— Если я не выплыву, Джек, ты займешь мое место. Спаси Мелли ради меня и не давай ее больше в обиду.

Джек кивнул и отвел глаза, встретившись взглядом с Таулом. Ему было стыдно. Голубые глаза рыцаря выражали безграничную муку.

— Прости, Таул. Не надо было мне упоминать о Мелли.

Таул, словно не слыша его, поправил удила и пригладил лошади гриву. Потом ласково потрепал ее по шее и сказал:

— Мелли для меня все, Джек. Но с тех пор, как мы выехали из Марльса, мне кажется, что мало просто спасти ее. Я должен быть достоин стоять с ней рядом. Я не могу явиться к ней с грузом моих неудач и ожидать, что она будет любить меня, несмотря на них. Она заслуживает лучшей участи. — Таул беспомощно махнул рукой. — Если я теперь откажусь прыгнуть в воду, то наврежу не только себе, но и Мелли.

Джек понял, что Таул прав. Он должен пройти через это испытание — не только для того, чтобы завоевать доверие рыцарей, но и чтобы доказать самому себе, на что он способен.

— Что будет, если ты добьешься успеха?

— Сам не знаю, — пожал плечами Таул. — Никакого плана у меня нет. Я знаю только, что хочу помочь рыцарству вернуть утраченное. — Он помолчал и добавил: — Да и себе тоже. — Словно смущенный этим признанием, он быстро продолжил: — С упадком ордена рыцари лишились всякого идеала, превратившись в обыкновенных купцов и наемников. Когда-то слово «рыцарь» значило многое: чужие люди доверялись тебе, а старушки приглашали к себе в дом. Все без опаски обращались к нам за помощью. Теперь то же слово на севере означает «наемник», а на юге — «беглец». — Таул помолчал опять, глядя на озеро. — Я хочу вернуть прежние идеалы. И тем, кто дезертировал, и тем кто только подумывает об этом. Тем, кто нас сейчас окружает, и себе самому.

Джек никогда еще не слышал от Таула столь длинной и страстной речи и только теперь начал понимать глубину его чувств. Ничто не удержит его от прыжка — разве что связать его и одурманить. Мало ли безумств совершил сам Джек: он помог бежать золотоволосому незнакомцу, явился в ларнский храм с пригоршней камней вместо оружия, велел спустить шлюпку в разгар бури — однако благодаря всем этим безумствам они и дожили до нынешнего дня.

Они все время опирались на веру — в пророчество Марода, друг в друга и в то, что все возможно. Джек оттащил свою лошадь от клочка травы и продолжил восхождение. Можно ли упрекать Таула за то, что он задумал совершить еще один безумный прыжок?

Все выстроились на берегу полукругом — молча, с серьезными лицами, с обнаженными мечами и кольцами на обнаженных руках.

Таул посмотрел в глаза каждому и к каждому протянул незримую нить. Они смотрели на него с угрюмым уважением: водопады — наивысшее испытание для рыцаря. Этим испытывается не мастерство, но мужество и сердце. Если ты веришь во что-то настолько, чтобы прыгнуть в водопад, — будь ты хороший человек или дурной, в силе твоих убеждений никто не усомнится.

Этого и хотел Таул — доказать рыцарям, что он верит в себя.

Он шагнул назад, к потоку. Джек поднял руку — то ли прощаясь, то ли желая предостеречь. Увидев Джека издали, Таул еще раз подивился перемене в нем — тот выглядел теперь намного старше.

Хват стоял потупившись, сгорбив плечи и крепко стиснув кулаки. Темные волосы падали ему на глаза. Таулу хотелось сказать ему что-нибудь, как-то успокоить, но лживые обещания у водопадов неуместны. Джек обнял мальчика за плечи — придется Хвату обойтись этим.

Таул обернулся лицом к горной реке Виралай. Она бежала через долины, скалы и ущелья, раздуваясь во время весеннего таяния снегов и убывая зимой. Сейчас она обмелела до двух третей своего обычного уровня. Мелкая и холодная, она текла медленно до самого поворота перед водопадом. Там она, вильнув, уходила в ущелье между отвесными утесами, и те, кто стоял на берегу, не могли видеть водопад.

Они не увидят, как Таул перевалит через его порог. Они подождут, пока он не скроется из виду, а потом спустятся по тропе к озеру. Исчезнув за поворотом, Таул окажется совсем один. У них ушел почти час на то, чтобы подняться сюда, и не менее получаса потребуется, чтобы спуститься вниз, — к тому времени он либо выплывет на берег, либо утонет.

