Знаменитый Вобан, обстроивший Францию крепостями, думал, что одною этою внешнею защитою нельзя предохранить страну от беды и во время беспрестанных разъездов своих в продолжение двадцати лет собирал всевозможные сведения о состоянии Франции, особенно низших классов народонаселения. Вобан нашел, что десятая часть народа доведена до нищенства, из девяти остальных частей пять не могут помогать этой десятой; три части находятся в очень недостаточном состоянии, девятая часть содержит в себе не более ста тысяч семейств, и из них не более десяти тысяч пользуются хорошим достатком. В своих записках, составленных о разных предметах, Вобан требовал уничтожения привилегии дворянства и духовенства не платить податей; требовал общего налога с доходов (королевскую десятину, dime royale). Но такие широкие преобразования приходились не по нраву Людовику XIV, состарившемуся, испорченному лестью: ему естественно невыносимы были заявления, что в его правление Франция далеко не благоденствует; человеку, привыкшему считать себя солнцем, все освещающим и согревающим, нестерпимы были люди, толковавшие, что нет ни света, ни тепла и что надобно делать иначе, чем делалось прежде по воле великого короля.

Какой неохотник был Людовик XIV до составителей проектов улучшений, доказывает судьба Расина. Знаменитый поэт по религиозным побуждениям отказался писать для сцены, на которую, как мы видели, Церковь смотрела враждебно; но чрез несколько времени он опять принялся за перо также по религиозным побуждениям. Мадам Ментенон подле Версаля в Сен-Сире устроила заведение для воспитания дочерей бедных дворян и занималась им с чрезвычайною внимательностию. По примеру иезуитских коллегий Ментенон ввела в свое училище сценические представления и однажды заставила воспитанниц разыграть Расинову трагедию «Андромаха». Но пьеса оказалась слишком страстною, и Ментенон обратилась к автору «Андромахи» с предложением написать пьесу религиозного содержания собственно для представления на сенсирской сцене. Расин согласился и написал две знаменитые трагедии — «Есфирь» и «Аталию». Чрез это Расин сделался своим человеком у Ментенон. Однажды он разговаривал с нею о народных бедствиях, причем предлагал и средство облегчить их. Ментенон предложила ему дать ей свои замечания на письме, что он и сделал, и Ментенон имела неосторожность показать эти замечания королю. «Что он умеет писать стихи, так думает, что умеет и все делать! Что он славный поэт, так задумал министром быть!» — сказал Людовик. Расину дали знать, чтобы не являлся более к Ментенон. Бедняжка не вынес удара, стал страдать болезнию печени и через год умер.

Планы широких преобразований не нравились. «Думают уничтожить зло, умалчивая о нем», — писала Ментенон. Принимались некоторые полумеры, которые также не уничтожили зла. Поншартрэн, боясь ответственности, поспешил променять место генерал-контролера на место канцлера. Преемником ему был назначен Шамильяр, заслуживший благосклонность Людовика уменьем играть на бильярде и благосклонность Ментенон усердным управлением делами Сен-Сира. При таких-то внутренних условиях оканчивался для Франции XVII век. Мы видели, что в 1688 году, когда войска Людовика XIV опустошали Германию, заклятый враг великого короля, Вильгельм Оранский, выгнал из Англии Иакова Стюарта и сам сделался королем английским, не переставая быть и штатгалтером голландским, соединяя таким образом обе морские державы. Людовик не поддержал на престоле Иакова II, своего естественного союзника, своего вассала, можно сказать; но он дал ему приют во Франции, поместил его в С.-Жермэне, окружил почетом, как единственно законного короля Англии. Поддерживая этим надежды приверженцев изгнанного короля в Англии, Людовик вооружил против себя господствующую страну, давшую торжество Вильгельму, и таким образом помогал последнему затягивать Англию в континентальные дела, в союз против Франции, — говорим затягивать, ибо политика вмешательства, трата денег на континентальные войны никогда не были популярны в Англии.

