Крик, опять крик. Звук женского голоса заставляет вздрагивать каждый раз. Так кричат только от сильной боли. Даже сквозь закрытые ладошками уши, мне все слышно.

Смех, опять этот тошнотворный мужской смех. Звук удара и опять смех. Чем сильнее удар, тем громче смех. И все это повторяется с точность до минуты. Каждый день, ровно в восемь часов вечера.

Звук открывающейся входной двери, семь тяжелых шагов, звон от удара ключей о стеклянную вазочку, еще три шага, а за тем звук пощечины и глухое мычание в ответ.

— Тварь! Опять с соседом таскалась, я все знаю, не отрицай. Сука!

Опять удар, звук падающего тела и негромкий женский вскрик.

6 ЛЕТ СПУСТЯ.

Октябрьское утро выдалось холодным. Я шла вдоль реки, где холод чувствовался еще сильнее. Кутаясь в свою старенькую и потрепанную куртку свернула на шоссе ведущее за город. Через пару километров будет автовокзал, откуда можно будет уехать в другой город и забыть весь кошмар прошедших лет. Так как денег у меня было ровно столько, сколько стоит билет на автобус, шла я пешком. Хотя, если учесть наше положение, я удивлена тем, как матери удалось скопить и это. Отец… нет, та мразь, которую я все свои годы называла отцом, не слишком баловал нас этими дорогостоящими бумажками.

" Зачем отродью женского пола нужны деньги. Правильно, незачем, когда у них нет ума ими правильно пользоваться."

Его слова прозвучали в голове и я невольно поморщилась.

Еще ночью, после очередного наказания, когда он уснул, мама пришла ко мне в комнату. Я не спала, я вообще очень редко позволяла себе такую роскошь. Она прокралась ко мне постоянно оглядываясь и прислушиваясь к посторонним звукам.

— Вера, вставай.

Еле слышным шепотом проговорила она.

— Мам, что случилось?

Не менее тише отозвалась я.

— Тебе нужно уезжать. Ваня попытается сново. А тебе уже шестнадцать. К тому же ты не его дочь.

— Стой мам, как не его дочь? А чья?

Ее слова выбили воздух из легких.

— Вот держи.

Она достала из кармана листок и небольшой мешочек из ткани.

— Найдешь своего отца, отдашь это письмо. Он добрый, он поможет. А это деньги на автобус. Только выходить нужно сейчас, и иди пешком. Ты часто пропадала на несколько дней. Он сразу не заметит. А потом ты уже будешь далеко отсюда. Беги дочка. Хоть ты беги.

— А ты? Пойдем вместе?

— Нет милая, двоих он найдет быстро, а так у тебя будет больше времени.

— Но он же…

— Это мой выбор, а ты сделай свой.

Она мне слегка улыбнулась разбитыми губами и с нежностью погладила по щеке.

— Прости, если сможешь. И знай, я тебя люблю. Уходи пока он спит.

Я напоследок обняла ее и поспешила собирать в старый потертый рюкзак, свои немногочисленные вещи.

Часа через два, я сидела на скамейке в ожидании отправки автобуса. Уже был обед, есть хотелось очень сильно. Пусть дядя Ваня и был последней мразью, но кормил он нас нормально и мы с мамой не голодали. А из дома я не смогла взять никакой еды. Лишь во дворе смогла сорвать с яблони несколько яблок. Благо, что сорт был поздний и их еще никто не собрал. Вот только, добиралась я сюда долго и от них ничего уже не осталось. И как назло, вокруг было несколько кафе в которых жарили шашлыки на улице. И запах стоял очень аппетитный. Проглотив слюнки, я встала и направилась к автобусу.

В соседний город я приехала поздней ночью. Адрес, который написала мне мама на листочке я отыскала быстро. Благо жил мой отец недалеко от вокзала и моя соседка с которой мы вместе ехали подсказала куда именно мне нужно идти.

Сагитов Тимур Русланович жил в частном секторе в престижном районе Алматы. Не знаю чем он там зарабатывает на жизнь, но размеры его жилища впечатляют. Дядя Ваня, который вечно попрекал нас своей трехкомнатной квартирой тут и рядом не стоял.

Тут конечно тоже не замок золушки, но двухэтажный коттедж с панорамными окнами, уже на первый взгляд выглядел шикарно.