Таул снял кожаный камзол и тяжелые сапоги, отстегнул меч и сложил его на землю. Нож он хотел оставить тоже, но передумал и вернул его в ножны.

Не оглядываясь больше назад, он произнес: «Эс нил хесрл» — и прыгнул в реку.

От холода у него захватило дух. Температура воды была близка к точке замерзания. Времени у него в обрез — скоро он окоченеет. Рубашка и штаны, бывшие на нем, промокли мигом, и вода обожгла кожу.

Течение подхватило его и унесло прочь от берега, затягивая в глубину. Вода плеснула в лицо, накрыла с головой. Таул оглянулся на берег. Рыцари сквозь зеленую пелену казались сборищем ведьм. Одолеваемый смертельным холодом, Таул закрыл глаза. Мшисто-зеленый свет сочился сквозь веки. Таул выставил голову из воды и вдохнул воздух. Течение тут же опять утянуло его под воду.

С возрастающей быстротой его тащило вперед и вниз. Поначалу Таул еще работал руками и ногами, стараясь не поддаться и удержаться на поверхности. Леденящий холод побуждал его свернуться в комок, но он упорно греб, одолевая пробиравшую его дрожь.

На излучине дрожь превратилась в тряску. Усилившееся течение сковывало его ледяным поясом и еще пуще тянуло в глубину. Таул напряг плечевые мускулы и замолотил руками по воде. Голова высунулась на поверхность — воздух согрел ему лоб и обжег легкие. Таул сделал два глубоких вдоха, и его снова увлекло вниз. Он отважился еще раз открыть глаза. Все было зеленым и вверху, и внизу — над ним рябила река, под ним клубились водоросли.

Внезапно его развернуло, и он ударился подбородком обо что-то твердое. Он порадовался этой боли — все, что угодно, лишь бы перебороть холод, сковывающий ум. Опаснее всего было бы лишиться сознания. Он не должен уступать.

Обрыв приближался. Мелкие водовороты в реке раскручивались, повинуясь непреодолимой тяге водопада. Таулу казалось, что его засасывает в большую воронку, расположенную впереди. В легкой панике он открыл глаза, стараясь определить, где находится. Рябь на поверхности преобразилась в прямые линии. Он плыл теперь очень быстро. Река впереди обрывалась прямо в серовато-зеленое небо.

Он нуждался в глотке воздуха, но руки плохо повиновались ему, и он не чувствовал пальцев. Вытянув шею насколько возможно, он заработал локтями, всплыл сквозь густую пелену наверх и дохнул. Так дышат ныряльщики перед погружением, наполняя легкие до отказа и выжимая из них воду. Вода, вылившаяся изо рта, отдавала медью и гвоздикой.

К зелени теперь примешивалась обильная белизна. Скалы пенили воду наверху, но внизу было все так же тускло.

Таул перестал шевелиться, боясь истощить свои силы. Этот последний глоток воздуха должен помочь ему преодолеть водопад.

Теперь он полностью ушел под воду. Течение перевернуло его на спину и несло ногами вперед. Паника оставила его, и он был спокоен. Теперь ему грозит только то, что за водопадом. Мелли проживет и без него, орден тоже, Джек управится с Кайлоком сам — всякая победа преходяща, кто бы ее ни одержал.

Гул наполнил уши Таула. Его засасывало в пустоту. Безвольное тело несло вперед, и между ним и небом неслась вода. Оно приоткрылось на миг, серо-зеленое небо, — и мир тут же вывернулся наизнанку.

Таул полетел вниз. Течения больше не было — он падал вместе с водой. Ветер свистел вокруг, он дул вверх, а вода влекла вниз.

Лучистый свет переливался всеми оттенками зелени, и вода сверкала ослепительными каплями.

Но какой холод, какой леденящий холод!

Таул рухнул вниз, в основание водопада.

Удар сотряс его до основания, запястья хрустнули, зубы лязгнули. Водопад вбивал его вниз, в озеро.

Зелень делалась все гуще, все тяжелее — и все холоднее. Свет померк. Таул погружался глубже, оставляя мир позади.

Вода тяжелым плащом одела плечи. Холод усыплял. Таул отдался ледяной мгле, отрешившись от всех своих мыслей, мечтаний и клятв. В его легких больше не было воздуха, и будущее утратило власть над его сердцем.