Когда закончили, я посвятил пару часов папке на императорские субсидии. Юрист хорошо постарался. Явно просил с запасом, чтобы дали хотя бы треть. Правильная политика.

Подписав все бумаги, я достал из сейфа Большую печать, палочку зелёного сургуча и спички. Накапав, где надо, оттиснул родовой герб — медвежью голову на геральдическом щите, окружённом дубовыми листьями и сверху увенчанном рыцарским шлемом без перьев. Когда сургуч застыл, вызвал Ригеля.

— Всё готово, Семён Олегович. Можете отсылать.

Время обеда давно миновало, так что желудок просил его уважить. Плотно поев (спагетти, охотничьи колбаски, сырный суп и штрудель с какао), я отправился в подземелье замка, чтобы выяснить, как продвигаются дела со сворой и персоналом псарни.

В подвале стоял характерный и знакомый мне запах. Смесь пота, псины, экскрементов и сырого мяса. И это при наличии вентиляции: решётки вытяжек располагались под потолком, прямо над клетками.

В подземелье ошивалось человек двадцать. Может, и больше. При виде меня кланялись, здоровались и, кажется, смущались. На вопрос, где Прокофий Васильевич, показали в сторону дальнего коридора. Там, в небольшой каморке, я и нашёл Рудаева. Старик паял стрекало. В помещении стоял едкий запах канифоли.

— Ваша Милость, — кивнул он, вставая из-за стола. — Добро пожаловать. Пришли проведать собачек? Подросли они уже, конечно. Хорошие симураны, сильные. Сука уже беременна. Щенка два будет, думаю.

— Всего два?

— Это нормально. Три редко бывает. Больше — никогда. Это же не обычные собаки. Да и вообще, не собаки, если уж на то пошло.

— Садитесь, Прокофий Васильевич, — кивнул я на стул. — В ногах правды нет.

— Благодарю, господин барон. Годы берут своё.

— Как персонал? Я вижу, вы кое-кого набрали.

— Ага. Есть перспективные. Но не все. Часть годится только дерьмо убирать, да мясо рубить. Постепенно избавлюсь от них. Лишние люди в нашем деле не нужны.

— Это как решите. У вас полная свобода, Прокофий Васильевич.

— Спасибо, Ваша Милость. Иначе я бы и не смог вам помочь. Тут нужно тщательно народец подбирать. Только тех, кто жизнь своей без псарни не мыслит. Призвание потому что иметь надо. И есть, и спать, и всё остальное — здесь, в подвале. Ни о чём ином не мечтать. Мало, кто на это способен. Особенно, если молод.

— Можете ответить, когда псарня будет готова?

— К чему, господин барон? Гулей рвать?

— Да. И к Дикой охоте.

Старик вздохнул.

— Ох, молодость, молодость! Вы простите, что так говорю. Я уважение к вам имею. Вижу, как ретиво за дело взялись и не бросаете. Хорошо вас воспитали, да. Однако понимать нужно, что такое псарня. Это не просто много сильных симуранов. Они слушаться должны и понимать, что делать. А что у нас?

— Пара животных и надежда на то, что появятся ещё два.

Прокофий Васильевич кивнул.

— Именно. По сути, все щенки. Даже те, что уже есть, гулей в глаза не видели, нюхать не нюхали. Нормальная свора появится не раньше, чем через год. И то… Я бы повременил.

— А как влияют на наследственность внутрисемейные скрещивания?

— Плохо. По-нормальному, надо прикупить ещё две пары разного пола. Да только кто их продаст?

— У вас нет связей?

— Есть, конечно. Вот только симураны принадлежат не псарям, а аристократам. И у них свои представления о том, кому продавать и у кого покупать, — Рудаев озадаченно почесал в затылке. — Конечно, все заинтересованы в генетике своих свор. Так что обмены происходят. Но тут надо хорошие отношения иметь. У вас они есть?

— Как сказать. И да, и нет. Вообще, наверное, их недостаточно.

— Ну, вот. Так что, господин барон, симураны ещё не скоро будут готовы к Дикой охоте. Я уж молчу про настоящую схватку с гулями. Для этого их ещё натаскать надо.

— Ладно, Прокофий Васильевич, я вас услышал. Буду думать.

