Лоран устало откинулся в кресле. Все-таки возраст берет свое. Наверное, пора передавать престол сыну, но не сейчас, а после того, как закончится война. Если бы старый император аграф знал, что его ждет…

Снова стою на обшивке корабля в скафандре. Мне нравится пустота космоса, где нет суеты, нет ничего. Только я и звезды. Надо мной переливается красками пылевая туманность. Тянет на философские размышления.

Что есть жизнь человека для Вселенной? Миг, которого она даже не заметит. Последние дни я часто выхожу через шлюз на обшивку крейсера и смотрю на окружающие меня светлячки звезд. Сколько времени прошло с момента, как я оказался в космосе. Точно не скажу. Пару лет, может чуть поменьше. У моряков есть явление — «тоска по берегу». А у меня развивается тоска по планете. Любой планете, где я смогу босиком пройтись по твердой земле. Вдохнуть полной грудью свежий воздух, наполненный ароматами, а не стерилизованную дыхательную смесь пустотных объектов. Понимаю, накапливается усталость. Усталость от постоянного стресса.

Как только я очнулся на станции сполотов, жизнь превратилась в гонку. Гонку со смертью. Да, с одной стороны, я к ней привык. Жизнь военного сама по себе гонка со смертью. Но на Земле я знал, что в любой момент могу сойти, прервать гонку. Остановиться и отдышаться. А здесь такой возможности нет. Меня просто несет вперед водоворотом, и выплыть пока не хватает сил. Может, вот сейчас просто открыть забрало и раствориться в космосе? Вселенная, смотрящая сейчас на меня, даже не моргнет. Последнее время такие мысли посещали неоднократно. Видимо, я реально устал. Устал от звездных войн, кораблей, станций. Хочу домой. Хандра. Хандра от безделья.

Мы уже третью неделю висим в системе, где назначена встреча с адмиралом Урсоном. А флота все нет и нет. На связь они не выходят. А мы храним радиомолчание, чтобы случайно не привлечь чужого внимание. Этот сектор ничейный, но не пустой. Здесь летают корабли многих. И архов, и аграфов. Да и людские суда иногда мелькают. Усталость. Устала душа. Тело-то как раз бодрое. Отдохнувшее, тренированное.

В связи с появившимся свободным временем Ларс возобновил мою подготовку. Он учил меня всему — пси-техникам, тактике, рукопашному бою, диверсионной подготовке. Все, что он знал и умел, старался передать мне. Не знаю, кого он во мне видел, возможно, приемника. Семью он потерял давно, а новой так и не завел. Вот и старался передать мне свои знания. После схватки в рубке, рурх будто одномоментно постарел. Это стало заметно. Все чаще он уединялся, хотя до этого старался вести активный образ жизни. Только во время тренировок он снова оживал. Я не раз видел такое состояние у людей — так ведут себя те, кто чувствуют свою смерть или же желают ее. Сколько раз на моей памяти было такое, вроде человек оптимист, живчик, душа компании, но раз — и все. Замкнулся в себе, на контакт не идет, а через некоторое время погибали. Были исключения, но редко.

Как я относился к рурху? В нем я видел скорее отца, чем друга, да и разница в возрасте сказывалась. После того, как командование нашим непонятным вооруженным формированием оказалось на моих плечах, Ларс всегда поддерживал и советовал. Именно он тогда, когда я собирался отправить транспорт к базе, переубедил меня, объяснив, что лучше опоздать на встречу с адмиралом, чем потерять наш единственный транспорт. Он же напомнил мне о имеющемся рейдере «Игл», который вполне реально восстановить с учетом того, что на захваченной станции комплектующие для него были.

