Подарок в виде полутора-двух тысяч здоровых молодых мужчин, которым требовалось сытно есть, одеваться и обуваться, кормить лошадей, посещать трактиры и бордели… Это был действительно подарок.

На Рюгене ситуация обстояла получше, но и там… Географическое положение острова было таким, что при любой заварушке по нему шлялись войска противника – и последствия были вполне понятными. Нет, даже без разорений и убийств – у здешних властителей была привычка «грести» в свою армию всех мужчин, которые годны к строевой. А если они не твои подданные – тем лучше[136].

Бросать службу у Петра новоявленный властитель «Милостью божьей» не собирался – в конце концов, в Европе было предостаточно таких мелких князьков с формально независимыми владениями, служивших властителям рангом постарше. Владимир сильно подозревал, что его доходы как русского генерала будут побольше доходов герцога… И это при том, что генералу нет необходимости держать при себе хотя бы «игрушечный» двор!

В начале августа он отпросился у императора и отплыл в свои владения, пообещав вернуться через месяц. Месяца не понадобилось – герцогство не могло похвастаться размерами или численностью населения и до начала войны, а уж после… Проехавшись по округе и пообщавшись с местными «лучшими людьми», Грифич сильно приуныл. Говорить о каких-то налоговых поступлениях в ближайшие пару лет не следовало – владения были сильно разорены. Однако и восстанавливать разрушенное было необходимо… Так что герцог назначил управляющих и выдал налоговые льготы – по уму.

Разрушенные хозяйства могли не платить налогов, а вместо этого деньги шли на их восстановление, и, разумеется, количество необходимых на восстановление средств подсчитывалось очень тщательно. Остальные налоги же собирались в должном порядке, но шли они на восстановление портов, дорог, мостов, плотин и прочих сооружений. Ну и немного – на восстановление и поддержание в порядке герцогской резиденции в Вольгасте и на Рюгене.

Расходы на содержание двора и чиновничьего аппарата сильно урезали. Собственно говоря, двора как такового здесь не было и в ближайшие годы не предвиделось. Хотя пришлось подобрать два десятка человек из местных уроженцев на роли всяческих дворецких – по минимуму, ровно столько, чтобы можно было обслуживать Аничков дворец и хоть немного соответствовать статусу имперского князя и «независимого» властителя.

Армия… Здесь одновременно печально и отрадно – как таковой её не было, так что Владимир просто договорился с командиром полка русских егерей, квартировавших в герцогстве, и поручил им (а он имел на это карт-бланш от императора) сформировать из местных милицию[137], даровав милиционерам небольшие привилегии.

На Рюгене ситуация была не столь печальной – такого разорения не было. Однако и с перспективами было глухо. Пусть здесь с недавних пор и стояли несколько русских военных судёнышек и небольшая часть морских пехотинцев, было ясно, что в ближайшие десятилетия это будет глухая провинция, где жители хотя и не голодают, но…

Сформировав небольшой управленческий аппарат (по большей части просто подтвердив полномочия), проработал и местную налоговую систему, перенаправив большую часть поступающих средств на восстановление и развитие.

В Петербург он отплывал уже с небольшой свитой и «церемониальной» армией из двадцати пяти человек. На полудюжине зафрахтованных судёнышек вместе с ним в Россию плыло почти три сотни человек. В основном всевозможные сироты и отпрыски нищих дворянских семей, которых требовалось пристраивать…

Владимир теперь мог с полным правом именоваться как князь Грифич, герцог Вольгаст, принц Рюген, а юристы с изрядной долей уверенности говорили, что вскоре можно будет говорить и о титуле герцога Померанского – пусть даже формальном. Однако кроме красивых титулов ему достались разорённые войной владения, на восстановление которых требовались годы и годы… и деньги. И не факт, что после восстановления экономики по этим местам не прокатится очередная война.

