— Он обещал отцу, что сохранит ее. Он не выдаст.

— А Эвгар не отстанет! — взорвался Дерек. — Что важнее для твоего Джона: сдержать слово или погубить всех арниэлей? Или королевство разрушить до основания?

Анна вздохнула, и Дерек понял, что знает ответ.

— Тогда арниэлей больше не будет, — произнес он и подумал, что страшно устал. — И людей, которые с ними связались, тоже. А как ты с этим будешь жить… Я не знаю. Но люди живут и не с такими бедами.

Джон не выйдет из допросной принца Эвгара, это было ясно, как день. Он не вышел бы, даже если б ничего не скрывал и активно сотрудничал со следствием. Дерек искренне сомневался в том, что Ноа Б-шестнадцать и дальше работает проводником.

Нет, арниэлей будут убирать. Потихоньку, постепенно, выхватывая то одного, то другого. Он понял это, когда сегодня смотрел в лицо Эвгара и видел там только тьму, в которой закручивались алые вихри.

И Анна это тоже поняла. Она откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и едва слышно сказала:

— Не оставляй меня сегодня. Пожалуйста.

Теперь Дерек жил в Карнабере — когда экипаж остановился возле белоснежного трехэтажного дома, построенного еще при короле Марке, то Анна подумала, что ее спутник наконец-то добился своего. Классическая архитектура так и сочилась властью и роскошью, мраморная облицовка стен сверкала снежной чистотой, вечнозеленые кусты бранника в изящных горшках у входа были идеально подстрижены, швейцар, который с поклоном открыл перед ними двери, мог соперничать с каким-нибудь генералом по важности.

Принц Эвгар хорошо платил тем, кто на него работал. Должно быть, витая мраморная лестница, античные статуи в холле и сверкающая позолота на люстрах стоили того, чтобы отдать Джона.

Впрочем, Дерек лишь делал свою работу. Ему одинаково безразличны были и Джон, и Анна.

— Здесь красиво, — небрежно сказала Анна. Дерек лишь кивнул. Маленький лифт поднял их на второй этаж, с мелодичным звоном распахнул двери перед квартирой с изящным завитком номера. Когда внутри вспыхнули лампы на артефактах, то Анна увидела примерно то, что и ожидала: дорогую мебель, ковры, картины, все это в очень светлых воздушных тонах, все это стоит, как весь квартал святого Сонти. Дерек прошел мимо коробок с книгами и объяснил:

— Я еще ничего не разбирал.

— Тебе здесь нравится? — спросила Анна. Кресла с шелковой обивкой были почти такими же, как у нее в гостиной, и, усаживаясь, она вспомнила, как совсем недавно и бесконечно давно Дерек предложил ей выйти за него замуж.

“Он единственный, кто хоть сколько-то дорожит тобой, — у внутреннего голоса были интонации принца Эвгара. — И он единственный, кто сможет спасти арниэлей. Веди себя правильно”.

— Нравится, — ответил Дерек, устало сел напротив, и Анна вдруг подумала, что он устал. Бесконечно устал от всего этого. — Хорошее место, приличные люди.

— Я тоже вернулась домой. Мне отдали наследство.

— Поздравляю. Теперь ты выгодная партия.

— Я об этом не думаю, — призналась Анна и торопливо продолжала, словно боялась, что ее перебьют: — Дерек, я понимаю, что ты не мог нас отпустить. Но то, что Джона везут на пытки, что его везешь именно ты, было для меня невыносимо. Пойми, я… — она замялась, подбирая слова. — Я не считаю тебя врагом. Ты единственный человек, который мне дорог. Но тогда меня словно парализовало. Я не могла смотреть на тебя без боли. Прости.

Дерек вздохнул. Анне вдруг подумалось, что в доме Кастерли они были намного ближе, чем сейчас. А еще — что она причиняет боль тому, от кого видела только хорошее. И это тоже было невыносимо.

Она смогла лишь повторить:

— Прости меня.

— Мне не за что тебя прощать, — негромко ответил Дерек, задумчиво водя пальцем по кольцу, которое Анна ему подарила. — На твоем месте я бы чувствовал примерно то же самое.

Анне казалось, что она слышит морозный звон, текущий с улицы. Или это что-то звенело в ее душе?

— Если твое предложение еще в силе, то я согласна, — прошептала Анна — на мгновение ей почудилось, что прямо под ногами разверзлась ледяная бездна, и она балансирует на самом краешке, стараясь не сорваться вниз.

