Между тем в Саксонии Мориц уговорил Меланхтона составить свой Интерим, в котором протестантский богослов допустил прежние католические церемонии, допустил власть папы и епископов. Интерим Меланхтона произвел страшное раздражение между протестантами, которые смотрели на него как на отступничество. Волнение усиливалось вследствие того, что императорские войска вели себя в Германии как в стране завоеванной; неудовольствия высказывались в летучих листках и памфлетах, где толковалось, что Германия должна подлежать игу испанцев и попов. Этими неудовольствиями в Германии воспользовалась Франция и разослала повсюду своих агентов для возбуждения восстания против императора, опасного своим могуществом для целой Европы.

Осенью 1551 года действительно составился тайный союз протестантских князей против императора, и душою союза был Мориц Саксонский, который видел, что ему нельзя долго держаться против всеобщей ненависти, направленной против него как против опоры императорской власти. Франция обязалась платить субсидии, за что союзники уступили ей города Мец, Тул, Вердюнь и Камбре; обещали при будущем избрании императора выбрать или французского короля, или кандидата, ему угодного. Император, находившийся в Инспруке, был застигнут врасплох; как из земли выросли три протестантских войска и направились в Тироль, тогда как с другой стороны французское войско вступало в пределы Германии. Карл должен был бежать из Инспрука, заслышав о приближении Морица к этому городу, и поручил брату своему, Фердинанду, вступить в переговоры о мире с протестантами. В августе 1552 года заключен был договор в Пассау: Интерим отменен, протестанты получили неограниченную религиозную свободу и не имели обязанности соображаться с постановлениями Тридентского собора. Эти условия были подтверждены на Аугсбургском сейме 1555 года, где постановлено также, что господствующим исповеданием в известной стране считается то, к которому принадлежит владетель этой страны (чья страна, того и религия, cujus regio, ejus religio), что содействовало усилению власти князей; протестанты были сравнены в политических правах с католиками, но только одни лютеране или последователи Аугсбургского исповедания, составленного Меланхтоном для Аугсбургского сейма 1530 года; последователи Цвингли и другого швейцарского реформатора, Кальвина, были исключены из этих прав.

Как немецкое реформационное движение примыкает к Лютеру, швейцарское — к Цвингли, так реформационное движение в романских или западноевропейских странах примыкает к Кальвину. Кальвин был родом француз из Пикардии, сын достаточного отца, который дал ему хорошее образование и готовил в юристы; но господствующее религиозно-реформационное движение века увлекло даровитого молодого человека, и Кальвин из юриста стал богословом. Кальвин явился во Франции проповедником нового учения; но здесь правительство с самого начала отнеслось враждебно к этому учению, и Кальвин должен был оставить родную страну, жил то в Страсбурге, то в Базеле, работал над своею знаменитою книгою «Уложение христианской религии», явившеюся палатинском языке в 1536 году. В этой книге Кальвин проводил мысль о необходимости восстановления первоначальной Церкви, имевшей форму общины, доказывая, что Римская Церковь находится в полном противоречии с древнею настоящею Церковью Христовою; но, вооружаясь против правительственных форм Римской Церкви, Кальвин давал своей демократической общине церковный характер; Церковь господствовала неограниченно над всеми отношениями нравственной и частной жизни, блюла за семейным и общественным нравственным порядком, заведовала воспитанием детей. Книга произвела сильное впечатление, потому что отличалась ясностию, определенностию мысли и мастерским изложением, переведенная на французский язык, она имела важное влияние на образование французской прозы.

