Через несколько часов боя корабли Ордена, избитые и поврежденные, стали выходить из сражения и начали разгон в попытке уйти из так негостеприимно их встретившей системы. Но командиры флота адмирала Урсона почувствовали вкус крови, поэтому бросали свои, не менее избитые, корабли в погоню, добивая тех, кто не успел уйти. На абордаж никто не шел, а пытавшихся сдаться расстреливали из бортовых орудий. Да, жестоко и бесчеловечно, но понять капитанов было можно. Они выполняли долг, шли в бой за интересы Империи и получили удар в спину. Их предали. А предателям не место среди живых. Каждый из тех, кто участвовал в этом бою, раз и навсегда отрекся от Империи. Если в бой вступал Седьмой ударный флот Империи Аратан, то выходили из него корабли личного флота адмирала Марка Урсона. Адмирала, который вместе со всеми шел в мясорубку. Флагман получил, наверное, больше всех повреждений, но каким-то чудом еще не потерял ход.

Из всего флота вторжения покинуть систему смогли только транспорты, осуществлявшие высадку на планету пехотных подразделений. Бросив на произвол судьбы свои десантные подразделения, командиры орденских транспортных кораблей, поняв, что бой проигран, набирали разгон и уходили в прыжок в сторону метрополии. Очистив систему, флот начал собираться в строй, ожидая вторжения теперь уже аграфов. Никто не сомневался, «ушастые» имели возможность наблюдать развернувшуюся битву с помощью своих разведзондов. Не все средства наблюдения противника удалось обнаружить за время нахождения в системе.

Первым распоряжением по окончании боя был приказ об эвакуации всех уцелевших десантников с планеты на корабли. В боях на планете легло почти тридцать тысяч человек. В их числе и генерал Маккензи. Сутки длилась эвакуация корпуса. За это время корабли, те, которые возможно, немного подлатали. Неремонтопригодные бросили, переведя остатки экипажей на находящиеся в строю боевые корабли и транспорты. Ровно через тридцать часов вновь начали формироваться окна гиперпереходов. Адмирал, раненый, но все же на ногах, не стал дожидаться выхода противника, а отдал приказ остаткам флота начинать разгон в сторону внутренних систем Галантэ. Бывший теперь уже Седьмой Ударный флот Империи оставлял систему Расп, где потерял почти половину личного состава. Преданный своими, избитый, но не побежденный, флот уходил в неизвестность.

Начиналась гонка. Никто не сомневался, аграфы пошлют погоню. Но оставаться здесь, однозначно равносильно смерти. Еще нужно было пробить блокаду, дойти до безопасных секторов космоса. А есть ли они? Все будет потом. Люди, уставшие, но не сломленные, верили в своего адмирала. Верили, что будут жить. Флот уходил…

Я стоял около реаниматора. Просто стоял и смотрел сквозь прозрачную крышку на человека, лежащего в нем. Андрей. Он так до сих пор удерживался медиками в искусственном сне. При первом обследовании, когда его только нашли на этой станции и доставили в медблок крейсера, выяснилось — повреждена нейросеть, что вызвало поражение мозга и расстройство психики. Вот как так? Жил человек, сложно жил, если честно, но всегда отличался устойчивой психикой и здравым рассудком. А тут повреждение нейросети, и все. Врачи разводят руками. Личность, говорят, вряд ли восстановится. Поврежденную нейросеть извлечь у них тоже не получилось, нужно оборудование, специальное для таких случаев, а на корабле его, естественно, не было, все-таки здесь медсекция заточена на экстренную помощь раненым, а не исследовательский медицинский центр. Думаю, его стоит показать Лангу, у того опыта больше чем у штатных медиков крейсера, может, что сможет предложить.

И все же непонятно, как Змей вообще здесь оказался. Но это не особо важно, главное его сейчас вытащить из безумного состояния, а потом сам расскажет, даст бог. Я стоял и смотрел, не в силах чем-либо помочь. Мысли были самые разные. Начиная от того, что Змей, это ниточка к дому, хотя в принципе примерное направление поисков уже определилось, та самая транзитная база, где захваченный работорговец забирал людей. Но в данный момент заняться плотно поисками пути на Землю не получится. Сначала нужно помочь легионерам, оставшимся на обломке, а уже потом пытаться выработать долгосрочную стратегию выживания. Заканчивая тем, что возможно вовсе и не Андрей в реаниматоре, а вокруг вообще игра воображения, и сейчас я сам лежу в какой-нибудь больнице без сознания. Черт, нужно прекращать, а то и правда, с ума сойду. Даже если мир выдуман, боль я чувствую тут реально, а значит и умереть можно тоже реально. Такого исхода хотелось бы избежать.

