Расплатившись с маникюршей и оставив ей щедрые чаевые, Дерек подхватил свой рюкзак и вышел в зимний день, серый и хмурый. Пройдя к вокзалу, он купил билет на поезд — до отправления было чуть меньше часа — и, устроившись на широком подоконнике, быстро написал отчет.

Ведьма ликвидирована. Ее убежище полностью уничтожено со всем содержимым.

Это, конечно, не медаль святого Антония, это просто двадцать карун премии, но тоже неплохо. Задумчиво покусывая карандаш, Дерек смотрел в окно — у черных столбов вокзальных фонарей кружили снежинки, возле статуи святого Эвглиха, которую традиционно ставят у вокзалов, какой-то старик зажигал свечку — просил у святого хорошей дороги.

Жизнь шла дальше. Дерек прикоснулся к арниэлям и Анне, и река понесла его прочь.

И хорошо, что Фиссен такая глушь, что в ней нет арниэлей. Продай весь город — и то денег не хватит на такую механическую диковинку.

Дерек вдруг почувствовал себя одиноким. Ему было знакомо это ощущение — обычно оно подступало как раз на таких вот провинциальных вокзалах с крошечным окошком кассы, деревянными скамейками и фикусом рядом с газетной стойкой в углу, но когда появилась Анна, это неприятное знобящее чувство куда-то ушло. И теперь вот снова здравствуйте. Дерек угрюмо убрал отчет в рюкзак и услышал:

— Нет, ну ты посмотри, что творится!

Он обернулся. Двое немолодых мужчин сидели на скамье и читали газету. Сумок и узлов рядом с ними было столько, словно они куда-то переезжали. Лица выглядели удивленными и встревоженными — Дерек предположил, что это купцы низшей гильдии, только у них такие бороды лопатами.

— Кто б мог подумать, что такая дрянь! — произнес один. — А ведь всегда ходил, как порядочный, и на благотворительность жертвовал!

— Что случилось? — поинтересовался Дерек. Это не столица, где каждый существует как остров, сам по себе — в таких местах тебя с удовольствием примут в беседу. Вот и эти господа в неновой, но добротной одежде с нескрываемым возмущением посмотрели на Дерека, и тот, который ругался дрянью, охотно сообщил:

— Нет, вы только представьте себе! Князь Виктор, оказывается, скупал юных девиц у нищих родителей! Для утех покупал, да не простым манером утешался, а все с плетками да с неестественного входа. Вот, в газете написано: выискивал семьи на грани полного несчастья и щедро платил за дочерей. Князь!

В вокзале было жарко натоплено, в большой печи в углу весело трещали дрова, но Дереку сделалось холодно. Князь Виктор был троюродным братом его величества, имел репутацию благодетеля и спонсора приютов для инвалидов, бедняков и душевнобольных, и если он и правда занимался тем, о чем упомянул незнакомец, то это был скандал на всю Хаому.

И Дерек понимал, откуда пришла информация. Должно быть, покойный Гейб Коннор разговаривал с девушками, которых купил князь — собирал свою базу, чтобы идеальные люди никогда, ни при каких обстоятельствах не стали бы такими, как Виктор.

Но как это было возможно, если он лично передал Джона с его сведениями в руки людей принца Эвгара? Как информация из базы Гейба Коннора смогла просочиться в прессу?

— Быть того не может, — сказал Дерек. Купец охотно протянул ему газету.

— Мы тоже так подумали, но вот, взгляните сами. Тут все подробно пишут.

— Благотворитель, — пробормотал второй купец так, словно это слово выглядело ругательством. — А у него еще и сиротский приют под покровительством, так он там, наверно, личный бардак обустроил! Никто не проверит, никто за руку не поймает, твори, что в голову взбредет.

Дерек быстро прочитал статью — первая, вторая и третья страницы “Хаомийского времени” были посвящены разоблачению сиятельнейшего князя. Разумеется, для королевской семьи это была просто сокрушительная новость, и “Хаомийское время” наверняка готовились закрыть. Главный редактор в своей колонке упоминал, что Хаома правовое государство, и никакой преступник в нем не уйдет от справедливого суда.

Дереку хотелось рассмеяться. Итан Коннор организовал убийство брата, но был слишком полезен для того, чтобы сгинуть за решеткой. Вот вам и правовое государство.

