Далее инородцы, попавшие под власть русских, и видевшие со стороны русских лишь жестокость, весьма понятно относились не весьма доверчиво к русским докторам, которых к тому же было слишком недостаточно для оказания действительной помощи.

И вот в административных сферах возникал вопрос — как помочь горю, как спасти инородца, как вселить в нем уверенность в необходимости, в пользе обращения к врачу?

На подобный вопрос ответ давался очень скоро и очень легко и ответ на первый взгляд вполне логичный, правильный, долженствующий явиться настоящею панацеею от беды: нужно образовать контингент врачей из самих же инородцев, к этим врачам инородец будет относиться с доверием. И началась бесконечная трата инородческих денег^[72]. Выбирались башкирские и киргизские малолетки и посылались в Казань в гимназию в университеты для обучения медицине, местным врачам при госпиталях давались приказы обучать инородческих детей оспопрививанию и фельдшерскому искусству.

Попытки оканчивались неудачами — большинство вольных сынов безграничных степей не выносили условий цивилизованной жизни и гибли недоучившись, часть приходилось возвращать обратно, так как брались сравнительно большие дети, не имевшие никакой предварительной подготовки и, конечно, не могущее осилить всех мудростей европейских наук Когда подобные попытки терпели фиаско, то решили устроить учебное заведение для обучения фельдшерскому искусству в самом Оренбурге^[73]. Эта школа. здание ей мы указали выше, была открыта в 1847 году в нее поступило 5 мальчиков из киргиз — из них двое умерли через 3—4 месяца, после поступления в школу, не смотря на крепкое здоровье. Весть о смерти их быстро разнеслась по степи и была причиною того, что при всех употребляемых со стороны начальства мерах, не только не являлось новых охотников поступить в школу, но и поступившие в нее то по болезни, то по семейным обстоятельствам выбыли. К 1857 году в школе был только один ученик из киргиз Хамза Карджасов Затруднения в подыскании положенного числа кандидатов привели к тому, что администрация пограничной комиссии в 50-х г.г. отозвалась о неприменимости для киргизов обучения фельдшерскому искусству и с согласия Оренбургского генерал губернатора Катенина, ассигнуемой на содержание фельдшерских учеников сумма стала давать иное назначение — употреблять на жалование прикомандированным к комиссии киргизам. Но следующий начальник края генерал Безак пожелал, чтобы обучение киргиз фельдшерскому искусству продолжалось во что-бы ни стало. Стали опять собирать киргизских детей, снова полились слезы по степи — и в результате всего этого административного усердия только четверо киргиз окончили курс в фельдшерской школе, открытой специально для киргиз и просуществовавшей с 1847 по 1871 год т. е. почти четверть века.

Говоря об этих попытках, нельзя не вспомнить и того обстоятельства, что, благодаря им, в России появилась первая женщина-врач — доктор медицины Варвара Александровна Кашеварова-Руднева^[74].

В. А. Кашеварова-Руднева, несчастливая в первом своем браке, бросила своего мужа, купца-самодура, и уехала в Петербург на акушерские курсы учиться. Это было в 1861 году, когда заря свободной жизни поднималась над нашею родиною. Средств к жизни у Кашеваровой не было никаких, жажда учения велика — и, благодаря случайности, Кашеварова сделалась стипендиаткою иррегулярных войск Оренбургского края. Но при принятии этой стипендии ей было поставлено обязательным условием обучение лечению сифилиса. Такое странное на первый взгляд условие зависело от того обстоятельства, что начальство башкирского войска уже давно ходатайствовало о командировании в Оренбургский край женщин-медиков, так как религиозный закон не позволяет женщинам магометан пользоваться услугами врачей из мужчин Женщин-медиков не было и изобрели паллиатив, стали обучать акушерок, едущих в Оренбургский край, науке о сифилитических болезнях.

Кашеварова кончила курс акушерства, приехала в Оренбург, явилась к генерал губернатору Безаку и заявила, что она желает быть доктором, так как иначе она не может лечить башкирок от сифилиса. Старик сановник вежливо встретил молодую акушерку и, узнав про ее ходатайство, добродушно потрепал по плечу и сказал: «хорошо, сделаем вас и доктором».

Действительно, благодаря ходатайству Безака, военный министр Д. А. Милютин разрешил прикомандирование Кашеваровой к медико хирургической академии на 5 лет для прохождения полного медицинского курса. Кашеварова прослушала курс и, благодаря ходатайству Н. А. Крыжановского, была допущена до экзаменов, которые блестяще, выдержала, удостоилась диплома на вторую золотую медаль и признана была доктором медицины.

Таким образом, башкиры и не предполагали, что они или вернее их деньги — Кашеварова получала стипендию из башкирского капитала — послужили к разрешению у нас до известной степени вопроса о женском медицинском образовании.