На первое время, когда Вильгельм был занят и в Англии, и в Ирландии, у Людовика были руки свободны, и он мог беспрепятственно продолжать опустошение прирейнских областей, чтобы после не дать возможности союзникам вести здесь войны. В начале 1689 года был разрушен Гейдельберг и опустошена окрестная страна; потом были разрушены и выжжены Мангейм, Шпейер, Вормс, после того как у жителей отобраны были все ценные вещи. Эти действия французов возбуждали в Германии сильное негодование, но вследствие бессилия разъединения страны негодование это выражалось только на словах и на бумаге; действовал Вильгельм III, король английский и штатгалтер голландский, который уже в мае 1689 года положил основание Великому союзу, долженствовавшему соединить всю Европу против Франции. Сначала союз был заключен между императором Леопольдом и Голландиею; в конце года пристал к нему Вильгельм III как король английский; в половине следующего 1690 года присоединился Карл II, король испанский; владельцы германские, Савойя, Дания также в разные времена приступили к союзу. Союзники уговорились не полагать оружия до тех пор, пока не будет восстановлено то положение Европы, в каком она находилась по Вестфальскому и Пиринейскому мирам. Кроме того, союзники обязывались не допускать Людовика XIV посадить сына своего на испанский и императорский престолы. Но результаты не соответствовали обширности союза, потому что у Людовика XIV еще оставались даровитые полководцы, а у врагов его их не было. Союзники потерпели неудачи в Нидерландах и Пьемонте, потому что в Нидерландах французскими войсками командовал герцог Люксамбур, а в Пьемонте — Катина, превосходный полководец и человек. Но успехи Люксамбура и Катины не могли вознаградить Людовика за потерю, которую он потерпел в июле 1691 года: умер Лювуа, а замены не было.

В 1692 году Вильгельм III сам принял начальство над войсками союза в Нидерландах, но потерпел поражение от Люксамбура. Катина действовал победоносно в Италии и в 1693 году; со стороны Германии сопротивление французам было слабое, и они по-прежнему пустошили страну от Штутгарда до Дармштадта. Но среди успехов в 1695 году опять сильная потеря для Людовика: умирает Люксамбур. А между тем приближался к разрешению вопрос первой важности для Западной Европы — вопрос об Испанском наследстве, потому что болезненный Карл II должен был умереть бездетным. Надобно было приготовиться к решению этого вопроса, и Людовик начал входить в мирные переговоры с членами Великого союза. В 1696 году заключил отдельный мир с Франциею герцог Савойский, Виктор Амедей II: он получил все места, прежде уступленные им Франции, и выдал дочь свою за внука французского короля.

В 1697 году открылась конференция о мире между уполномоченными Франции, Англии, Голландии, императора и Испании в Рисвике в Голландии, и мир был заключен осенью: Голландия получила много торговых выгод; Вильгельм III был признан от Франции королем английским; внакладе остались слабейшие — Испания и Германия: первая должна была уступить Франции 82 местности в Нидерландах; вторая окончательно отказалась от Эльзаса и Страсбурга. Война кончилась, настало затишье перед бурею.

В первой половине XVII века Вестфальским миром окончился для Западной Европы период религиозных движений и войн, и вторая половина века представила стремление самого сильного государства Западной Европы, Франции, усилиться еще более на счет слабых соседей и получить игемонию. При общей жизни народов, к которой уже привыкла Европа, слабые начинают составлять союзы против сильного с целью сдержать его завоевательные движения. Уже не в первый раз мы видим это явление: в начале новой истории Франция стремилась также усилиться на счет слабых соседей, именно Италии, вследствие чего составлялись также союзы против нее; против нее образовалось даже огромное государство Карла V, обхватывавшее Францию с разных сторон. Но ни внешние препятствия, ни внутренние волнения не помешали росту и усилению Франции, крепкой своею округленностию и сплоченностию, и Людовик XIV явился опаснее Франциска I, тем более что против него не было могущественного Карла V. Душою союзов против Людовика XIV является Вильгельм Оранский, деятель другого рода, представитель другой силы, чем старый Карл V. Как штатгалтер голландский и король английский вместе Вильгельм сосредоточивал в себе представительство морских торговых держав, которые не были в состоянии бороться большими армиями с крупными континентальными государствами, но у них было другое могущественное средство, нерв войны — деньги. Это средство давно уже явилось в Европе вследствие ее промышленного и торгового развития и стало подле силы меча; морская держава не могла выставить своего большого войска, но могла нанять войско, купить союз.