Всего сгорело 949 домов, 292 лавки с кладовыми; общий убыток подсчитывался в 14,510,310 р.

Во второй пожар чуть чуть не загорелись лесные склады железной дороги; в четвертый пожар выгорело 106 домов в старой слободке, а в пятый 300 домов в новой — так что в общем сгорело 1355 домов.

Пожар в Форштадте, уничтожив большую половину его, угрожал пороховому погребу, находящемуся на площади между Форштадтом и городом; в погребе был целый транспорт снарядов, приготовленный к отправке в Туркестан. Вот как описывает этот пожар очевидец:

Пожар начался с окраины казачьего поселка и шел на город, куда тянул и ветер. Здесь между станицею и городом были выстроены казармы, юнкерское училище и за валом находился пороховой склад. Выкопан он был в земле, но крыша высоко выходила над уровнем площади. И вокруг этого порохового склада находился громадный запас дров для казарм и училища. В начале пожара никто не подумал ни о дровах, ни о пороховом выходе. И вот здесь вдруг вспыхнули дрова. Огонь пробирался к складу. Сюда уже прискакали пожарные и прибыли солдаты, а также и сам генерал-губернатор Крыжановский. Началась суматоха, Дрова не было возможности раскидать, да и некуда. Кое как оттаскивали их подальше от порохового склада, нередко подкладывали прямо в огонь. Жара была убийственная. Самый склад представлял редкую картину. По обеим сторонам крыши лежали солдаты и их постоянно поливали водою Таким образом защищали погреб живыми людьми. Около часу дня Крыжановский что то тихо сказал полицеймейстеру, тот немедленно передал приставам и они верхами и на извозчиках помчались в город. Я услышал от кого-то, что Крыжановский приказал оповестить горожан о могущем быть взрыве и предложить всем выселиться из города. Пристава и квартальные мчались по улицам и орали: «спасайтесь! Бегите из города! Его сейчас взорвет». Обезумевший и без того народ окончательно потерял голову. Все бросились бежать за реку. Косогора, т. е. крутого спуска с горы совсем не было видно. Это была сплошная масса людей, сползающих с горы к реке, бегущих по самому берегу к большому мосту и нанимавших лодки. По Уралу сплошь скользили эти лодки с жителями переправляющимися на другой берег В этом, бегстве было что-то стихийное, стадное. Все бежали, сами не зная куда, готовые давить других, лишь бы самим пробраться на другую сторону. Говорили, что за перевоз в лодке платили по 25 рублей и лодок не хватало. Когда выбрались в степь, то все то и дело оглядывались на город, ждали взрыва, но в городе все было тихо. Город весь опустел. Там только около порохового склада лежали солдаты, сновали пожарные и полицейские, стоял мрачный Крыжановский и полицеймейстер да кое что из бесстрашных любопытных. Все с минуты на минуту ждали взрыва и строили предположения, что при этом произойдет. Говорили, что весь город разрушится, что может даже Урал от сотрясения выйти из берегов и что вообще от всего города, кроме груды развалин, ничего не останется. Но к счастью взрыва не было. Погреб удалось отстоять.

По приведенным выдержкам видно, что пришлось пережить горожанам города Оренбурга.

После пожара дума в заседании 26 Мая 1879 г. постановила образовать местность, известную под именем «Нового Плана». Для этого было выделено 63 десятины 2068 кв. саж. между дорогами Бердинскою и Новокаргалинскою, которые и были разбиты на 12 кварталов с довольно обширною площадью посредине.

Всех погорельцев дума разделила на три категории: 1) лиц, имевших дома на маломерных местах, 2) отставных солдат имеющих право на усадебную землю, 3) мещан, не имевших до пожара домов, но желающих строиться.

Места дума решила раздавать по жребию с платою по 25 коп. за кв. саж. на праве владения, с тем, чтобы владельцы мест, не застроив, не могли бы продавать места.