Я подошла к ограде и позвонила в домофон. Ответили мне лишь на третий раз.

— Кто? К кому? По какому поводу?

Раздался из домофона грубый мужской голос.

— Вера, к Тимуру Руслановичу, по личному вопросу.

Отчиталась я как солдат перед генералом.

— Тимура Руслановича дома нет. Приходите в другой раз.

Что? Как в другой? И куда ж я теперь?

— А как же? Я ж ехала столько времени.

У меня аж дар речи пропал на мгновение.

— Ничем не могу помочь. Идите домой.

Домой? И где же этот дом? То место, где мы жили с мамой, я никогда не считала домом. Поэтому дома у меня нет.

Развернувшись, пошла в обратном направлении. Куда идти я не знаю. В этом городе я впервые, поэтому даже приблизительно не знаю, где можно переночевать.

Друзей у меня нет, знакомых тоже. У меня была только одна надежда, на доброту отца. И чем я думала, когда ехала не понятно куда. Но и оставаться было опасно. Лишь бы с мамой все было хорошо.

Желудок свело новым спазмом. Голод, не очень приятное чувство. Почти трое суток у меня во рту не было и крошки. Хоть иди и милостыню проси. А что, вид и ситуация у меня как раз соответствует бездомному. Немного поваляться в грязи и можно садиться возле какого то магазина с протянутой рукой. Вот только реалии жизни таковы, что на булочку тебе вряд-ли кто то, что то даст, а вот на бутылку местным алкашам запросто.

Немного отойдя от ворот дома, присела на бордюр возле небольшого деревца. Идти мне некуда, поэтому буду ждать здесь, пока не приедет хозяин дома. Лишь бы дождь не начался.

В какой-то момент я уснула, а открыв глаза увидела как к дому подъезжает белый, тонированный внедорожник. На улице было уже темно и дорогу освещали лишь уличные фонари. Из машины вышел высокий мужчина лет сорока, сорока пяти. К сожалению рассмотреть его лицо мне не удалось. Освещение плохое. Не долго думая я встала с бордюра и поспешила к нему. Нужно успеть, пока он не заехал за ворота. Кто знает этого "доброго" человека, вдруг меня даже на порог не пустят.

— Подождите! Тимур Русланович!

Мужчина обернулся на мой крик и с изумлением на лице уставился на меня.

— Ты кто?

— Меня Вера зовут, но вам это ничего не скажет. Вот, возьмите пожалуйста. Надеюсь, это письмо прояснит ситуацию.

Я протянула ему сложенный лист.

Он с сомнением посмотрел на мою руку. А потом все таки взял записку и сразу ее открыл. Читал он долго, очень долго. Будто перечитывал все снова и снова и не мог понять о чем речь. А когда все же он оторвал глаза от строк написанных моей мамой, посмотрел на меня. И от этого холодного взгляда хотелось спрятаться подальше, где никто не найдет.

— Ты сама читала, что тут написано?

Я читала, вот только не поняла ни единого слова. Я знала, что моя мама за столько лет издевательств, немного поехала крышей, но что бы написать такую чушь, это надо постараться. Ни смысла, ни языка этого я не знала. Да там даже слов, что я его дочь нет.

"aider. Ton devoir. Ты обещал. Не ищи. Я сама найду. Вера с тобой. Dis que c'est ta fille, Надя".

Я запомнила каждое слово, вот только смысла, я так и не нашла.

— Да.

— И что думаешь?.

— Что моя мать сошла с ума.

Он внимательно посмотрел на меня, а потом рассмеялся. Я не очень поняла его реакцию, но кажется он считает меня забавным зверьком.

— Скажите, а вы правда мой отец? Или у мамы богатая фантазия?

— А это ты мне скажи, ты действительно моя дочь?

— И зачем бы я спрашивала, если б знала?

— Вот и я не знаю. Если хочешь давай сделаем днк тест. Лично мне все равно.

Что? Как это? И зачем же я сюда ехала тогда? И что теперь делать?

— Ладно, не надо тест. Извините за беспокойство.

Я развернулась и пошла по дорожке, подальше от этого странного дядьки.

— А ну стоять, куда собралась?

Прогремело мне в спину.