— Вот вы в это верите? — спросил первый купец. — В то, что прямо будет расследование и суд?

Дерек, разумеется, не верил — хотя бы потому, что был в курсе того, как именно идут подобные дела. Князя Виктора объявят душевнобольным, отправят куда-нибудь в провинцию, где он проведет пару лет со всеми удобствами, а потом, когда все забудется, потихоньку вернется в столицу и заживет по-прежнему.

— А вы разве нет? — ответил он вопросом на вопрос. Купец так и вспыхнул; кажется, даже борода у него встала дыбом.

— Да дураком надо быть, чтобы в это поверить! Дураком, соломой набитым! Сейчас быстро все обстряпают так, словно ни в чем он не виноват, и это не он тех девчонок драл, а они его! У меня младшая им ровесница, она еще в куклы играет, а он с ними такое делал, что мне, здоровому мужику, представить даже стыдно. А его спрячут куда-нибудь, а потом снова вылезет. Ничего ему не будет, попомните мое слово.

Дерек покосился в газету — журналист во всех подробностях расписал то, что творил князь со своими жертвами. “Возможно, вскоре “Хаомийское время” прекратит свое существование — такую статью нам не простят. Мы понимали это, когда сдавали номер. Но мы даем слово чести нашим читателям, что будем освещать это дело до конца. Негодяй не уйдет от ответа, и свободная пресса сделает все, чтобы он оказался за решеткой, и чтобы ни одна девушка больше не стала жертвой извращенного сластолюбца”.

Как, откуда, такой компромат попал в газету?

Возможно, Джон сбросил информацию кому-то еще, и тогда его побег из столицы был простой отвлекалочкой, на которую купился Дерек. Арниэль дал понять, где его искать — и его нашли, а он и не сопротивлялся. Любовь к Анне Кло? Да будет вам. Джон действовал, как куропатка, которая уводит хищника от гнезда, а в это время тот, кто получил базу Гейба Коннора, спокойно скрылся. Скрылся и сделал первый вброс в прессу, дав понять, что торжество по поводу поимки Джона А-один было преждевременным.

Либо дело было в том, что Эвгар полистал полученные документы и свел счеты с князем Виктором. Это выглядело логичным, учитывая тот факт, что он не слишком-то был близок со своей венценосной семьей — Дерек был в курсе слуха, который ходил по столице, шепча в любопытные уши о том, что как раз князь Виктор настоял на том, чтобы старший сын короля покинул очередь к хаомийскому престолу из-за своей магии. Вряд ли после этого Эвгар испытывал к нему теплые чувства.

“Не мое это дело, — подумал Дерек. — Мне приказали найти Джона, и я его нашел. Что будет потом с Джоном, с Анной, с принцем, со всеми арниэлями, мне плевать. В пекло их всех, на самое дно”.

“Если Эвгару будет нужно, то он выберется из пекла, — устало откликнулся внутренний голос. — А если ты будешь нужен ему, то тебе придется снова взяться за то, что он прикажет. Такие, как его высочество, не упускают тех, кто для них важен”.

Издалека послышался веселый призывный гудок — поезд прибывал на станцию. К купцам подбежал носильщик, подхватил сразу шесть сумок и умчался на перрон. Тот купец, чья дочь играла в куклы, вдруг посмотрел на растрепанные волосы Дерека, которые выбивались из-под шляпы, и деловито спросил:

— А вам, кстати, мыла для волос не надо? У нас, Эдисонов, земляничное мыло — во! Лучшее в Ковисском уделе!

Анна была уверена, что Джон лежит на некоем подобии операционного стола, и палачи, которых ее дядя обучил и вооружил инструментами, разбирают его на части и роются в голове, пытаясь определить, в каком именно участке мозга находится база, собранная Итаном Коннором. Но, войдя в компании принца в просторный светлый зал с окнами, уходящими под потолок, Анна в первый миг подумала, что это лекторий. Вот исписанная доска, вот большие столы, заставленные банками с инструментами, вот сидит на стуле человек в белом халате, устало опустив руки на колени… нет. Руки были покрыты знакомым узором, верхняя часть черепной коробки была снята, а ее содержимое усеяно иглами размером с карандаш, и первое мирное впечатление рассеялось.