От женщины в кожаном наряде и следа не осталось – только нож беззвучно свалился на ковер из шкур.

Сардан прокашлялся, принюхался.

– Ветреная женщина, – прокомментировал он.

– С душком, – добавила Ашаяти.

– Что это было? Фокус? Что за оргия? – сказал пьяный мужчина, всовываясь в артель всем телом. – Ничего не понимаю.

Он остановился опять, согнулся, заморгал и добавил:

– А вы что за гады?

– Какие еще гады!? – возмутился Сардан. – Ты кто такой?

Пьяница не сразу сообразил, что обращаются к нему, оглянулся в недоумении.

– Я? – удивился он. – Почему я?! Вы!

– Что мы? Ты еще кто?

– Еще? Где?

– Ты!

– Что я?!

– Кто?

– Где?

Сардан проворчал что-то неразборчивое. Ашаяти ощупывала шею.

– Я, между прочим, хозяин конторы, – признался пьяница, наступил на пустой флакон нимского ликера и рухнул на кушетку.

– Где же вы пропадали в рабочее время? – разозлился Сардан.

– Кто пропадал? – пьяница силился встать, но ничего другого кроме зада у него поднять не получалось.

– Ты!

Пьяница перевернулся и с трудом уселся на кушетке в позе убитого в голову. Помолчал несколько секунд, затем почему-то вздрогнул.

– Что-то он вам не отвечает, – сказал хозяин конторы.

– Кто? – не понял Сардан.

– Тот, с кем вы разговариваете.

– Святые падишахи, – пробормотал Сардан и промычал что-то себе под нос.

– А третья где? Вы же втроем вломились. Шантрапа бандитская.

– Аши, руки не чешутся? Побить никого не хочется?

– Скажи лучше сначала, чья там кровь? – Ашаяти кивнула на библиотеку.

Сардан обернулся, а пьяница завертел головой, чтобы посмотреть, о чем речь.

Библиотека сияла пятнами красноватого света. То, что Сардан и Ашаяти приняли за кровь, медленно просачивалось сквозь пол и таяло на глазах, и спустя пару минут о резне в библиотеке напоминали только жертвы – разбросанные повсюду свитки.

– Духи, – догадался Сардан.

Хозяин бодро хлопнул себя по бедрам и вскочил, готовый к работе, но зашатался, припал к стене. Его едва не вырвало. Тогда он постучал себя в грудь, прокашлялся и осмотрелся наконец.

– Всю защиту переломали, пираты, – сообщил он и кивнул на разорванные связки колокольчиков, когда-то висевшие по углам комнаты.

У стен валялись смятые вертушки из тонкого, как бумага, металла; крошечные бумажные гирлянды, наполненные звенящими иголками, были сброшены с потолка и разодраны в клочки. А подвешенная над кушеткой железная чаша с шариком пропала совсем.

– Что за девка с вами была? – спросил хозяин конторы, двигаясь неуверенным шагом вдоль стен. – Стерва ядовитая. Пух – и нету ее. Но хороша, раньше такой не замечал.

– Ты и сейчас только ее зад и видел, – сказала Ашаяти, скептически наблюдавшая за передвижениями пьяницы.

– Почему – только? – не понял тот.

Сардан прошел в библиотеку, но сразу выскочил обратно, спугнутый воплями.

– Где вся еда!? – разорался добравшийся до кухни пьяница.

Он обернулся и, полный негодования, посмотрел на Ашаяти, но заморгал и задумался.

– О нет, – тихо произнес он, – я же еще вчера всё съел…

Измятые и наполовину развернутые свитки валялись на полу, свисали с полок, торчали непонятно как между стеной и старым сундуком. В соседней комнате (по размерам не больше кладовки) на стеллажах лежали рукописные тетради и печатные книги по музыке, народоведению, истории и культуре Ооюта и его соседей. Здесь была и художественная литература, а в углу хранились карты. В эту вторую комнату похоже давно никто не заглядывал – внутри не было светильников, а покрытые пылью книги занимали положенные места.

Пренебрежительная Ашаяти в главном зале разгребала свитки пальцами ступни.

– Эта дама была не воровкой, – сказал Сардан. – Она тут что-то выискивала. Ей нужен был какой-то дух.

Хозяин артели кое-как добрался до двери в библиотеку и колыхался теперь в проеме, блуждал мутным взглядом по стенам и полу.

