В конце 1592 года умер Александр Пармский и преемником его был назначен эрцгерцог Албрехт Австрийский, женатый на дочери Филиппа II. Мориц Оранский успел очистить от испанских войск все семь северных провинций и даже занял некоторые места в южных; но скоро он встретил себе страшного соперника в испанском генерале Амвросии Спиноле, от которого не мог отстоять Остенде, взятого испанцами в 1604 году после трехлетней осады, также знаменитой в истории военного искусства. Эта борьба уже велась по смерти Филиппа II, умершего в 1598 году. Ему наследовал сын его, Филипп III, которому тяжело было продолжать томительную войну с северными провинциями, войну, которой не предвиделось конца; знаменитый Спинола хотел обратить свое оружие против протестантов в Германии, поддержать здесь Габсбургский дом и католицизм, а двух войн Испания не была в состоянии вести по расстройству финансов. С другой стороны, и северные провинции желали также покоя: они лишились помощи Англии вследствие смерти королевы Елизаветы; притом главы республиканской партии в Голландии подозревали Морица Оранского в стремлении захватить верховную власть и хотели прекращением войны отнять значение у опасного героя; наконец, сухопутная война против такого войска, как испанское, против такого полководца, как Спинола, была не по силам маленькой республике, которой все внимание было обращено на торговлю.
Начались мирные переговоры, затянулись надолго; только в 1609 году наконец заключено было двенадцатилетнее перемирие; обе стороны согласились остаться при том, чем владели: Филипп III согласился при этом договариваться с северными провинциями как с свободными, и потому с этого времени можно положить начало республики семи соединенных провинций, или, как обыкновенно говорили, Голландской республики.
Таким образом, Испания потеряла Северные Нидерланды. Кроме борьбы с ними Испания при Филиппе II вела борьбу с Франциею и Англиею, везде являясь защитницею католицизма против протестантизма. Такое направление испанской политики поддерживалось и при преемниках Филиппа II, сыне Филиппе III и внуке Филиппе IV, хотя эти короли далеко уступали Филиппу II в энергии и способностях, вследствие чего главную роль начинают играть министры: при Филиппе III — герцог Лерма и сын его, герцог Узеда, а при Филиппе IV — граф Оливарец. При Филиппе III испанское правительство покончило с маврисками, потому что, как мы видели, Испания не могла переварить у себя народа в народе при столь резком различии и заклятой ненависти между обоими. Такое важное дело, как решение участи мав-рисков, не обошлось без борьбы между самими испанцами, между самими духовными лицами, кардиналами: против людей, утверждавших о необходимости изгнания враждебных маврисков, от которых, кроме опасности и вреда, не может быть ничего хорошего для страны, возражали, что это изгнание истощит вконец страну, потому что мавриски составляют самое трудолюбивое и промышленное ее народонаселение. Испанские землевладельцы лишаются доходов, лишившись арендаторов. Несмотря на эти возражения, люди, настаивавшие на необходимости изгнания маврисков, восторжествовали; им помогло то обстоятельство, что французские и английские эмиссары поднимали маврисков против испанского правительства, и 400 человек маврисков оказались виновными в заговоре. Тогда решили изгнать маврисков в Африку, и в пять с чем-нибудь месяцев приговор был приведен в исполнение (1609–1610): Испания лишилась до 600 000 человек своего народонаселения.
Испания, преимущественно при Филиппе II, являлась первенствующею католическою державою; глаза всех католиков были постоянно обращены на нее как на главную защитницу Церкви; протестанты боялись Испании больше всего, и нельзя было не бояться первого по своей храбрости и искусству войска в Европе, которым постоянно предводительствовали знаменитейшие полководцы. Славолюбие рыцарского народа было вполне удовлетворено: роль этого народа обозначилась и в том, что испанские моды господствовали при дворах европейских. Знаменитой роли соответствовало сильное литературное движение, самостоятельное, передовое, которым воспользовались народы, так сильно враждовавшие с Испаниею, англичане и французы.
Относительно национального развития письменности Испания в XIII и XIV веках достигла того, чего Франция достигла только в XVI, а Германия только в XVIII веке; уже в XIII веке в Испании все юридические акты составлялись на языке народном, а не латинском. В XVI и XVII веках испанцы отбросили формы античной драмы, и Лопе де Вега создал национальную драму; Кальдерон еще более обогатил национальный испанский театр; Сервантес прославил себя и литературу своего народа знаменитым Дон-Кихотом.