Последнее постановление думы, конечно, очень симпатично; им дума имела намерение предупредить возможность для богатых лиц приобрести в свои руки большие земельные участки в городе. Но известно, что благими намерениями ад вымощен, и не смотря на взимаемую подписку — через несколько лет в новой слободке многие места были скуплены и образовались громадные складочные помещения, занимающие целый квартал, как например, склад Хусаинова и др. Делалось это приобретение, конечно, самым простым путем. Получали места, действительно, мещане, они строили на своем месте землянку, хибарку, сарай, словом такую постройку, цена которой была ломанный грош. Но и на эту постройку нужны были деньги — являлся благодетель в лице богатея, который ссужал деньгами, конечно, под закладную. И в конце концов владельцем дворовых мест делался этот богатей, хибарки уничтожались, место планировалось и'или окружалось забором в ожидании благопристойного момента, когда строительная горячка повышала цены на места, или же возводилось складочное помещение, или строилась мельница, завод, а иногда и палаты самого богатея.

Таким образом, пожар 1879 года способствовал территориальному росту Новой слободки, затем он должен был повлиять и на благоустройство слободки. Часть ее, а именно кварталы за Караван Сараем и по направлению к железной дороге получили характерное прозвище — «оторвановка». Действительно эта часть была как будто «оторвана» от города, — она была наиболее удаленной. Пожар, бывший в ней 5 мая и уничтоживший ее, угрожал железной дороге и складочным помещениям. Дрова железной дороги в количестве 11 тысяч саж. сгорели, загорались лесные склады — их удалось спасти.

Вопрос о возобновлении оторвановских строений неизбежно восстал сам собою и вызвал заботы местной администрации предложившей думе установить обязательным правилом, чтобы вся «оторвановка» от вещевого склада и железной дороги была застроена только из огнеупорного материала. Но дума не согласилась и решила не обязывать владельцев строить каменные постройки, а только просить наиболее состоятельных делать такие постройки. Генерал-губернатор Н. А. Крыжановский опротестовал подобное постановление думы и предложил ей еще раз рассмотреть этот вопрос, причем и сам присутствовал на думском заседании.

Понятно, что такая настойчивость администрации привела к желательным результатам и дума постановила:

Принимая во внимание, что при первом обсуждении вопроса об образовании в Оторвановке каменных кварталов в виду городской думы не было обещания пособия погорельцам от комитета народной помощи на возведение каменных построек и в видах пресечения возможности повторения на будущее время подобного бедствия, какое представлял пожар 5 Мая сего года, угрожавший гибелью не только прилегающим к Оторвановке каменным зданиям, каковы суть: военная гимназия, караван-сарай, главные интендантские склады, военный госпиталь, первоклассные пассажирская и товарная станции железной дороги, а также будущие городские склады, но и миллионным складам предметов торговли и промышленного производства всего края, сосредоточивающихся на сих станциях и складах, частью для отправки на внутренние рынки и частью получаемых из России для транспортирования их на рынки Средней Азии, городская дума признала необходимым издать обязательное для жителей Оторвановки постановление следующего содержания:

а) не допускать впредь возведения и возобновления деревянных построек в местности, составляющей часть Оторвановки и лежащей в границах: от главного интендантского склада до линии железной дороги, захватывая средний и цейхгаузный переулок во всю их длину, и от линии железной дороги до Степной улицы, и по улицу Телеграфную допустить лишь каменные кварталы числом двадцать два;

b) в остальной части Оторвановки в восьми кварталах допустить постройку деревянных домов;

с) в каменных кварталах разрешить постройки из камня жженого, воздушного и сырцового кирпича по усмотрению, но с железною крышею;

d) уцелевшие от пожара деревянные строения не дозволять исправлять до прихода их в совершенную ветхость, а затем владельцев таких построек приглашать взамен пришедших в ветхость деревянных построек возводить каменные;

e) не разрешать деревянных построек для товарных складов, как частным лицам, конторам транспортных обществ и товариществ, так равно и городских, обязав владельцев — здания строить из камня, обносить каменными заплотами, отделять от жительских построек глухими высокими брандмауерами, не допускать внутри складов никаких деревянных строений;