Было проведено вскрытие, но никаких следов яда в теле не обнаружили.

LX

Принцесса Мария Тереза остается в Тампле одна. — Она ничего не знает о судьбе своей тетки и своей матери. — Нож, огниво. — Робеспьер. — 10 термидора. — Члены Конвента. — Комиссар Лоран. — Судьба принцессы меняется к лучшему. — Визит Армана. — Описание. — «Мне не дают дров». — Рояль. — Кровать. — Книги. — Брат и сестра могут видеться. — После сорока месяцев заточения принцесса Мария Тереза выходит из тюрьмы. — Предположение историков в отношении Робеспьера. — Обмен принцессы Марии Терезы на сорок восемь пленных. — Австрийский император хочет выдать ее замуж за эрцгерцога Карла. — Она становится супругой герцога Ангулемского.

Таким образом, из всей королевской семьи, вступившей в Тампль 13 августа 1792 года, там осталась 9 июня 1795 года, в четыре часа пополудни, одна лишь принцесса Мария Тереза.

Эшафот погубил короля, королеву и принцессу Елизавету, а медленная и отвратительная смерть в тюрьме забрала дофина Луи Ксавье, чересчур юного для эшафота.

Стало быть, для того чтобы завершить эту галерею скорби, нам остается лишь проследить жизнь принцессы Марии Терезы с того дня, как ее разлучили с принцессой Елизаветой, до того дня, как она обрела, наконец, свободу.

Эта жестокая разлука произошла 9 мая 1794 года.

Уже на другой день, в четыре часа пополудни, принцесса Елизавета лишилась жизни.

Принцесса Мария Тереза осталась одна и, как нетрудно понять, пребывала в унынии.

Она не знала, что сталось с ее теткой; ей не хотели этого говорить, но судьба короля и королевы не могла оставить ее в сомнении относительно судьбы, которая была уготована принцессе Елизавете или, возможно, которую той уже пришлось претерпеть.

Тем не менее, поскольку ничего достоверного об участи матери ей известно не было, какое-то время она еще сохраняла остатки надежды.

Вначале она подумала, что принцессу Елизавету забрали из Тампля для того, чтобы выдворить ее из Франции; но, вспомнив, как за теткой явились и как ее увозили, она ощутила, как что-то мрачное и тяжелое легло на ее сердце, наполнив его самыми тягостными предчувствиями.

На другой день она спросила у муниципалов, что сталось с принцессой Елизаветой.

— Она пошла подышать свежим воздухом, — ответили те.

— Но тогда, раз вы разлучили меня с тетушкой, — воскликнула принцесса Мария Тереза, — воссоедините меня с мамой, ведь не могу я оставаться в тюрьме одна, это чересчур жестоко!

— Мы поговорим об этом с кем следует, — ответили муниципалы.

И они удалились.

Через несколько минут после их ухода принцессе Марии Терезе принесли ключ от шкафа, где хранилось белье ее тетки.

— Но тогда, — сказала она, — позвольте мне передать ей часть этого белья, ведь она ничего не взяла с собой.

— Это невозможно, — ответили ей.

Принцесса Елизавета часто говорила племяннице, что, если та останется в тюрьме одна, ей надо будет всеми силами добиваться от муниципалов, чтобы они предоставили ей в услужение женщину; видя, что она и в самом деле осталась одна, видя, что каждый раз, когда она просит воссоединить ее с матерью и теткой, ей неизменно отвечают, что это невозможно, принцесса Мария Тереза, хотя и понимая, что ее просьбу не удовлетворят, а если и удовлетворят, то приставят к ней какую-нибудь ужасную особу вроде мамаши Тизон, принцесса Мария Тереза, движимая благими чувствами, побуждавшими ее повиноваться желаниям принцессы Елизаветы, попросила муниципалов предоставить ей в услужение женщину.

— Зачем? — спросили муниципалы, удивленные подобным притязанием.

— Чтобы она жила со мной, — ответила принцесса Мария Тереза.

— Но позволь, гражданка, — спросили ее муниципалы, — разве ты уже не достаточно взрослая для того, чтобы обслуживать себя сама?

И в самом деле, принцессе Марии Терезе уже исполнилось шестнадцать лет.

