Застывший от долгого стояния на одном месте, продрогший и усталый, Хват выбрался со двора. Не имея больше сил, чтобы запутывать след, он устремился к Таулу кратчайшей дорогой.

Кайлок давно уже перестал отмерять свое лекарство так, как учил его Баралис. Полагалось брать лишь столько порошка, сколько помещалось в ямке ладони, — Кайлок же принимал его пригоршнями. Скользя в стакан, порошок сверкал как стрела, летящая в цель. Кайлок запивал его чашей красного вина — и лишь тогда вновь мог дышать свободно.

Теперь он на время избавится от этих ужасных припадков, когда череп точно сдавливает мозг, а мысли выворачиваются наизнанку, обнажая кровоточащее мясо. Хоть малая, но польза.

Пока Кайлок уже вторично принимал свою дозу, двое часовых вынесли из его шатра тело молодой девушки. Приступ был скверный как никогда. Страсть превратила его в лютого зверя.

— Подберите руку, — приказал он солдатам.

Эти дурни тащили ее слишком низко, и рука волоклась по ковру. Теперь ковер испачкался заодно с подушками и простынями. Весь шатер разит ею, и все вещи придется сжечь. Кайлок отпихнул солдат и вышел в ночь.

Небо всегда виделось ему темным, и он с удовлетворением отметил, что черный с пурпуром небосвод Брена ничем не отличается от остальных.

Они стояли лагерем чуть южнее города — так близко, что видели его стены, чувствовали запах его дыма и слышали, как скрипят повозки на его улицах. Кайлок смотрел на высокие укрепления Брена. Поистине этот город создан для него. Это не напыщенная резиденция вроде Харвелла, не жалкая деревня вроде Хелча — это растущий молодой город, дерзкий, задиристый юнец. Он не сидит по уши в собственной грязи, как другие города: горный ветер по ночам уносит вонь, а дожди смывают грязь в озеро.

Озеро, горы и стены: нет в Обитаемых Землях города столь неприступного, как Брен. Сама судьба сулила ему стать центром империи. Длинная вереница его герцогов приготовила город для Кайлока — они воздвигли эти стены, укрепили ворота, выковали многочисленные подъемные решетки. Теперь они завершили свое дело и потому должны были уйти. Больше в Брене не будет герцога.

Кайлок допил бокал. Лекарство придавало вину сладость. В ноздри ударил запах жареного мяса, и он догадался, что солдаты бросили девушку в костер. Теперь никто не сможет ее опознать, и никто, кроме него и часовых, не узнает, кто она была и что с ней сталось. Ее разодранная грудь оплавится в огне, переломанные руки превратятся в россыпь обгорелых костей. И выражение ужаса исчезнет с ее красивого лица. Ее сочтут еще одной зараженной шлюхой, сожженной для блага лагеря.

Кайлок пожал плечами.

Теперь он чувствовал себя намного лучше. Лекарство сделало свое дело — мир становился плотнее, темнее и куда устойчивее, чем прежде. Это унимало снедающую Кайлока ярость. Последнее время с ним творилось что-то неладное. Он все чаще терял власть над собой: сильнейшие судороги терзали его тело и мозг. И всегда этому сопутствовал металлический вкус во рту.

Совсем недавно, когда он лежал в постели с этой девушкой — он как раз привязал ее руки к столбику, а шею — к изголовью и нагрел до нужной степени воск, — страшная судорога сотрясла все его существо. Точно огромная рука сдавила его внутренности выдавив желчь в рот. Мозг распух — или череп сжался, — и мысли больше не помещались в голове. Ее распирало изнутри, и растерзать лежащую рядом девушку — единственное, что могло помочь.

Он накинулся на нее как зверь. Зубы его превратились в клыки, а пальцы — в когти. Тьма овладевала им — он сражался не с девушкой, а с тьмой. Если девушка кричала, он этого не слышал, если она боролась, он этого не замечал. Он ощутил только струю ее крови, охладившую его щеку, и слабый трепет ее предпоследнего дыхания. Когда она испустила последний вздох, он прогрыз себе дорогу к свету. Нутро утихомирилось, и давление в голове прошло. Из носа текла кровь, и он сплюнул, чтобы избавиться от мерзкого вкуса во рту.

