Но там же его ждет и апофеоз!

Наполеон удаляется в Петровский дворец — причудливое сооружение из кирпича и камня, беспорядочное смешение архитектурных стилей Людовика XIV и Людовика XV.

Я видел этот дворец, направляясь в Новодевичий монастырь: он находится не более чем в пятистах шагах от виллы Нарышкина.

В Москве есть место, куда обязан совершить паломничество любой француз, перед тем как покинуть ее, — это кладбище для иноземцев.

Направляясь туда, он проедет по берегу Яузы: на этой речке царь Петр учился ремеслу моряка.

Оказавшись на кладбище, путешественник не станет с любопытством читать имена, начертанные крупными буквами, и пышные эпитафии; он будет искать среди этого поля мертвых самое уединенное место, и под зарослями ежевики, покрывающими холм, который напоминает холм Персов на равнине Марафона, обнаружит камень, на котором чья-то благочестивая рука нацарапала острием кинжала:

Французам, умершим во время и после оккупации.

Так не следует ли сегодня, когда прошло уже пятьдесят лет, сегодня, когда после грохота пушек 1814 и 1815 годов установилась тишина, преподать миру прекрасный пример: убрать заросли ежевики, покрывающие этот могильный холм, положить там надгробную мраморную плиту, обменять четыре французские пушки, стоящие у Кремля, на четыре пушки, захваченные в Севастополе, поручить Бари отлить из этих пушек мертвого льва, опустившего когти на разорванное знамя, призвать в Москву дюжину ветеранов русской армии, уцелевших в Бородине, дюжину ветеранов французской армии, уцелевших у Березины, и французам и русским, рука об руку, пойти и сотворить последнюю молитву на этой могиле, о существовании которой сегодня, возможно, знаю лишь я один и о которой, наверное, один я вспоминаю?

О пожаре Москвы исписаны тома.

Когда падение Наполеона позволило без всяких опасений клеветать на него, его обвинили в этом преступлении, но подобное обвинение нелепо, поскольку пожар опрокинул все его расчеты и разрушил все его надежды.

Голос истории устами французских писателей Сегюра и Гурго, а также русского автора г-на Бутурлина обвиняет в нем московского губернатора Ростопчина.

Ростопчин терпел это обвинение двенадцать лет, а по прошествии этого времени взялся за перо и в брошюре, написанной по-французски и озаглавленной "Правда о пожаре Москвы", снял с себя ответственность за это великое, но ужасное деяние и обвинил во всем случай.

Император Александр не одобрил пожара, но и не осудил его.

В 1814 году граф Ростопчин подал в отставку, и она была принята.

Молва утверждает, что граф Ростопчин был незаконнорожденным сыном Павла I, с которым, за исключением его более прямой осанки и более высокого роста, у него и правда имелось большое сходство; ум его — а граф слыл в Москве человеком остроумным — представлял собой странную смесь дерзости, насмешливости и пошлости.

Прокламация, которая была зачитана французам, арестованным по его приказу при подходе нашей армии и сосланным в Макарьев (я переписал эту прокламацию с оригинала, написанного его собственной рукой), дает представление о слоге этого человека. Вот она:

"Французы!

Ваш император сказал в воззвании к своей армии: "Французы! Вы столько раз уверяли меня в своей любви, докажите же мне это, последовав за мной в гиперборейские края, где царит зима и запустение и где властитель отворяет двери англичанам, нашим вечным врагам".

Французы!

Россия дала вам пристанище, а вы без конца замышляли против нее, и потому, дабы избежать смертоубийства и не запятнать страницы нашей истории подражанием сатанинским бешенствам вашей революции, правительству приходится выслать вас отсюда. Вы покидаете Европу, вы отправляетесь в Азию; вы будете жить среди гостеприимного народа, верного своим клятвам, который слишком вас презирает, чтобы причинить вам зло. Постарайтесь стать там добрыми подданными, ибо вам не удастся заразить там народ своими дурными принципами. Войдите в барку, которую я велел приготовить для вас, придите в себя и постарайтесь, чтобы барка эта не стала для вас лодкой Харона.