Но Кальвину не суждено было ограничиться одною литературною деятельностью. В Бургундии был старый и богатый имперский город, лежавший на границе разных владений, на перепутье между различными национальностями: то была Женева. Как обыкновенно бывает в подобных городах, в Женеве господствовали распущенность нравов, неудержимая страсть к наслаждениям, а в политическом отношении — борьба партий. В этот-то «Содом», как выражались современники о Женеве, явился Кальвин с проповедью о церковной реформе и вместе с-проповедью о реформе нравственной. Сначала он имел успех; но когда в 1538 году он не допустил к причастию целый приход, не хотевший переменить прежний образ жизни, то принужден был оставить город с опасностию жизни. Но Женева не могла долго оставаться в том междоумочном состоянии, в каком покинул ее Кальвин: от старой Церкви она отстала, новая не была установлена, и борьба партий все более и более усиливалась. Через три года Кальвина призвали опять и дали ему полномочие устроить город, как в древности Спарта и Афины давали подобное полномочие своим ликургам и солонам. Кальвин, ставши диктатором под скромным именем «проповедника слова Божия», устроил Женеву по-своему. Все увеселения, к которым женевцы были так страстны, азартные игры, пляски, песни были строго запрещены; соблюдение воскресного дня и посещение церкви строго предписаны. В девять часов вечера каждый уже должен был сидеть дома. За плотский грех топили в реке, за пение непристойных песен выгоняли из города; на театре могли представляться пьесы только библейского содержания; за чтение романов сажали в тюрьму. Все должно было преклоняться пред страшным диктатором, гражданским и церковным вместе; проповедник Серве вздумал было порозниться в своем учении с Кальвином — и был за это сожжен. Из железной школы Кальвина вышло много учеников, которые разнесли его учение по Западной Европе; и все они более или менее были похожи на своего учителя.

Непосредственным следствием Реформации для Германии было то, что религиозная рознь нанесла новый тяжкий удар политическому единству страны и без того уже очень слабому. Причины этой слабости мы должны искать далеко, при самом начале появления германцев на историческую сцену.

Прежде всего причиною раздробления Германии является существование многих сильных племен, стремящихся кособности, самостоятельности. В других государствах, образовавшихся на развалинах Римской империи, племенные различия были уже более или менее сглажены римским владычеством; народ, не нося в самом себе этих зачатков раздробленности, содействовал установлению государственного единства. Но германское государство образовалось не на римской почве; при его образовании мы видим несколько могущественных племен — швабов, баваров, турингов, франков, саксов — племен, которые издавна живут особною жизнию, соперничают друг с другом. Насильственно соединенные оружием Карла Великого, племена эти по смерти завоевателя опять резко выставляют свою особность, в которой центральная власть находит сильное препятствие к установлению государственного единства.

Другим важным препятствием к усилению центральной власти служила избирательность королей (императоров) германских, тогда как в других государствах установилась наследственность. В начале образования новых европейских государств всюду господствовала избирательная форма, ибо государства были основаны дружинами, а в дружине вождь всегда избирается: чтоб дружина в своих походах и предприятиях имела успех, вождь должен отличаться пред всеми своими личными достоинствами, должен выбираться храбрейший из храбрых; Тацит, описывая быт древних германцев, говорит, что у них есть цари по происхождению, по благородству и вожди по храбрости. По занятии страны дружина усаживается в ней; вождь становится самым богатым землевладельцем и получает чрез это новое значение, прокладывающее путь к наследственности, ибо по смерти вождя, хотя преемник ему избирается воинами, прежними товарищами умершего, но избирается обыкновенно сын или ближайший родственник последнего как богатейший и сильнейший человек, обладающий большими средствами, причем, разумеется, имеют значение и заслуги отца, дающие благородство детям. Таким образом, чрез несколько избраний сыновей после отцов или вообще членов одного рода наследственность устанавливается, избирательность является только пустою формою и наконец совсем исчезает. Но, если случится, что владельческий род прекращается часто, то избрание, повторяясь, получает силу чрез такое повторение и становится господствующею формою, хотя и тут обыкновенно выбирается сын после отца. Это именно случилось в Германии, где династии скоро прекращались; скоро прекращается Саксонская династия и сменяется Франконскою; скоро прекращается и эта; опять Саксонская на короткое время, I ютом Гогенштауфены и т. д. Ни одна династия, следовательно, не имеет времени усилиться и чрез это усиление сообщить единство стране.