Возблагодарив Господа сажусь за руль, и предварительно заблокировав автаматическое управление воротами гаража, выжимаю газ на максимум.

Спасибо, деду Грише, соседу моей бабули по даче, за уроки вождения. Это конечно не старенький 112 москвич с максимальной скоростью черепахи, но принцип то тот же.

Единственный оставшийся у ворот охранник увидев выезжающую из гаража машину, замер в нерешительности.

Мне было даже жаль его, но выбора у меня уже не было и практически насадив на своего железного коня мужчину, я протаранила ворота.

Как оказалось и дороги я почти не помнила, поэтому просто двигалась прямо, и не сбавляя скорости.

Я знала, что как только, заменят пробитые мной колеса на оставшемся в гараже автомобиле. Это разьяренная шайка лейка кинется за мной. Поэтому сказать что я сильно нервничала, ничего не сказать.

Руки тряслились и мой внедорожник переодически незначительно водило. И тут, совершенно непонятно откуда выскочила машина. Я резко затормозила, но это не спасло.

Мы стукнулись и меня подало вперед, больно ударившись всем телом о руль, я скривилась. Хорошо что еще подушка безопасности не сработала.

Что может быть хуже спросите вы? Но глядя на черный Mercedes-Maybach GLS.

Тошнота подступила к горлу.

— Блядь! Что за долбоеб? Какого хуя?

Услышала через опущеное боковое стекло знакомый до сердечного приступа голос.

Сразу забыв о боли, несмотря ни на ушиб грудной клетки, ни на то что мне трудно дышать, открываю двери и срываюсь с места.

Бегаю я не плохо, даже в олимпиадах учавствовала. Но это ни тогда, когда на тебе вещи гуливера, и похоже всё-таки сломаны ребра. Про отсутствие обуви я лучше промолчу.

Слышу позади трехэтажное строение не подлежащее переводу, и шаги, и мне даже оборачиваться не надо, чтобы понять кто за мной бежит.

Теперь он точно будет в ярости.

Несусь сверкая пятками, а острые корни впиваются мне в ноги и даже пять пар теплых носок не спасают кожу от встречи с ними. А еще лохматые ветки деревьев то и дело норовят ударить меня по лицу.

Но уже через минуту звучит заключительный аккорд моей рапсодии под звучным названием " бег с припятствиями".

Дъявол догоняет, отрывает меня от земли и впечатывает в себя. Я вскрикиваю от боли в боку, как если бы меня сбил несущийся на всех парах электропоезд.

Эта адская махина резко разжимает пальцы и я кулем падаю на землю. Одним словом, — "кирдык коту Ваське".

— Пожалуста. — шепчу одними губами, отползая назад, пока не упираюсь спиной в ствол дерева.

— Ты дура? Какого хуя ты села за руль? У тебя права сука есть? Жить мать твою надоело? — выплевывает он с такой яростью, что кажется еще чуть-чуть и свернет мне шею.

Хочу закричать что это не его дело, но в горле точно ком стоит.

— Отвечай блядь! Какого хера ты тут забыла?

Схватил за шкирку и к себе дернул, а я губы скривила, и заставляю себя хотя бы на него посмотреть, и взглядом, выказать всю степень моей ненависти. Так, чтобы каждой порой ее почувствовал. Пусть знает, что ненавижу. Пусть в воздухе ощущает.

Но стоит мне поднять глаза, как весь мой праведный пыл сыпится, как песочный замок. Куда мне козявке. Его вон, огромные мужики до одури боятся, стоят бедненькие вжавшись в машины.

А меня вообще от страха не то, что трясет, меня колбасит, как весельную лодочку, посреди океана в шквалистый ветер.

— В машину. — командует. Его голос звучит так страшно, что я едва не давлюсь этим страхом. Он поднимает руку, щелкает пальцами, появляется черный джип и открывается задняя дверь.

— Не заставляй меня засовывать тебя туда силой. Садись в машину. — Рычит играя желваками, прожигая черную дыру на моем лице.

— Нет.

— Пожалуста отпустите. — Тихо, едва не плача.

— Встала мать твою и пошла села в машину.

Отчаянно мотаю головой.

— Нет, я никуда с вами не поеду.

— Ты блядь решила мое терпение поиспытывать. — Наклоняется и обхватывает рукой мой затылок.

— Отпустите! Не трогайте меня! Не прикосайтесь!

— Я так понимаю с выбором ты определилась? Разжав пальцы, возвращается в исходное положение.

— Что, нравятся мужики в пагонах? Захотела разнообразить свою жизнь нарами, и казенными харчами? — саркастично издевается.

Видимо эта была последняя капля. Потому что в этот момент во мне что-то щелкнуло и оборвалось. От обиды на глаза навернулись слезы. Мне захотелось вцепиться ему в лицо, и я бы так и сделала, если бы дернувшись не ощутила резкой боли в правом боку, а слезы не задушили бы меня, и все тело не задрожало от приближающейся истерики.

— Нравятся! Очень нравятся! — ору вне себя от отчаяния.

А то, как при этих словах меняется от бешенства лицо дьявола, по — настоящему пугает.

— Ненавижу. Вы… Вы…

Я задыхалась и не могла сказать больше ни слова. Все точно плыло перед глазами, слезы душили меня, я кашляла и сама не поняла, как сползла на землю. Наверное, это была истерика или какой-то приступ, я даже не знаю, что это было. Но я кричала и рыдала навзрыд, пока не почувствовала, как меня подняли на руки и понесли.

— Тише… Ну ты чего, Аленький?

А у меня даже сил не осталось чтобы отбиваться.

— Ну же, успокойся малыш. Тшшш. Сейчас сядим в машину, отвезем тебя в больницу. Надо, чтобы доктор осмотрел не сломала ли ты себе чего.

Его голос вдруг стал другим… я даже не думала, что он может вот так менять интонации. И звучать… я пока не понимала, как именно он звучит, но у меня от него дух захватывало и хотелось реветь еще громче и сильнее.

— Не…не…не хочу … я домой хочу… домой! Ну пожалуйста! Отпустите меняяя! — сорвалась криком, всхлипывая, и дрожа еще и от того, как этот гад гладит меня по волосам. Это так щемяще приятно и так пугает.

Не надо. Пусть уберет руки. Я не хочу…

Господи да отсюда абсурдом за версту несёт!

Окончательно в этом убеждаюсь когда слышу:

— Вадик, бери мою машину и отвези Анастасию Валерьевну куда она скажет.

Конец первой книги