим. И почему же я сломя голову начал собираться, когда увидел на часах 11:22? Интересно, мое объяснение, что «дома больная сестра», прозвучало убедительно? Моя блондиночка и правда оказалась весьма хороша, и я взял ее номерок. Пару раз я с ней точно еще встречусь. У нее были такие же голубые глаза, живые голубые глаза. Только если присмотреться, можно увидеть на радужке черные точки, которых нет у моей сестры. Ее глаза «чище». Но если недоступен оригинал, можно воспользоваться и моделью. Какое же там определение модели? Модель – прообраз реального объекта? Тот, кто давал такое определение, не представлял, насколько точным оно будет. Интересно, он знал, что его понятие в таком контексте будет применяться к живому существу, к девушке?

– Мы на месте. С вас триста и плюс за срочность двести.

Молча сую купюру и выхожу. На часах 23:56. Успеваю. У меня есть еще четыре минуты.

Уже двадцать минут первого. Лежу и смотрю в потолок. Сестры всё еще нет. Странно. Обычно в это время она уже сворачивается калачиком и засыпает под боком. Может, у себя уснула? Да нет. Не может такого быть. Она всегда приходит, всегда ровно в двенадцать. Никогда не опаздывала.

Как же раздражает это ожидание! Тем более если ждешь непонятно чего и непонятно для чего. Во время такого ожидания минуты можно смело приравнивать к часам. Только потом не стоит удивляться, что так быстро постарел. Нужно было быть более спокойным и «незаморочистым».

Может, самому сходить и посмотреть, где она?

Встаю. Так. Теперь нужно придумать для себя стоящее оправдание. Зачем мне сейчас выходить из комнаты, пересекать коридор и стучаться в дверь?

Моя сестра может быть больна. Может, у нее болит живот или температура. А может, она упала, рассекла коленку – и теперь у нее идет кровь. Ведь уехал я рано, не видел, чем она занималась. Вдруг она порезалась, пока готовила ужин? Или еще что-нибудь в этом духе?

Сегодня должна была прийти домработница, если бы что-нибудь случилось днем, она бы мне сообщила. Тогда я зря беспокоюсь? Только вечер длинный, случиться могло всякое.

Чёрт! Проще уже сходить. Искать повод, если просто хочешь сходить? Может, проще признаться, что хочешь этого и всё? Перед кем я тут собираюсь оправдываться? Кроме меня и сестры, в доме никого нет.

Быстрым и широким шагом пересекаю коридор и без стука заваливаюсь в комнату.

Ничего из того, что я себе придумал, не случилось: ни крови, ни скрученности на кровати от боли. Моя сестра сидела на широком подоконнике, обложенная подушками и укрытая пледом, и читала. Да, вот так просто сидела и читала. Бледный свет от бра делал ее волосы золотистыми, а кожу – смуглой. Она внимательно смотрела на страницы книги и не сразу заметила меня, дав мне время насладиться ее видом. Да. Признаюсь. Я наслаждался ее видом. И когда она на меня посмотрела, я вздрогнул. В первый раз за всё время ее глаза были живыми, они выражали эмоции. Только вот понять какие, с такого расстояния казалось нереальным. А может, это просто мое воображение? Или это свет от бра? С чего вдруг на ее лице появился проблеск эмоций? Эмоции направлены на меня или это впечатление от книги?

– Ты почему не спишь? На часы смотрела?

Молчит.

– Кажется, пора ложиться спать. Ты так не считаешь?

Молчит. Пристально смотрит и молчит. Причем с каждой минутой взгляд становится всё более и более «мертвым».

– Может, ты уже уберешь книгу и ляжешь спать?

Молчит. Просто смотрит и молчит. А ведь, если подумать, какие у меня аргументы? Время? Ей не десять, может и позже ложиться. Хочет читать? Пусть читает. Не пьет же тут и не курит, наркотики рядом не лежат.

– Иди спать.

Я продолжаю гнуть свое. Не могу отступиться. Я хочу, чтобы она меня послушала. Хочу, чтобы пошла спать. Молча встает, не спеша убирает книгу на полку, выключает бра и ложится в кровать. В свою кровать. Не могу понять, что заставило меня впасть в ступор. То, что она меня послушалась, или то, что легла в свою кровать. Она не прошла мимо меня и не пошла в мою комнату. Она легла спать в свою кровать. Легла в чём была, не переодеваясь. Просто легла, укрылась одеялом и отвернусь.

Не знаю, сколько я стоял, но всё же смог взять себя в руки. И правда, почему она, в конце-то концов, должна была идти спать ко мне? Да, может, потому, что всю неделю она ложилась со мной, а сейчас, ничего не говоря, легла к себе в кровать. Хотя она и не говорила, почему ложилась ко мне. Так что я не вправе что-то от нее требовать. Может, у нее была череда кошмаров, а вчера она закончилась?

Разворачиваюсь и иду к себе, не забыв на прощание хлопнуть дверью. Да что же это? Меня переполняет злость. Чёрт! Ничего не могу с собой поделать. Приятная нега после качественного секса испарилась. О том, чтобы лечь спать, даже речи идти не может. Мне нужно выплеснуть куда-то свою злость. И лучший способ – это груша. Отец, сколько я себя помню, любил побить грушу после тяжелого дня, и потому на теплой террасе у нас была парочка. Он выплескивал всё на нее, чтобы даже случайно не наговорить своей семье лишнего, не сорваться. И когда весь негатив уходил, у него просто не оставалось сил на такие глупости. Да, это то, что мне сейчас поможет.