Сильно развивалась испанская жизнь, но развивалась односторонне. Народ воинов, рыцарей мог бы в древности покорить многие народы, основать всемирную монархию; но в новой Европе он должен был вести войны с сильными народами, с союзами государств, должен был истощать свои средства в продолжительной, далекой, славной, но бесполезной для могущества страны борьбе, в борьбе преимущественно за начало (принцип), за католицизм против ереси. И когда религиозное движение в Европе затихло, Испания по необходимости отыграла свою роль, сошла с исторической сцены, ибо ей нечего было больше делать в Европе, не за что бороться, а ме)кду тем в других условиях, которые бы поддержали развитие ее жизни, оказался сильный недочет: развитие было одностороннее, испанцы были народ воинов и монахов; промышленность, торговля были занятиями не национальными, были в упадке, материальные средства истощились в долгой борьбе, истощились финансы, истощилось народонаселение: много его погибло в войнах на разных концах Европы, много ушло в Новый Свет, мавриски изгнаны.
Уменьшалось и беднело испанское народонаселение вообще, но не уменьшалось в числе и не беднело духовенство. В Испании было 58 архиепископов, 684 епископа, 11 400 монастырей, 46 000 монахов, 13 800 монахинь, всего духовенства 400 000. Вследствие этих условий испанцы потеряли возможность к продолжению деятельной исторической жизни. Старое, чем так долго жилось, оказалось несостоятельным, ненужным, а потому странным и смешным, как все старомодное; знаменитейшее произведение испанской литературы — «Дон-Кихот» — представляло насмешку над рыцарством, насмешку над основным явлением испанской национальной жизни: стало быть, это явление изжилось. Старое изжилось, а нового не было наготове, и народ, истощенный нравственно и материально, погрузился в продолжительный сон.
В царствование Филиппа IV, когда испанские войска, по обыкновению, были рассеяны в разных углах Европы, в Нидерландах боролись с французами и голландцами, в Италии — с французами, когда в Каталонии кипел сильный бунт, происшедший случайно, как бывает у народов заснувших, которые вдруг пробуждаются от какого-нибудь толчка и приходят в сильное, малосознательное движение, — в это самое время вследствие французского влияния и золота знатные португальцы, в том числе и архиепископ лиссабонский, составили заговор отделить Португалию от Испании. Иоанн, герцог Браганцкий, происходивший по женской линии от прежних португальских королей, воспользовался тем, что испанское правительство уполномочило его защищать Португалию от французского нашествия, приучил страну смотреть на себя как верховного повелителя, приобрел на испанские деньги себе приверженцев. В декабре 1640 года вспыхнуло восстание; испанцы, застигнутые врасплох, были перехватаны, и королем провозглашен герцог Браганцкий под именем Иоанна IV; все европейские государства признали новую династию; испанское правительство не имело силы ее свергнуть. Но Португалия мало выиграла от этого переворота, ибо в ней господствовали те же условия народной жизни, какие мы видели в Испании; имея по слабости своей нужду в поддержке какой-нибудь сильной чужой державы, она нашла эту поддержку в Англии, но должна была за это по-I катиться: вступить в полную зависимость от англичан в торговом и промышленном отношении.
Иная была судьба отделившейся от Испании Голландии. Сильная торговая и промышленная деятельность быстро подняла благосостояние народа, завоевавшего свою страну у моря. Голландцы утвердились на Молукских островах и захватили в свои руки торговлю пряностями, отняли у португальцев Цейлон и Малакку, на острове Яве основали город Батавию, который сделался средоточием их ост-индской торговли; в Африке заняли мыс Доброй Надежды, в северных морях овладели китовою и сельдяною ловлею. В их университетах процветала наука, обращенная тогда преимущественно на изучение классической древности; процветало искусство. Молодая республика скоро дала Европе знаменитого ученого по международному и государственному праву: то был Гуго де Гротт, обыкновенно известный в латинской форме его имени Гуго Гроциус (родился в 1583 году), автор книги «О праве войны и мира».
