— Ты Иммун, — кривится Легат. — Ты не занимаешься грязной работой, чистка — задача центурионов, они подходят на эту роль. А ты со своими моральными принципами подходишь исключительно для роли Иммуна. Ясно?

Я облегченно выдыхаю и киваю. Нет, честно, сразу на душе становится как-то легче.

— Значит, дальше по поводу задач, — продолжает Легат. — Все указывает на то, что сейчас мы пытаемся избавить мир от системы рейтингов. А воинство света наоборот. Оно желает усовершенствовать социальную систему, возвести такой порядок мироустройства до абсолюта. Строгие правила, ограничения, воздержание от соблазнов, а по сути страдания — это главные принципы воинства света. Они считают, что человечество может стать лучше только благодаря превозмоганиям, усердию, труду. Но если честно, это лишения и горе. Никаких абортов, никакого секса до свадьбы, большинство развлечений — тоже зло, лгать — плохо, желать денег плохо, отдыхать — плохо, а в другие дни наоборот — обязательно, вкусно поесть и то считается зазорным. Нам такие принципы чужды. Мы за свободу и счастье, за самовыражение и удовольствия.

— Так, погоди. Я все правильно понял? Ты мне только что смертные грехи перечислил? А мы за что? За разврат, обжорство, жадность, гнев и прочее? Мы типа за грехи?

— Вздор! — возмущается Легат и поворачивает ко мне разъяренный взгляд: — Если ты пытаешься приплести сюда человеческую религию, то это очень плохая идея. Выкинь сразу же эту чушь из головы! Понятно?

Я настороженно киваю. Ничего себе как его взбесил вполне невинный вопрос. Решаю пока оставить эту тему, и спросить о чем-то другом:

— Тогда еще один вопрос. Почему я?

— Император выбрал тебя, дал тебе второй шанс, ты должен быть рад, — резко успокаивается Легат. — Там в своём мире ты умер, взамен ты будешь служить легиону и Императору. Все просто, не стоит пытаться найти в этом какой-то скрытый смысл.

— А Император — кто он? Дьявол? Сатана? Люцифер?

— Как же все банально, каждый раз выслушаю от новичков одно и то же, — раздраженно тянет Легат. — Сплошные стереотипы и каша в голове. Нет, Император — это не то, что ты думаешь. Он — сверхразум. Бог, если тебе угодно. Но далеко не в том понимании, как ты можешь его себе представить.

— То есть Система — это и есть Император? — спрашиваю я, хотя уже и так давно догадался.

— Именно, — улыбается Легат.

— Значит, он неживое существо? Что-то вроде искусственного интеллекта?

Легат поворачивается и окидывает меня негодующим взглядом:

— Живое, еще какое живое, но не существо, — он кривится и добавляет: — Не пытайся понять своим жалким умишком то, что за гранью твоего понимания.

— Сдается мне, что и ты своим умишком не слишком-то понимаешь, кто этот Император. И почему собственно Император? У него что? И империя есть? М?

Легат начинает еще больше раздражаться:

— Легион и есть его империя. А Император существует сразу в ста мирах, созданных им и Светлейшим.

— Вот про Светлейшего поподробнее, пожалуйста. Он, получается, бог светлого войска?

— Да, все так. Они две вехи противостояния, вода и огонь, день и ночь, лед и пламя. Два бога, что вынуждены вечность противостоять друг другу.

Я устало вздыхаю. Как-сложно-то все.

— Хорошо, — говорю я, — но объясни вот что — почему все так? Зачем все эти идиотские правила и этапы?

— Таков порядок. Светлейший и Император придумали эти правила противостояния. Без правил мир поглотит тьма и хаос.

— Правила? — зло усмехаюсь я. — Какие уж тут правила, если система, точнее, Император, постоянно их меняет, как ему вздумается.

— Отбор был испытанием. Император просто тебя проверял. Не многие достойны стать частью огненного легиона и уж тем более звания Иммуна. Кому-то не хватает смекалки, кому-то силы духа, а кому-то элементарно усердия. Все трудности и то, что тебе казалось, не имеет смысла, было частью проверки. Ты же прошел все испытания, можешь гордиться собой.

— Один хрен — это какая-то бессмыслица, — вздыхаю я. — Что дает это противостояние? На кой черт мы бегаем как дураки, убиваем друг друга, да еще и смертных в это втягиваем? Какой в этом смысл? И не нужно мне рассказывать про порядок мироустройства — это я уже слышал. Просто мне неясно — зачем? Не проще ли оставить в покое человечество и дать им сами развиваться и строить свой порядок?