Граф РОСТОПЧИН".

Цитирование подобного документа позволяет узнать человека лучше, чем все, что можно было бы сказать о нем.

Кстати, Ростопчин обошелся с Москвой не суровее, чем с собственной загородной усадьбой, которую он собственноручно сжег, чтобы она не была осквернена присутствием в ней французов.

LII. ИВАН ГРОЗНЫЙ

Красный цвет пользуется в России исключительным почтением, и потому слова "красный" и "красивый" являются здесь синонимами. Если вас об этом не предупредили, то, услышав названия "Красная лестница" или "Красная площадь", вы начинаете искать алую площадь и пунцовую лестницу и не находите даже следа такого цвета.

Первое, что бросается в глаза при входе на Красную площадь, — это памятник Минину и Пожарскому.

Памятник этот — одна из тех удивительных странностей, какие встречаются в России. У нас, в стране равенства, ничего подобного быть не может.

На одном и том же пьедестале — мясник Минин, олицетворяющий собой народ, и военачальник Пожарский, олицетворяющий собой знать.

Минина выдвигали в предводители войска, но он указал на Пожарского; Пожарского выдвигали в цари, но он указал на Михаила Романова.

Скульптурная группа, мастерской работы, преисполнена красоты и благородства. Воевода Пожарский, по необъяснимой прихоти автора облаченный в античные одежды, изображен сидящим; в правой руке у него меч, а левой он опирается на щит. Нижегородский горожанин Минин делает шаг к нему, кладет левую руку на меч князя и воздевает вверх правую, словно взывая о помощи.

На пьедестале памятника надпись:

Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия. ЛЕТА 1818.

В нескольких шагах от памятника начинаются торговые ряды, называемые Золотыми, потому что они почти полностью заняты золотых и серебряных дел мастерами и торговцами драгоценных камней.

Именно здесь любители старинного золота и старинного серебра обычно покупают кубки, бокалы, чаши, кружки, браслеты, пояса, кольца и кинжалы, причем качество работы не имеет никакого значения: и серебро, и золото продаются на вес.

Именно здесь можно найти прекрасную бирюзу, большую редкость и предмет вечных поисков русских. Продают ее персы и китайцы; она бывает в оправе и без оправы; оправляют ее, как правило, в серебро.

Цена бирюзы невероятным образом колеблется в зависимости от ее цвета: чем больше она напоминает густую лазурь, тем больше ценится; почти неуловимое различие в цвете двух камней одного и того же размера приводит к тому, что их цены отличаются на пятьсот франков.

Бирюза для русских не просто драгоценный камень, она предмет суеверия: в минуту расставания друг дарит другу, любовник — любовнице, любовница — любовнику амулет; этот амулет — бирюза.

Чем гуще цвет бирюзы, тем могущественнее талисман.

Если в отсутствие любимого человека подаренная им бирюза начнет терять цвет, значит, человек этот заболел или изменил. Мне показывали бирюзу, которая умерла в тот же день, когда умер ее прежний владелец.

Камень сделался мертвенно-зеленым, хотя прежде был прекрасного лазурного цвета.

Особое отношение к бирюзе, как к живому и восприимчивому камню, удваивает ее цену в Москве и Санкт-Петербурге. Я уверен, что на бирюзе можно хорошо заработать, купив камни в Париже и приехав продать их в Золотых рядах или на Большой Миллионной улице.

В России также очень распространены "говорящие" ювелирные украшения: это изысканность выражения чувств, почти неизвестная у нас.

Расположив в определенном порядке камни, вы первыми буквами их названий как бы записываете имя человека, память о котором вам хочется сохранить.

Предположим, его зовут Иван: вы записываете это имя с помощью изумруда, верделита, аметиста и нефрита. Отделив от названий этих камней начальные буквы, поставьте их рядом, и у вас получится "ИВАН".