— Думайте, Ваша Милость, думайте. Дело непростое, спешки не терпит. Неопытных животных выставить против гулей — только потерять их.

— А что с людьми? Как они? Учатся?

— Тоже со скрипом. Нет, стараться-то стараются, да не всем дано. И потом, опыт тоже нужен. В общем, не могу ничего обещать в ближайшее время.

Расставшись с Рудаевым, я отправился на тренировку с Есенией. Девушка уверяла, что прогресс есть, но было ясно, что до хоть какого-то приличного уровня мне ещё далеко. И это удручало. Аристократ в этом мире не может позволить себе уязвимость. Особенно, если он глава рода. К тому же, придёт день, когда гули снова нападут, и мне нельзя будет просто прятаться в бункере. Придётся показать, чего я стою. Воины идут за полководцем, которого любят. А что за любовь без уважения?

— Из какого ты рода? — спросил я Есению, пока мы отрабатывали удары. — Знаю, что Торховых, но что это был за род?

— Довольно влиятельный, господин барон. Не первый, но и не последний. Мы производили бронекомбезы и другие средства индивидуальной защиты. Теперь этот бизнес отошёл Фоссам из Коричневого клана. Они хапнули всё, что смогли. С одобрения императора, само собой.

— Торховы участвовали в заговоре?

— Это был не заговор. Обычная война между кланами. Мы проиграли. Печально, но так бывает.

Уверен, что Белый клан придерживался на счёт формулировки иного мнения, но это было неважно. Я просто хотел узнать, что за человек Есения. Чем живёт. Даже если кто-то выглядит и ведёт себя, как машина для убийства, это не значит, что у него нет ни слабостей, ни желаний.

— Почему ты не нанялась в какой-нибудь род? Из тех, кто не участвовал в войне на стороне императора. Уверен, человека с таким Даром, как у тебя, взяли бы.

— Скорее всего, Ваша Милость, — девушка переместилась влево и нанесла стремительный удар, метя в шею. Мне едва удалось его отвести в последнюю секунду. — Однако тогда мне не хотелось служить никакому роду. Гордая была. И обиженная. Всё-таки, я не вассал, а представитель рода. Думала, так буду почти независима. Ошиблась. А потом и деваться уже было некуда. Из бандитского клана меня никто не взял бы. Кроме вас.

— Выходит, мне повезло.

Я попытался нанесли удар в плечо, но девушка легко отбила его и тут же перешла в наступление. Первые две атаки я блокировал, но третья достала меня в грудь.

— Ты сирота? — спросил я, отступив. — Никого из родственников не осталось?

— Хотите знать, есть ли ещё носители такого Дара?

— В том числе.

— В городе — нет. Все разъехались. Даже не знаю, кто где и жив ли.

— Есения, скажи честно: чего ты хочешь? В идеале.

Помедлив, девушка опустила меч и отвела выбившуюся из-под налобной повязки рыжую чёлку.

— Стать членом рода, — сказала она, глядя в сторону. — Не вассалом, а именно членом. Но это пустые мечты. Они никогда не сбудутся. Так что, если смотреть на вещи реально, то вассалом. Этого вполне достаточно.

— Я так понимаю, для этого нужно пережить атаку гулей. Ты пережила.

Девушка покачала головой.

— Не любую атаку. Именно ту, которая была предпринята на удел, который тебя берёт. Продолжим, Ваша Милость?

— Конечно.

Мы снова скрестили клинки. Итак, Есения мечтала выйти замуж за аристократа. Только так она могла стать членом рода. Однако умная девочка не рассчитывала, что я предложу ей руку и сердце. Понимала, что меня ждут выгодные партии. Хм… Интересно, есть ли другой способ принять человека в род? Например, удочерение. Я, конечно, несовершеннолетний, но это пока. Исполнив мечту Есении, я заполучу носителя уникального Дара с гарантией. Навсегда. Над этим стило поразмыслить. И обсудить возможности с Ригелем.

После урока фехтования я остался поработать с Бером. Как ни искал записи матери о техниках Тени, ничего не нашёл. Так что развивать этот Дар пока не мог. Единственное — учился призывать его на скорость. Пока получалось неважно. Как и с Бером. На то, чтобы призвать Дары, уходило секунд тридцать, а то и больше. Это, конечно, много. В некоторых ситуациях подобное промедление может стоить жизни.