— Покуда свет противостоит огню, а огонь свету в мире будет жизнь, — многозначительно и высокопарно отвечает Легат.

— Да-да, теперь все понятно, это конечно, многое объясняет, — саркастично тяну я и качаю головой.

— Ты и не должен все понимать, — жестко обрывает меня Легат. — Мул не должен знать, как делать повозку, его задача эту повозку тащить в том направлении, куда указывает извозчик.

— От таких сравнений одна тоска, — вздыхаю я.

— Но это так, — беззаботно тянет Легат.

Затем он окидывает меня недовольным взглядом, и говорит:

— Не советую искать смысл и докапывать до первопричин. Так ты только изувечишь свой рассудок. Император все видит, и может счесть, что ты сломался, что ты больше не подходишь. Я такое уже видел, слишком любопытные и пронырливые здесь не приживаются.

Между нами возникает пауза, и чтобы хоть как-то ее разрядить и попытаться еще выудить информацию из Легата, спрашиваю:

— А твой мир? Ты ведь получается и сам был когда-то человеком? Каковым был твой мир?

Легат окидывает меня недовольным взглядом:

— В моем мире не было сверхспособностей, но была ядерная война. Мой мир практически уничтожен, хотя и шел по пути этого.

— Когда случилось расхождение в твоем мире?

Легат бросает напряженный взгляд и потупливает глаза:

— Во время второй мировой. В пятидесятых.

— У вас вторая длилась до пятидесятых? — откровенно охренваю я и пытаюсь это представить.

— Да, возможно и дольше, — кивает Легат. — Я не дожил до ее завершения, был в эпицентре радиации. Но это не важно. Слишком много вопросов, не касающихся дела, Иммун. Спрашивай по сути, у тебя заканчивается время.

И снова то чувство, что он и сам ни черта толком не знает. Но времени это выяснять у меня нет, потому задаю очередной интересующий меня вопрос:

— Когда я получу тело, которое мне обещал Император? И еще — очень интересно, что это будет за тело.

— Как только поможешь открыть первую сверхспособность одержимому.

— И снова такое чувство, что где-то меня обманывают, — тяну недовольно я. — В задании было отыскать Легата и получить тело. Про сверхспособности там ни слова не было.

Легат не отвечает, снисходительно улыбается и пожимает плечами, мол, я тут ни при чем.

— И как я открою эту сверхспособность? — спрашиваю. — Где гарантия, что у моих одержимых вообще можно открыть сверхспособность?

Легат хитро усмехается:

— Твои одержимые имеют предрасположенность к ним, будь уверен. Они будущие герои, сверхлюди, которые в этом мире — вершина эволюции. Просто так бы Император не назначил тебя над ними. Когда ты сам обретешь тело, твои способности останутся при тебе и там сам будешь считаться сверхчеловеком. А как их открыть у подопечных, это уже твоя забота. Почитай и поизучай техники, разные теории про эфирную мутацию. Тут не угадаешь, что поможет. Мне помогали стрессовые ситуации. Когда одержимый в отчаянии, происходит всплеск гормонов и эфир вскрывает потайные резервы организма. Но это далеко не всегда и не у всех работает. Следующий вопрос!

— Когда закончится этап Атаки? Мне бы знать, когда можно не переживать, что светляки прикончат моих одержимых. И ты там что-то про башню говорил. Как нам ее занять и что это вообще такое?

— Башня — это партия Жизни, — улыбается Легат. — Как только ты получишь тело, ты и твои одержимые должны вступить в партию Жизни, занять свои места, так сказать. После этого ты и твои люди получаете статус неприкасаемых. Воинству света запрещено открыто нападать на Иммунов и убивать. Защищаться, если они все же напали, вам разрешено. В том числе это и вас касается, вы не должны нападать на Генералов света. Последуют немалые штрафы и откат достижений. Но расслабляться не советую. Светлые будут делать все, чтобы выбить вас из партии и испортить ваши планы. Они будут строить козни, вставлять палки в колеса, натравливать на вас людей и всячески мешать. Вам тоже придется этим заниматься. Но на первом месте — партия Жизни. Надеюсь, у тебя получится привести ее в порядок. На данный момент здесь на Юге наша партия практически растеряла весь электорат, всю власть и влияние. Это нужно исправить.