– Гадюка какая, – сказал он. – Чем она тут занималась? Теперь вам придется всё расставлять по полкам и сверять по журналу.

– Что значит – «вам»? – Сардан сдвинул брови и сердито посмотрел на пьяницу.

А тот зевнул, почесал щеку, оглянулся как-то неуверенно, вздрогнул, будто его чуть не вырвало, сказал: «Сейчас подойду», – прошел обратно, грохнулся боком на кушетку и в тот же миг уснул.

– Да тут и до этой курицы с ножом наверняка такой же погром был, – протянула Ашаяти.

– Тогда она бы тут ничего не нашла, – сказал Сардан.

– Может, она и не нашла.

Ашаяти наклонилась и кончиками пальцев подняла с пола один из свитков. Он развернулся у нее в руках. Ашаяти вздохнула.

– И тут голые бабы, – сказала она.

Непонятно откуда вынырнул храпевший мгновение назад на кушетке хозяин конторы и со словами: «Это личное, я вас попрошу», – выхватил у Ашаяти свиток и исчез где-то во внутренних помещениях.

Ашаяти уничтожающе посмотрела на Сардана, как будто говорила этим взглядом: «Все вы тут одинаковые».

На стержнях свитков стояли номера, соответствующие полкам. Сардан и Ашаяти подбирали свитки с пола, сматывали и расставляли по местам. Работа шла медленно. Разорванные свитки приходилось складывать отдельно, сверять с обрывками, перепроверять по журналу, и всё это в полутьме – светильники расставлены были неудачно, и их никак нельзя было передвинуть. Эта библиотека явно не пользовалась успехом у читателей.

Ашаяти, ко всему прочему, только и делала, что разглядывала бесчисленные картинки, поэтому часто, вместо того, чтобы сматывать свитки и рассовывать по полкам, она наоборот разматывала их и заслоняла свет, чтобы всё хорошенько рассмотреть, прокомментировать, сыронизировать.

– Что здесь написано? – спрашивала она каждые две минуты.

Сардан заглянул через плечо.

– Соплеежка, – прочитал он.

Ашаяти медленно повернулась и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Сама видишь какие в артели люди, тут и не такое насочиняют! – поспешил оправдаться Сардан.

– Я правильно понимаю, кто первым увидел нового духа, тот и придумывает ему название?

– Да.

– И кто-то очень остроумный назвал духа «соплеежкой»?

– Ты так удивляешься, как будто никогда музыкантов не видела и не знаешь, какие у нас наклонности и воображение. Вот, смотри, – он протянул Ашаяти свиток, на стержне которого было написано: «Нахальная толстозадка». Сардан прочитал.

– Вы серьезно больны, – Ашаяти почесала лоб. – Все как один!

– Ты несправедлива. Есть и среди музыкантов люди интеллигентные, поэтического склада ума. Вот, например: «Вишневые ягоды в лунном свете». Или – «Прикосновение блуждающего ветра».

– Ну а ты? В Матараджане говорили, что ты известен.

– У меня тысячи поклонников по всему миру!

– Разве что в твоих больных фантазиях. Но ты-то что-нибудь написал?

– Конечно. Правда, я не всегда был первым, поэтому чаще дополнял чужое, но где-то должно быть… – Сардан покопался в горе свитков. – Ага, вот это мое! – воскликнул он и гордо протянул находку Ашаяти.

Та взяла свиток аккуратно и с опаской – двумя пальцами. С этим человеком она повсюду ожидала подвоха.

«Стоны красавицы», – было написано на стержне. Ашаяти вздохнула устало и исподлобья посмотрела на Сардана.

«Другого я от тебя и не ждала», – говорил этот взгляд.

– Где-то еще был второй, как раз под твое отношение. Назывался «Вздохи красавицы».

– Ты никогда не думал о том, что твое пребывание на этой земле делает мир хуже? – спросила Ашаяти.

– Постоянно об этом размышляю.

Ашаяти скатывала свитки медленно и небрежно, брезгливо болтала их, будто пыталась вытряхнуть паука из пододеяльника и, вместо того, чтобы аккуратно раскладывать по полкам, в унылом азарте швыряла их на стеллажи дротиками. Но и так ее хватило ненадолго. Она опять залезла на стол и принялась развлекать себя картинками. Сардан тем временем бегал между полками как перепуганный поросенок, и стоило ему неодобрительно глянуть на свою бездеятельную подругу, как она тотчас сунула ему какой-то свиток.