Ноздри инспектора раздулись:

— В камере себе объясните, мисс Крейт!

— Инспектор, я только пыталась... — Уна резко замолкла посреди предложения, когда взгляд её коснулся узла на злополучной верёвке. Глаза расширились от удивления, а во рту пересохло.

— Никаких больше извинений, мисс Крейт! — проорал Уайт. — Я вас предупреждал...

Но Уна едва ли его слушала. Каждая частичка её сознания сейчас была направлена на интригующий узел на верёвке, которой связали сторожа. Узел был прелюбопытнейший. Ужасно красивый. Похожий на розу.

Сыщица подтянула к себе веревку и пальцем провела по петлям, восхищаясь идеальности вязки. Определенно, она в жизни ни с чем подобным не сталкивалась. Но все-таки... Она видела подобный узел раньше, эскиз из старых полицейских отчетов... Отчетов, которые Уна перечитывала бесчисленное множество раз за последние три года. Этот узел нашел широкое применение в преступном мире, и существовало лишь два человека, способных его вязать.

Уна вскочила на ноги и подняла веревку перед собой, удивляясь, что инспектор не заинтересовался уликой в ту же секунду (видимо, Уайту было не до перечитывания старых рапортов). А сейчас он увлекся тем, что грозился арестовать Уну «для ее же собственного блага».

— Ого, глядите, что она нашла! — откликнулся один из констеблей.

Инспектор прожег того взглядом за то, что посмел перебить его, но уже другой постовой вдруг сказал:

— Ничего себе! Как мы это проглядели?

— Что проглядели? — спросил Уайт, умерив пыл.

— Розанку, — ответил первый констебль.

Инспектор несколько раз сконфуженно оглядел постовых, заключив наконец:

— А! Ну, конечно. Розанка!

Уна поняла, что инспектор не знает, о чем идет речь.

— Только два человека умеют вязать такие узлы, — стала объяснять сыщица, — это пресловутая воровская шайка «Розанчиков». Их характерный почерк.

Второй постовой задумчиво почесал залысину:

— Только розанчики уже кучу лет, как не ходили на дело.

Тяжесть в груди свалилась куда-то в желудок, словно собралась наружу через горло.

— Не больше трех лет назад...Они легли на дно в тот день... В день, когда убили моего отца... — голос Уны дрогнул, а пальцы с ненавистью сжали веревку в кулак. Уна была готова взорваться от гнева.

Дьякон содрогнулся, сидя на плече хозяйки:

— Очевидно, они вернулись.

Глава 3: Критик

Уна спешно поднималась по лестнице, ведущей в публичную библиотеку. Дьякон тщетно пытался удержаться на плече хозяйки, пока та взбиралась наверх. Мысли играли в чехарду. Было бесполезно думать о чем-то отстраненном, пока приступ ярости владел Уной.

Знание того, что убийцы отца не были преданы правосудию, съедало девушку годами.

— Слышишь, еще повезло, что инспектор отпустил тебя! — читал нотации ворон. — Я был уверен, что в этот раз он арестует тебя!

— Это все, о чем ты хочешь мне сказать? — рявкнула Уна и тут же пожалела о содеянном. — Расскажи больше об эльфийском карбункуле, Дьякон. Об этой похищенной драгоценности.

— Да там рассказывать не о чем, — пробубнил Дьякон. — Это все больше миф, чем правда. Могущество, которое дает эта вещица, если ее носить, может активировать лишь заклинание, которое давно забыто. Возможно, где-то оно упоминается, в каких-то безызвестных текстах, ведь, как ты знаешь, «Арканика» представляет из себя в большей степени собрание исторических фактов, а не сборник магических заклинаний. Уверяю тебя, что последние лет шестьсот никто не смог овладеть магией камня. И это случилось еще за век до закрытия Стеклянного портала Освальдом. Некоторые историки считают, что заклинание осталось в Чудоземье, поэтому было утрачено.

— Возможно воришки похитили камень просто из-за его природной ценности? — предположила Уна.

— Или знали больше историков, — заметил Дьякон. — Можно лишь строить гипотезы.

Уна пыталась отдышаться, забравшись на лестницу. Ей не по душе было знать, несмотря на потерю заклинания, что воры украли потенциально могущественный предмет.

— И теперь, — продолжил Дьякон, — мы ничем не можем помочь этому делу, и лучше бы вернуться в Маятник и подготовиться к состязанию.

Уна почувствовала, как скрутило живот. Она понимала, что Дьякон прав, но все же в первую очередь она хотела заняться расследованием.