В общем, первый рейс за легионерами мы летели двумя кораблями — бывший транспорт работорговца и наш линейник. Как оказалось, не зря Ларс настоял именно на таком варианте действий. В одной из промежуточных систем мы выскочили прямо под залпы двух корветов с отключенными идентификаторами. Явно пираты. Если бы транспортник был один, то мы бы его потерял, а вот вышедшему из прыжка вслед за ним крейсеру корветы были на один залп. Нет, уничтожать мы их не стали. Сделали пару выстрелов по курсу, заставив заглушить двигатели и принять досмотровые команды. В результате у нас оказалось два неплохих корвета проекта «Орион». Созданный для пограничников, корвет такого типа сочетал в себе высокую скорость и неплохую огневую мощь. Против крейсеров и линкоров, конечно, два плазменных и одно туннельное орудие среднего калибра маловато, но для переделанных транспортов, которые любили контрабандисты, вполне. В общем, к куску базы «Легиона», где нас с нетерпением ждали, мы добрались уже небольшим конвоем. Бывший экипаж корвета оставили в той же системе, где было столкновение. Посадили в бот и отпустили. Смогут дождаться какого-нибудь транзитера, их счастье, нет, так нет. Судьба жестока. Больше происшествий в пути не было.

До станции, точнее того, что от нее осталось, мы добрались спокойно. По прибытии транспорт сразу встал под разгрузку комплектующих для «Игла» и погрузку людей. Инженеры сразу приступили к ремонту рейдера. По плану обратный рейс будет осуществлен уже после того, как его приведут в более-менее приемлемое состояние. Но дожидаться этого мы не стали, оставив для охраны оба захваченных корвета, сами на всех парах рванули в систему, где была назначена встреча.

На полпути пришло сообщение от Урсона, в оговоренные сроки флот подойти не успевает. Возникли непредвиденные обстоятельства. Поэтому нас встретила пустая система с переродившейся звездой, когда-то здесь были и планеты и, возможно, даже жизнь. Но звезда, превратившаяся в сверхновую, превратила систему в рай для шахтеров и ад для пилотов. Почти все пространство было забито обломками и пылью от разрушенных планет. В принципе, поэтому местом встречи ее и выбрали. Здесь легко можно было спрятать все корабли, имеющиеся у Содружества, что уж говорить об одном флоте неполного состава. Постепенно мысли от недавних событий перетекли в более далекое прошлое. Не знаю почему, но я вспомнил прапорщика Крамаренко, был у нас такой старшина в роте. «Краповый берет», ветеран всех конфликтов конца двадцатого — начала двадцать первого века. Он и нас гонял постоянно по боевой подготовке, даже организовал сдачу на шеврон спецназа…

Пот заливает глаза. Дышать на палящем южном солнце, да еще и в противогазе, нечем. Легкие буквально горят от недостатка кислорода. Но нужно бежать. Еще три километра, естественно, никто солдат далеко от заставы не отправлял, все-таки не мирное время. Десять километров наматывали вокруг заставы, но бежать от этого было не легче. По полной боевой и со штатным оружием. Без малого почти тридцать килограмм. Виктор уже не раз за то время, пока наматывал круги, пожалел о своем желании получить право на заветный шеврон спецназовца. Дыхалка сбита, ноги еле передвигаются, а второе дыхание все не открывается и не открывается. Но остановиться не позволяет природное упрямство. Из двадцати человек, решивших испытать себя, к концу марш-броска осталось лишь десять, остальные просто не выдержали. Завершив последний круг, все без исключения попадали на землю без сил. От напряжения болело все, что можно, глаза слипались. Вот только никто не дал солдатам отдохнуть. Старшина хорошо поставленным голосом скомандовал конец отдыха.

Дальше уже бежать не нужно было, ждала полоса препятствий, организованная здесь же под прикрытием пулеметов и бронемашин. Только вместо оборудованной трассы были использованы старые окопы и блиндажи, чуть подправленные свежесрубленными жердями, а вместо штурма здания был спуск со склона горы, отвесно обрывающегося прямо у заставы. На вершине была организованна огневая точка с АГСами. Вот от этой позиции и предполагалось спускаться, на всем протяжении спуска были заложены взрыв-пакеты. Поэтому складывалось ощущение, что путь проходит под реальным обстрелом, что весьма способствовало ускоренному выполнению данной задачи.