Я разволновалась и смутилась. Моя семья. Воины света – моя семья. Я ощущала всей поверхностью тела тихую радость и приветствие каждого из них по отдельности, а все вместе они наполняли меня искрящейся и переливающейся на кончиках пальцев силой.

Довольная Тене широко улыбнулась:

– Нас осталось так мало, Сол. Теперь пробуждение каждого – великий праздник!

Поддалась интуитивному порыву, поднесла свою ладонь сначала ко лбу, затем к груди, в области сердца, и преклонила колено. Произнесла мысленно:

«Чувствую вас, Воины!»

– Ну, всё-всё! – сердито проворчала Тенеритас. – Ребят, ещё успеете Солис замучить расспросами! Сначала полное пробуждение, потом разговорчики!

Тене помогла мне добраться до большого зала, в котором обычно располагался Совет Первых воинов.

Первые воины появились в Коридоре ещё до того, как на Землю отправились фотоны – человеческие души. Что такое Коридор? Сложно объяснить, проще всего представить наш мир, если его географическим местоположением обозначить пространство между небом и землёй. Но это не совсем верно. Коридор – это, условно говоря, расширенная реальность, то, что неуловимо обычному человеческому глазу. То, куда попадают человеческие души или фотоны после отделения от физической оболочки, чтобы оставить позади все воспоминания, страхи, боль и вернуться в поток к своему истоку.

Чем многочисленнее разрасталось население планеты, тем и воинов в Коридоре становилось больше. Первые освещали фотонам путь, луч за лучом прокладывали новые тропинки потока в самые неизведанные уголки Земли.

Теперь же большой зал пустовал.

– Тене? Где все?

– В дозоре, – тяжело вздохнула она и обвела потухшим взором помещение. – Мы с трудом справляемся. Тут и там появляются бреши в потоке, а провести новые нити могут только Первые или стражи.

– Амаре была стражем.

Тене кивнула и совсем поникла:

– Ам хотя бы не позволила тьме завладеть своей душой!

Я уставилась на целителя, поражённая её словами:

– Ам приняла удар на себя. Она просила спасти… его… Лекса.

Я заморгала часто-часто, не понимая, что происходит с моими глазами, осторожно коснулась пальцами щеки и почувствовала влагу на ней.

– Слёзы – это остаточная реакция, Сол. Твоё тело пока подчиняется земным законам, но это скоро пройдёт!

В моей голове неожиданно раздался низкий мужской голос:

«Солис, чувствую тебя!»

Через мгновение из золотистой дымки сплёлся образ воина в золотых доспехах.

– Велокс! – воскликнула я и рванула ему навстречу.

– Рад приветствовать тебя дома, искатель!

– Велокс, я хочу вернуться в дозор как можно скорее! Что-то происходит, моё чутьё вопит об этом! Ам погибла!

– Сол, погоди! – усмирил мой пыл первый воин. – Не торопись! Ты была сильно ранена в последней битве. Мы даже не надеялись на твоё такое скорое возвращение, – он перевёл взгляд на Тене и продолжил: – Насколько мне известно, ты ещё не до конца разорвала связь с земной оболочкой, так? Поэтому целители помогут тебе восстановить силы и прежнюю боевую форму. Ты же знаешь, без тренировок в дозор не пущу!

Воин, что несвойственно нам, совсем по-отечески обнял меня.

– Велокс, мы с Амаре в последнем цикле были семьёй.

– Знаю, искатель, знаю. Земные чувства. Боль утраты. Это пройдёт, когда исчезнет связь с оболочкой. Тене, думаю, пора проводить Солис в её родную комнату. Там всё осталось без изменений. Мы рады, искатель, что ты вернулась невредимой! Твой дозор ещё не окончен.

Тенеритас обняла меня за плечи и хитро спросила:

– Готова к перемещению? За один рывок? – улыбнулась девушка.

Я кивнула, закрыла глаза, выпрямила спину, подняла подбородок вверх и представила в деталях свою комнату. Мигом возникла картинка: светлое помещение, каменные стены, одна из которых была хрустальной и открывала вид на переливающийся всеми цветами радуги пучок нитей потока. Другую стену занимал книжный шкаф, уставленный доверху моими любимыми легендами о воинах и летописями их славных дней. Кровать из тёплого тёмного дерева застелена странным покрывалом, сшитым из кусочков старой тренировочной формы. Точно, мне его подарил Фор.

Я опустилась на кровать. Провела ладонью по покрывалу. Тене кружила вокруг, подключая тоненькие нити-паутинки потока к моим запястьям. И вдруг я услышала голос:

– Мира! – меня звал Фортис.