XXVI.

Вместе с вопросом об оказании медицинской помощи связан вопрос об эпидемиях. Город Оренбург в этом отношении является многострадальным городом и рисуемая нами картина была бы далеко не закончена, если бы мы не коснулись и этого вопроса. Оренбург звался вратами Азии и, действительно, через эти ворота и прошла в Россию азиатская гостья — холера. Холерные эпидемии в Оренбурге были многочисленны^[75]; вот их даты: 26 августа 1829 года началась первая эпидемия, закончилась она 28 октября 1831 года, (действовала холера как в эту эпидемию, так и в следующие, конечно с перерывами на зиму), заболело 32089 человек и умерло 12377 (во всей Оренбургской губернии). Вторая эпидемия продолжалась с 15 сентября 1847 года по 21 сентября 1856 г., т. е. в продолжении 10 лет, причем первые два года она действовала бесперерывно, затем был промежуток 1850—1853 год, когда холерных заболеваний не наблюдалось, но 18 июля 1853 года эпидемия снова вспыхнула и до 1856 года была ежегодно. Во вторую эпидемию заболело 66844 человек и умерло 29807 человек. Третья эпидемия захватывает период 3 сентября 1866 года и 17 декабря 1872 года с числом заболевших в 14188 человек и с 4718 жертвами, а четвертая эпидемия началась 9 июля 1892 года закончилось 5 ноября того же года, причем в самом Оренбурге заболело 2741 и умерло 1652, во всей губернии число больных — 12015 с 6434 смертельными исходами.

Таковы цифры холерных эпидемий они унесли в губернии 53336 жертв. Весьма понятно,что эти цифры далеко не соответствуют действительности, они слишком уменьшены — и в 1829 году да и в 1847 году статистики не существовало.

Во время холеры 1829—1831 годов — город Оренбург окружался карантином, из города и в город никого не пускали, избирался особый смотритель карантина, который и передавал в город припасы; лечение — но какое же лечение существовало в то отдаленное время. Холера 1848 года была прямо ужасна^[76]; старожилы рассказывают, что люди умирали на улицах, что все, кто только мог, убегали из города. Описания холерных эпидемий прошлого времени пока нет, председателем архивной комиссии А. В. Поповым приготовлен к печати обширный труд — история холерных эпидемий, но он пока неиздан, лично нам не приходилось работать по архивным данным по этому вопросу и поэтому мы должны ограничиться лишь общими фразами. Более подробные данные мы приводим о холере 1892 года и о предупредительных мероприятиях от заноса холерной эпидемии в 1905 году.

В 1892 году холера началась в Оренбурге, как мы уже и сказали выше, 9 июля. Подготовка же для борьбы с холерою началась 19 мая 1892 года. когда было созвано экстренное заседание думы^[77], при участии врачебного инспектора и санитарного врача и была принята программа мероприятий, выработанная врачебным отделением и физико-медицинским обществом. Город был разделен на 8 участков, для каждого участка из гласных были выбраны почетные попечители, наконец решено было выписать 10 врачей, нанято столько же фельдшеров и 8 санитарных надзирателей. У города по обыкновению не было денег, город мог ассигновать только 1 т. рублей, но были получены еще пять тысяч от Московского благотворительного комитета. 15 июня были организованы 8 амбулаторий, снабженные необходимыми медикаментами, при каждой амбулатории состоял фельдшер и санитарный надзиратель. 18 июня в городе открыла действие санитарно-исполнительная комиссия, которая выработала ряд обычных предупредительных мер, как то очистка города, надзор за приезжающими, за базарами, осмотр домов и пр . Меры эти российские города обыкновенно принимают в экстренных случаях и меры эти почти всегда являются безрезультатными, — эпидемия появляется и разыгрывается. Осмотр города дал следующие результаты: в 1-й части осмотрено 488 дворов, устроено помойных ям 18, переделано ретирадов 16, во II части — 900 домов, вновь устроено 45 ретирадов, в III части — 812 домов и 40 ретирадов, в IV части 920 домов... Но в 4-й части комиссия не могла устраивать ретирады, жители этой части не знали такой роскоши, как ретирады, из 1182 домов, помещавшихся в этой части, у 860 домов ретирадов не было, но зато во дворах были по истине залежи навоза для делания кизяка. Весьма понятно, что этот осмотр и эта чистка дворов были непроизводительною тратою и времени, и денег. Пока комиссия ходила по дворам, они чистились, только что комиссия ушла, дворы снова загрязнялись. Население не имело даже представления о самых элементарных требованиях гигиены и санитарии. Следующими предохранительными мерами были: организация дезинфекционных отрядов, приготовление помещений при больницах, отвод нового места под кладбище, отпечатание 600 экземпляров краткого наставления к возможному предохранению себя от заболеваний холеры.