— Хорошо. Я поняла, — горестно вздохнув, протопала босыми ногами к ложу и присела.

— Вот умничка! — умильная улыбка растянула губы лиса, — Будь паинькой и жди меня, я скоро буду.

— Постой, — крикнула вдогонку уже мчавшемуся на выход Шандору, тот быстро остановился и развернулся, весь во внимании, — Как ты собираешься поступить?

— Не знаю, по обстоятельствам, — пожав плечами, он умчался, на ходу крикнув Хогди и Руррис глаз не отводить от меня не на секунду.

Пока мой оборотень бегал и разруливал ситуацию, я усиленно скрипела серым веществом, стараясь предугадать какие действия, могут предпринять обе стороны шахматной доски. Но почему-то выводы были не очень радужными. «Скорее всего, на наше государство нападут, если Шандор не сможет что-то предпринять. Хотя лис — он и в Африке лис, хитрая такая пакость. Как странно, совсем недавно эта планета мне казалась диким темным место, а сейчас я воспринимаю ее своей, государство своим, и лис все больше и больше меня поражает своим интеллектом, ответственность, особенно тот момент, когда он не стал кричать, стучать кулаками и приказывать, а просто все объяснил и выслушал, поразил до глубины души. Сживемся! Я уверена.»

Мои размышления перебила рысь. Она, нервно прижимая уши, присела у ложа, положила голову мне на колени и горестно вздохнула. Я машинально погладила ей голову.

— Я тоже переживаю, но все же надеюсь на лучшее, — надежда помирает последней, так вот и не будем хоронить ее раньше времени!

— Господин очень умен и силен, я очень ему верю. Меня гложет то, что не смогла защитить и остановить принцессу, — рысь всхлипнула и мелко затряслась.

Я в ответ просто погладила ее.

Я, рысь и сова сидели к комнате в полной тишине, даже говорить не хотелось. Шли минуты, которые перетекали в часы, а ответа от ненаглядного не было. Какое-то тревожное чувство опасности гложило душу, сжимая струны нервов в тиски.

Тихие шуршащие звуки за дверью, ударили по нервам, словно гром с ясного неба. Я радостно сорвалась с места, и хотела было уже бежать к двери, как Руррис, громко зарычав, кинулась мне наперехват. Хогди на ходу трансформировала когти и тоже стала впереди меня.

Дверь не громко отворилась, и в помещение просочились, словно призраки, четыре тени в белых накидках. И тут завязался бой. Мои защитницы кинулись в атаку. Крепко зажмурив глаза и закрыв уши руками, я заорала во весь голос. Но орала я не долго, внезапно накрывшая меня темная пелена, лишила чувств, а сладко приторный аромат какого-то цветка коснулся губ и рта. «Меня снова усыпили и украли, уроды!»

Придя в себя, резко открыла веки, и зло уставилась в потолок окрашенный в цвет крови. В глазах слегка зарябило от такой цветовой гаммы, а к горлу подкатил тошнотворный ком. Закрыла их снова и с усилием подавила приступ тошноты.

Бррр. Какая безвкусица, какая гадость! Кто додумался окрасить спальню в кровавый цвет? Руки бы пообрубать!

А то что это была именно спальня, сомнения не вызывало, так как такое большое ложе, размером с нанодром, на котором я возлежала, могло находиться только в спальных покоях.

Так вот! Какой идиот додумался окрасить?.. И тут меня словно ушатом холодной воды пронзила дикая мысль:

Где я?!

Не открывая глаз, ибо все еще было муторно, попыталась восстановить ход прошедших событий. Картинка за картинкой складывались моменты в одну полную мозаику.

Вот мы разговариваем с Шандором, договариваемся, что я словно мышка-паинька буду сидеть и ждать его. Вот он уходит, и я с Руррис и Хогди сидим тихо и ждем новостей. Минуты ожидания перетекают в часы, а часы тянутся, словно наноластик на винилаксовых джегинсах — бесконечно! Помнится, как внезапно открывается дверь в покои и словно четыре призрака в белых одеяниях, в нее бесшумно просачиваются четыре оборотня. Их движения быстры, плавны, они словно хищники продвигаются по комнате. Хогди и Руррис не раздумывая кидаются в бой! Мои хранительницы явно не ровня пришедшим, это было видно с первых минут боя. Но они самоотверженно и с отчаяньем бросаются на врага, рискуя своей жизнью, чтобы защитить меня.