Она толкнула дверь библиотеки:

— У нас еще останется время, чтобы заняться подготовкой к битве. Сначала нам надо провести небольшое расследование здесь, в публичной библиотеке.

— Но я же объяснял тебе, что самые лучшие книги по магии находятся в Маятнике.

Уна покачала головой:

— Я ищу книги не по магии.

— Тогда что?

Девушка вздохнула, словно ответ был очевиден:

— Нам надо найти книги про узлы. Откуда бы начать?

Сыщица оглядела огромную залу в нерешительности. Повторяя форму внешнего фасада, внутри библиотека была конусообразной, по стенам которой этажами громоздились балконы, вмещающие в себя бесчисленные полки с книгами. В отличие от хаоса, царящего в Маятнике, здесь все полки были упорядочены. На нижнем уровне располагался читальный зал со столами, стульями и тусклыми лампами.

Уна направилась к стойке библиотекаря. Лицо так и обдало жаром, когда ей широко улыбнулся парень-консультант, отвлекшийся от своего журнала. Необычные татуировки на его щеках и вокруг глаз сузились.

— Добро пожаловать, мисс Крейт, — произнес Адлер Айри со свойственным ему певучим ирландским акцентом. — Не ожидал тебя тут встретить.

Уна улыбнулась в ответ. Она уже тысячу раз просила называть ее по имени, но Адлер упорно продолжал обращаться к ней официально, несмотря на тот факт, что поцеловал ее однажды в Освальд-парке. Уна лишь гадала, была ли это попытка объяснить несмышленой девчонке, что случившееся между ними ни к чему не обязывает? В конце концов, поцеловались они четыре месяца назад, и больше это не повторилось.

С другой стороны, у Адлера точно было слишком много дел в Юридическом союзе, в котором одновременно состояли и учились юристы, практикующие в области магического права. У него полным ходом шел семестр, и ко всему прочему, в рамках программы по отлаживанию связей с местным сообществом, его направили волонтером в публичную библиотеку работать по совместительству консультантом. Да и у Уны было дел невпроворот с ее ученичеством у Волшебника, поэтому в последние месяцы молодые люди редко виделись и всегда это случалось в присутствии посторонних.

Вместе с тем Уна не теряла надежду, что Адлер предложит ей встречаться. Многие девушки ее возраста уже обзавелись парнями, к примеру, родная сестрица Адлера, которая не упускала возможности всем и всегда напоминать, кто ее парень. Уна начала беспокоиться, что Адлер вообще против романтических глупостей...

— Привет, Адлер, — постаралась она сделать особый акцент на имени.

Парень перегнулся через стойку и, прищурившись, спросил:

— Всё нормально?

Уна скромно прибрала волосы за ухо:

— Нормально... То есть, нет. То есть... — и девушка рассказала о преступлении, случившемся внизу, и о том, как оно связано с ее отцом.

Адлер сдвинул цилиндр на затылок и облокотился на стойку:

— И никто не знает, кто входит в шайку Розанчиков?

— Понятия не имеют, — подтвердила Уна. — Я перечитывала дела отца тысячу раз, но там нет имен. Только версия о связи с Кровавым Мартином. Но я и сама знаю, что они на него работали, так как мерзавец сам признался, что заказал убийство моего отца. Розанчики подстроили ограбление, и когда мой отец прибыл по сигналу на задержание, они застрелили его, пистолет бросили тут же, завязав на нем розу из ленты. Это была их фирменная метка. Когда они врывались в богатые дома, где можно поживиться картинами или драгоценностями, они всегда оставляли плетеные розы.

Адлер нахмурился:

— С чего ты так уверена, что ограбление было подстроено?

— По двум причинам. Розанчики работали чисто, идеально и чувствовали безнаказанность, оставляя везде свою фирменную метку. Поэтому отец просто сбился с ног, чтобы их поймать. Никто не видел, как они идут на дело или удирают с места преступления. Но в полицейское управления однажды поступил сигнал, что двое людей в масках были замечены взбирающимися через окно второго этажа среди белого дня. Папа, должно быть, решил, что это обычная кража со взломом. А другая причина считать это ограбление подстроенным — взломанная квартира. В ней никто не жил, и там нечего было красть. Воры сделали все возможное, чтобы их заметили, а потом лишь ждали. Они застрелили моего отца и сопровождающего его постового сразу же, без лишних разговоров, как только те пересекли дверной проём. Потом они бросили орудие убийства, обвязанное розой, в центре пустой комнаты. Многие слышали выстрелы, но никто не видел, как убийцы скрылись с места преступления.