Но чем дальше шло время, тем строже по отношению к принцессе Марии Терезе становились охранники.

Как-то раз муниципалы явились к ней в неурочный для посещений час.

— Гражданка, — спросили они, — как это случилось, что ты имеешь ножи, ведь у тебя их забрали?

— У меня их забрали, это правда, — сказала принцесса Мария Тереза, — но затем мне их вернули.

— Так у тебя их много?

— Всего два, вот они.

— А в туалетной комнате у тебя ножей нет?

— Нет.

— А ножниц?

— У меня нет ножниц, господа.

В другой раз, когда они вошли в ее комнату, один из них пощупал печку и обнаружил, что она горячая.

— Кто развел огонь? — спросил он.

— Я, — ответила принцесса Мария Тереза. — А что в этом дурного?

— А зачем ты развела огонь?

— Чтобы подержать ноги в теплой воде.

— А с помощью чего ты разожгла огонь?

— С помощью огнива.

— А кто дал тебе огниво?

— Не знаю, я нашла его здесь и воспользовалась им.

— Ну что ж, на время мы его у тебя заберем. Да не плачь ты! Это делается для твоего же здоровья, из опасения, как бы ты не уснула и не обожглась возле огня. Другого огнива у тебя нет?

— Нет, господа.

И они унесли с собой огниво, лишив принцессу Марию Терезу возможности разводить огонь, как бы холодно ни было.

Кстати сказать, за исключением тех случаев, когда ее допрашивали, принцесса Мария Тереза никогда ни с кем не разговаривала, даже с теми, кто приносил ей еду.

Однажды к ней явился какой-то человек; о его визите никто заранее не сообщал, и, тем не менее, он не только беспрепятственно прошел в покои принцессы, но и был окружен почтением и предупредительностью со стороны муниципалов.

Он направился прямо к принцессе Марии Терезе, дерзко оглядел ее, бросил взгляд на ее книги, прочитав их названия, а затем удалился вместе с муниципалами.

Тщетно спрашивала затем принцесса Мария Тереза, кто был этот человек; лишь много позднее один из охранников сказал ей по секрету, что это был Робеспьер.

Между тем настало 9 термидора.

Весь этот день принцесса испытывала сильное волнение, ибо он начался так же, как и дни сентябрьской бойни.

С самого утра она слышала тревожный барабанный бой и гул набата. Несмотря на этот шум, муниципалы, находившиеся в Тампле, не сдвинулись с места; когда узнице принесли обед, она не осмелилась спросить, что происходит.

Наконец 10 термидора, в шесть часов утра, она услышала, что в Тампле поднялся страшный шум; охрана подала тревогу, раздался барабанный бой, ворота с грохотом открылись и так же шумно закрылись. Принцесса вскочила с постели и оделась.

Не успела она одеться, как в комнату к ней вошли несколько членов Конвента во главе с Баррасом.

Все они были в парадных одеяниях, что весьма обеспокоило принцессу Марию Терезу, не привыкшую видеть их в таком наряде.

Баррас подошел к ней, назвал ее по имени, выразил свое удивление в связи с тем, что в столь раннее время застал ее уже поднявшейся с постели, и с определенным смущением задал ей несколько вопросов, даже не ожидая получить на них ответа.

Затем посетители удалились, и вскоре принцесса Мария Тереза услышала, как они под ее окнами обращаются с речами к охранникам, призывая их быть верными Национальному конвенту, после чего раздались многоголосые крики: «Да здравствует Республика! Да здравствует Конвент!»

Охрану усилили, а трое муниципалов, дежуривших в Тампле, оставались там в течение целой недели.

К концу третьего дня, в половине десятого вечера, когда принцесса Мария Тереза лежала в постели, не имея свечи, но и не уснув, настолько ее тревожило то, что происходило кругом, дверь ее комнаты отворилась.

Она приподнялась в постели.

Тот, кто вошел в ее комнату, был комиссаром Конвента по имени Лоран.

Конвент поручил ему заботу о принцессе Марии Терезе и ее брате.

Лорана сопровождали два муниципала. Визит был долгим. Комиссару показывали все.

Затем Лоран и те, кто его сопровождал, вышли из комнаты принцессы.