Реальность стала расплываться сотнями переливчатых бликов. Я прошептала:

– Фор? Артём…

Мир погрузился в темноту.

Голова трещала, как старая трансформаторная будка. Мои веки точно налились свинцом и сцепились друг с другом намертво, ноги пронизывала такая острая боль, что к гулу в черепушке, в такт биению сердца, присоединилась ещё и партия ударных. Я не могла пошевелиться. Но, несмотря на какофонию звуков в голове, отчётливо слышала, как неподалёку кто-то громко спорил:

– Ещё раз объясняю, уважаемый, посторонним нельзя находиться в этой палате! Это реанимация!

– Я не посторонний! Пустите меня, я должен её увидеть!

– Позвольте узнать, кем же вы приходитесь пациентке? Я вроде как отлично знаком со всеми членами её семьи!

– Я жених Миры!

– Жених? Не смешите! Давайте уже прекращайте этот цирк! На выход! В палату можно только родственникам!

Я собрала все крохи воли и остатки сил в кулак, чтобы унять этот громоподобный спор и прошептала:

– Тёма?

– Солнце! Я здесь! Пустите, видите, она меня зовёт! – голос Фортис теперь оказался ближе.

Я с трудом разлепила глаза, они тут же откликнулись острой резью. Картинка и вовсе расплылась, будто отражение в кривом зеркале.

– Тёма? – губы неожиданно легко мне подчинились.

– Мира! – это был другой, но не менее родной голос, низкий и бархатный от которого щемило в груди, голос Стаса. – Кнопка, я рядом! Что-то болит? Ты помнишь, что произошло?

– Да. Где… Тёма?

Стас на мгновение замер в растерянности. Надо мной в ту же секунду склонилась вторая расплывчатая фигура, лба коснулась тёплая ладонь, и зрение сфокусировалось на ярко-голубых глазах, а острая боль в ногах постепенно стала стихать.

– Солнце, я здесь! – прошептал Артём, согнувшись надо мной в три погибели.

– В палате могут находиться только родственники! Немедленно выходите! – прорычал Стас.

– Стас, пожалуйста? – я умоляюще посмотрела на него.

Вид у меня, наверное, тот ещё. Брат лишь кратко кивнул, внимательно изучив показания мониторов над моей головой, и отошёл чуть назад:

– Две минуты, – железным тоном произнёс он.

– Мира, я же просил быть аккуратнее на дороге, – произнёс Артём так, будто разговаривал с непослушной трёхлеткой. – Хорошенько же ты нас встряхнула!

Тёма лёгкими, почти невесомыми, касаниями гладил мой лоб, щёки, каждое его прикосновение было словно обезболивающее, мой дорогой целитель даже в земной оболочке умудрялся отлично справляться со своей непосредственной задачей. Фортис, сам того не подозревая, лечил мою душу.

– Как ты меня нашёл? – попытавшись улыбнуться, спросила я.

– Ух, тот ещё квест! Ты не ответила на сообщение, а я ждал, часа два точно! После чего начал сам тебе звонить. Наверное, раз сто набрал номер: абонент вне зоны доступа, и так по кругу. Я, конечно, хотел сначала предаться самоанализу и заподозрил у тебя признаки «динамо». Но погода в тот день была такая мерзкая, что я и сам-то еле до дома доехал. А ещё у меня чуйка, понимаешь? Дождался утра, пошёл к тебе на этаж, поспрашивал у соседей, может, ты не уехала. Бабуля, которая у нас староста по подъезду, сказала, что видела, как ты в такси накануне садилась. А у меня чуйка, Мир, сигналит, и всё! Помаялся чуток, стал прочёсывать интернет в поисках новостей про аварии или любые другие катаклизмы в Москве и ближайшем Подмосковье. И нашёл свежую статью о том, что автомобиль известного московского адвоката Владислава Солнцева попал в ДТП. Сложить два плюс два не составило труда. Только подробностей узнать не удалось: все публикации почти мгновенно исчезли из сети. Я тогда через знакомого моего старшего брата вышел на твоего декана, он помог мне найти Катю. А вот та уже и дала номер телефона твоей мамы. Катя хотела вместе со мной приехать, но мы с Натальей Семёновной уговорили её пока не бросать ваш дипломный проект. Мама у тебя мировой человек! Они с Сергеем Вячеславовичем меня приютили и сюда привезли. Только мне пришлось им сказать, что мы встречаемся.