Глупо, лучше бы бежали…

Блок, блок, вворот, удар одного из оборотней, и я с ужасом наблюдаю как моя сова со скоростью, словно ее ударили не ногой, а тараном, летит в стену и тряпичной сломанной куклой сползает по ней оставляя кровавый след.

Я тогда кричала. Дико и с надрывом. Закрыв глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать, как убивают моих охранниц, просто кричала, осознавая, что помочь им не в силах, я просто хрупкая, слабая и бесполезная человечка.

Не прошеные слезы двумя ручейками покатились из-под закрытых ресниц. Было безумно жаль, пусть еще и не подруг, но знакомых, хороших девушек.

Что дальше было я не помню, так как какой-то урод, прилепил мне к лицу тряпку со снотворным! Что бы ему икалось всю жизнь!

Так, ладно воспоминания собраны, теперь нужно понять, где я и что делать дальше! Но хорошо, что хоть жива осталась. Вроде и руки, и ноги на месте (подвигала ими для убедительности) и не ранена. Фуууух!

А еще очень хотелось пить!

Со стоном открыв глаза, скосила ими по сторонам, пытаясь осмотреть обстановку. Но все так пестрило красным, что глаза так и норовили вылезти с орбит. Пришлось банально привстать, превозмогая головную боль и головокружение, чтобы ту самую обстановку хорошенько осмотреть. Но как только мое тело приняло вертикальное положение, с левого угла большой комнаты послышался слащаво — приторный голосок:

— Милочка, наконец-то ты очнулась.

А вот и оно, то самое… Видать злодейство моего романа!

В дальнем левом углу комнаты сидела очень худая лиса — оборотница неопределённого возраста. При свете свечей, которых было такое множество, что комната просто пылала огнями, ей можно было дать от тридцати до сорока лет, но хрипловатый, прокуренный голос говорил о том, что эта мадам прошла «Воду, огонь, медные трубы и повидала не одну бутылку водки!»

Я сама это пойло не пробовала, так как в моем веке такое не производили, но папины фразы все же отпечатались в мозгу и по сей день.

Лиса — злодейка сидела в большом кресле пурпурного цвета и делала вид, что читает книжку. Но ее мелко подрагивающие пушистые уши, говорили о том, что эта гадина уже на пределе.

У моего пушистика они так же подрагивали, когда ему хотелось меня прибить, да. Кстати, где он, мой герой? Спасать-то собирается, аль как?

Пока я рассматривала лису, предполагая, что от нее ожидать, дамочка, отложив свое чтиво, поднялась с кресла и ленивой плавной походкой хищницы, направилась в мою сторону, шурша длинными юбками ярко- красного платья. Промелькнула странная мысль, зацепившаяся за весь этот променад кровавых оттенков: видать у этой метаморфки какая-то болезненная тяга к красным цветам, так как даже ее тонкие напомаженные губы и когти, ух… тоже пестрели алым цветом.

Оборотница пыталась изобразить на лице милую улыбочку, но видать плохо тренировалась перед зеркалом, потому что вышел такой внушительный оскал, что я впечатлилась до глубины души, стадо мурашек строевым шагом прошлось по всему телу нагоняя жуть! Под взглядом хищницы, я себя чувствовала сидящим в клетке кроликом, дожидающимся, когда его пригласят на ужин в виде главного меню.

Подойдя ближе, лиса с шумом втянула воздух и так же шумно его выдохнула, словно пробуя на вкус и наслаждаясь им.

Мороз прошелся по коже и замер где-то в области груди.

А она все приближалась… Эта жуткая и хитрая гадина.

— Моя милая, наивная девочка, — улыбочка лисы-оборотницы стала еще шире, отчего острые клыки блеснули во всей своей красе, голосок принял такой слащавый тон, что хоть на хлеб намазывай вместо варенья. Только вот что-то мне припомнилась однажды рассказанная папочкой сказка о том, что вот такая вот хитрая пакость, слопала один глупый хлеб, и не подавилась, зараза! И эта сказка по — моему называлась «Колобок»! И я представила себя в виде такого кругленького аппетитного, свежеиспеченного шарика с длинными волосами и ножками… по сравнению с телом тонкими и на этих палочках улепетывающая от лисы.