Поднявшись из-за стола, Владимир сделал несколько разминочных движений, затем встал на мостик, на руки и немного походил на них. Зашедший с почтой камердинер не моргнул и глазом – зрелище было привычным, и более того, князь и приближённых заставлял заниматься спортом. Об акробатике речи не шло, но в фехтовании и борьбе ежедневно упражнялись даже лакеи.

– От кого?

– От тестя, – невозмутимо ответил Готлиб, – остальное – прошения.

Взяв почту, он отпустил слугу, распечатал письмо и начал читать, продираясь сквозь завитушки. Николая Фёдоровича он искренне уважал, но занудой и педантом тот был невероятным. Впрочем, для действительного тайного советника и заведующего Личным Кабинетом его величества[138] – идеальный характер.

Продираться пришлось не только через завитушки, но и через предисловия. Николай Фёдорович привычно перечислял все титулы и звания зятя, а по замшелым немецким традициям (а тесть был приверженцем именно таких), в них включалась каждая мыза… Ага, вот оно – просьба помочь с организацией праздника. Можно. Интересных идей у попаданца было много, да и его взгляд на некоторые вещи сильно отличался от взглядов местных.

– Командир, – заглянул в дверь Тимоня, – ты просил напомнить, когда время подойдёт.

Короткий взгляд на часы.

– Спасибо, пора в спортзал.

В зале было достаточно людно – приближённые старались подгадать свои тренировки к тренировкам хозяина. Не все – только те, кто мог чем-то похвастаться.

Разминка, кросс-фит…

– Ф-фух, – тяжело выдыхает он и переводит дыхание. Теперь черёд боевой акробатики, полчаса на рукопашный бой, и наконец, главное – фехтование.

– Маэстро, – Грифич вежливо кивает немолодому испанцу. Ответный поклон, и начинается танец двух диэстро[139]. Это очень необычный стиль фехтования, еще недавно считавшийся устаревшим, слишком уж специфичные здесь приёмы, рассчитанные не на поединок один на один, а на бой с множеством противников. Идеальный вариант для попаданца с его физическими данными – фехтовальщиков равного уровня бывший спортсмен просто не встречал и даже не представлял человека, способного одолеть его в поединке.

Шутка ли – официально признан лучшим фехтовальщиком Европы![140] Ну а главное, как же хорошо дестреза «легла» на саблю… Заниматься по данной системе он начал всего год назад, а переделывать систему под саблю – всего несколько месяцев, но результат есть уже сейчас – система ничем не уступает польскому крестовому бою, а это, знаете ли, показатель…

Похвалить приближённых, у кого что-то получается, и поправить тех, кто делает ошибки. Всё, мыться! Помывшись, отправился проведать жену и детей.

– Здравствуй, Натальюшка, – поприветствовал он супругу.

– Княже, – склонила голову та и тут же захихикала. Это была мелкая «мстя» за то, что вчера Владимир не навещал её с детьми.

– А кто это у нас такой большой, – умилённо заговорил герцог, приседая на корточки.

– Я! – И трёхлетний мальчик с разбегу бросается обнимать отца.

– Ух, какой ты сильный стал!

– Да, сильный, я сегодня кашу всю съел, – с гордостью рассказывает маленький Богу слав.

Наобщавшись с сыном, проведал и дочек – годовалые двойняшки радостно лепетали и тянули к нему ручки.

– Что вчера-то не заходил? – Прикоснулась к плечу жена, привлекая внимание.

– Император задержал допоздна, вернулся от него сильно за полночь.

Наталья кивнула, принимая оправдание.

Нужно сказать, что он мог бы и ничего не говорить – патриархат в их семье был абсолютный. Но почему бы и нет? Владимир знал, что жена не пытается контролировать его, а просто интересуется. Вот, кстати, интереснейшее сочетание характера у неё – хорошая жена, заботливая мать и умелая хозяйка, абсолютно не интересующаяся политикой и не ревнующая мужа к любовницам. И одновременно – страстная лошадница и умелая фехтовальщица[141].