От накатывающей меланхолии меня отвлек вызов коммуникатора. Интересно, почему не по нейросети? В пределах корабля и станции связь была восстановлена в полном объеме. Не было только выхода в общую галактическую сеть, но это понятно, кое-как удалось связаться с несколькими абонентами в других системах, и то хлеб. Я поднял планшет, выполняющий функцию коммуникатора, и посмотрел на адресата. Ларс, в принципе, больше некому было, если только Лейла, но она сейчас занята проверкой общего состояния станции и руководит работами по восстановлению поврежденных систем, у нее была изучена специальность инженерной направленности, все же командование истребительным крылом заставляет знать множество именно технических данных. Ни я, ни Ларс этим похвастать не могли. Потому приведение нашего будущего дома в порядок мы полностью доверили моей любимой. При воспоминании о жене на лице появилась мечтательная улыбка. Эх, сейчас бы плюнуть на все проблемы, схватить ее в охапку и уехать на какой-нибудь курорт. Должны же быть в галактике курорты?

Что-то отвлекся, я еще раз кинул взгляд на реаниматор с лежащим в нем Змеем и кликнул на знак ответа.

— Привет. Что-то срочное? — я первым спросил.

— Да, весьма, можешь подойти в узел связи? Я связался с нашими, теми, кто остался на разрушенной базе. У них проблемы. Но, думаю, тебе стоит самому услышать все из первых уст. — Голос Ларса показался мне каким-то пришибленным. — Я пока отключился, чтобы не смог засечь сигнал никто.

— Хорошо, сейчас подойду. — Я сбросил вызов. Снова посмотрел на Андрея, и, развернувшись, пошел на выход, вызывая по нейросети себе гравиплаформу. До пункта связи было далековато, а судя по голосу, да и по виду рурха, дело серьезное.

Дуглас сидел на пункте гиперсвязи и думал. Почему Ларс сам не смог ничего решить, а сказал, что нужно разговаривать с Виком. Вроде, когда отправляли разведку, старшим как раз был герцог. Дуг знал сержанта-инструктора как властного и решительного разумного, а тут ничего не мог сказать по текущим делам. Видимо, что-то произошло. Вся чуйка особиста говорила — не только у них возникли непредвиденные сложности, но и на крейсере. В сердце начало подниматься беспокойство за сестру. Зря отпустил. Но у них с Виком обоюдная любовь, это было видно. Вряд ли тот причинит Лейле вред. Странное поведение рурха заставляло напрягаться и вновь и вновь анализировать сумбурную беседу с ним. Но так и не найдя логичного объяснения поведению герцога, Дуг перенесся в воспоминания о недавних событиях, следы которых до сих пор были на его теле.

Высадка десанта на линкор и крейсер поначалу шла спокойно. Видимо управляющие контуры были повреждены, поэтому система ПКО не была задействована. Боты, не встречая противодействия, зашли в выбитые взрывом створки полетных палуб. Схемы кораблей у легионеров были, поэтому выбор места проникновения был выбран не случайно. С полетных палуб легко можно было добраться до важнейших узлов как у крейсера, так и у линкора. Захватом линкора руководил Дуг, его отряд был больше по численности. На крейсер же высаживался Дик со своим сильно поредевшим отрядом.

Внутренний вид линкора угнетал. Даже при первичном осмотре было понятно, этот корабль не восстановить. Разбив отряд на группы, Дуг поставив задачи, отправил людей на разведку и осмотр помещений, сам же, оставив около десятка бойцов, направился в сторону реактора. Цель абордажа и была в захвате рабочих реакторов, дефицит энергии был на обломке базы очень сильным. Поэтому, при составлении плана захвата, упор был сделан на то, чтобы постараться не вступать в боестолкновения, а блокировать экипаж, если таковой будет, и демонтировать энергоносители.