Дерек оторвался от кольца и посмотрел на Анну так, словно в первый раз увидел ее или только что понял, что она сидит в его гостиной. Это был неприятный взгляд — серые глаза потемнели, оценивающе скользя по Анне; должно быть, ведьмы начинали трястись, когда он смотрел на них вот так, проникая под кожу.

— Что же ты хочешь от меня в качестве свадебного подарка? — поинтересовался Дерек, и Анна ясно увидела: светские разговоры окончены, условности отброшены, начался торг. Перед Анной был монстр, который снимал кожу убитых им ведьм, и не стоило обольщаться, что он будет котенком у нее на руках. Она вопросительно подняла левую бровь.

— Почему ты решил, что хочу?

Дерек рассмеялся.

— Потому что я не дурак. И ты не дура. Так что давай говорить серьезно.

Губы стали неметь.

— Свободу для Джона, — едва слышно ответила Анна. — Жизнь арниэлей.

Улыбка Дерека стала шире и слегка смягчилась, но Анна решила не обольщаться. На нее смотрел хищник, об этом нельзя было забывать.

— Тогда тебе надо выходить замуж за принца Эвгара. Но я что-то думаю, он не интересуется женщинами. И попросит свадебный подарок уже от тебя.

— Да хватит тебе! — не выдержала Анна и увидела, что теперь Дерек выглядит довольным, словно ждал от нее именно этой вспышки. — Ты же можешь. Неужели тебе их не жаль?

Дерек пожал плечами.

— Честно говоря, я согласен с Джеймсом. Нет, мне их не жаль. Они вызывают у меня оторопь. Если арниэлей не станет, то я вздохну с облегчением. Джеймс прав, нам и без них хватает курьеров и шлюх.

Анна почти без сил откинулась на спинку кресла. Говорить было не о чем. Она осталась одна. И нельзя было не признавать правоту Дерека. Когда люди узнают, что арниэли эволюционируют, что они не просто имитируют те чувства, которые видят, а чувствуют — любят, ненавидят, презирают, дружат — по-настоящему, мир погрузится в хаос. Арниэлей уничтожат, не теперь, так потом. Людям не нужны идеальные соперники. Люди не хотят смотреть на новых владык мира, стоя перед ними на коленях.

Людям нужны лишь игрушки — и такие, которые не будут своевольничать.

“Отец, неужели ты этого не понимал? — подумала Анна. — Неужели ты этого не видел, когда собирал свою базу?”

Ей хотелось лечь где-нибудь, свернуться калачиком и никогда больше не подниматься. Все, что они с отцом сделали, все, чего добились, было напрасным. Анна не сразу поняла, что во взгляде Дерека теперь было сочувствие.

— Можно ли как-то ограничить их? — поинтересовался Дерек. — Сделать не настолько человечными?

Анна пожала плечами.

— Эта задача, видишь ли, противоречит всему, что мы делали с отцом. Он хотел выращивать ангелов, а ты предлагаешь обрезать им крылья.

— Тогда твоих ангелов бросят с неба. Так возможно ограничение или нет?

— Не знаю, — глухо ответила Анна. — Отец об этом никогда не думал.

— Тогда подумай ты, — предложил Дерек. — Потому что я не вижу другого способа спасти твоих любимых куколок.

Несколько минут они сидели молча, и Анна вдруг подумала: интересно, выставит он меня за дверь или нет? Потом Дерек очень сдержанно, словно на докладе у начальства, произнес:

— Если хочешь, можешь остаться. У меня пока нет слуг, так что в гостевой разместишься сама. Поженимся после нового года, я не хочу устраивать какое-то пышное торжество. До этого я попытаюсь убедить Эвгара дать арниэлям шанс. Это в его интересах тоже.

Анна поднялась с кресла, подошла к Дереку и протянула ему руку. Он осторожно сжал ее пальцы, но не встал навстречу, и глаза его были темны. Но она была не одна, и сейчас это казалось Анне самым важным.

— Спасибо, — промолвила она и, закрыв глаза, повторила: — Спасибо тебе.

— Ну что, съездил ты, как я вижу, удачно, — Гверц откинулся на спинку своего кресла и широким жестом указал на поднос, на котором красовались кофейник и чашки: мол, угощайся. — Теперь думай, что предпочтешь: работу с бумагами и общественностью или по-прежнему на передовой.