— Гонец из Халькуса, государь.

Кайлок круто обернулся — он не слышал, как подошел часовой. Когда тот подавал ему запечатанный пергамент, король поймал взгляд, брошенный часовым на его камзол. Кровь девушки выделялась темным пятном на золотом шитье.

— Кровь, пролитая втайне, связывает мужчин крепкими узами, — очень тихо сказал Кайлок. — Ступай, мой друг, и никому не говори о том, что видел.

Солдат упал к его ногам.

— Государь, я готов из целой армии выпустить кровь по вашему велению.

Кайлок благодушно кивнул и знаком приказал ему встать.

— Твоя преданность не будет забыта.

Солдат поклонился и ушел.

Кайлок улыбнулся. Каждый день он открывал новые стороны власти, доступной только королям. Способность вызывать в людях нерассуждающую преданность есть дар, ниспосылаемый богами. То, что человек не сделает за деньги, он не задумываясь сделает за веру. Его люди верят в него: он выигрывает войны, не останавливается перед опасностью, и враги ненавидят его. Он пообещал своим людям хорошую добычу и сдержал свое слово: женщины или дети, что кому по вкусу, золото, зерно, новые назначения — а кому охота, пусть тешится разрушением. Город, подожженный в пылу кровожадной ярости, — лучшая награда за день на ратном поле. Ничто не вселяет такого презрения к врагу, как зрелище того, как он исчезает в огне.

Кайлок взломал восковую печать. Да, его люди ему преданы, и содержание письма доказывает это.

Перед рассветом его мать умрет. На ее северный замок нападет свирепый отряд хальков. Никого не останется в живых, никто не расскажет о том, что там случилось. Кедрак, старший сын Мейбора, продумал все до мелочей, вплоть до насилия над вдовствующей королевой и поругания ее тела. Но самым вдохновенным был замысел самого Кайлока. Мертвое тело королевы должны положить на аннисский флаг, чтобы казалось, будто хальки действуют в союзе с этим горным городом. Королевства придут в ярость, узнав об этом, и следующий шаг Кайлока — а у него на очереди как раз вторжение в Аннис — наверняка получит поддержку. Какое государство стерпит убийство и поношение своей любимой и недавно овдовевшей королевы?

Вторжение в Аннис — это всего лишь военная хитрость. Армия понадобится ему для другого — но пусть враги думают, что осада Анниса для него дело чести и он никуда оттуда не двинется. Кайлок устремил взгляд на темные громады бренских стен. Вот удивятся все, когда узнают, каковы его настоящие планы. Аннис, конечно, он тоже возьмет со временем — несколько месяцев погоды не делают.

Он стал читать дальше. Кедрак достаточно умен. Как удачно подгадал он расправу над королевой ко взятию последних халькусских городов! Кайлок был очень доволен Кедраком. Теперь, вступив в брак с Катериной, король сможет поднести Халькус в полную ее собственность. Царственный жест — но нет такого дара, который был бы достоин Катерины.

Он не мог дождаться встречи с ней. Он придет к Катерине свободным. Со смертью матери ничто уже не будет связывать его. Он сможет целиком и полностью отдать себя своей супруге — и, когда он падет к ее ногам, она навсегда очистит его от скверны материнского чрева.

Кайлок повернул обратно. Слуга, хорошо знающий его привычки, уже должен был согреть воды. Он грязен и нуждается в омовении. От его рук и одежды исходит зловоние. Он не смеет даже думать о Катерине, покуда от него пахнет убитой им шлюхой.

Джеку опять снилась Тарисса. Мысли, которых он так старательно избегал в дневное время, ночью брали свое. Тарисса в снах то смеялась и дразнила его, веселая, точно девушка с молочного двора, то плакала и на коленях молила его взять ее с собой.

А он всегда, даже в снах, уходил от нее прочь — и только этой ночью он услышал за собой ее шаги...

У него бурно забилось сердце, и он обернулся, но ее не было. Однако шаги слышались еще ближе, чем прежде. Где же она? Земля уже содрогалась от грома шагов.

— Он тут, — сказал чей-то голос.