Я была полностью вымотана, изнеможение зашкаливало, когда я услышала шум за окном. Демоны, что были в комнате подошли к кровати и стали с двух сторон. Видно, они были сильнее тех, кто охранял снаружи, потому что никакого стресса они не испытывали.

Мой оглушающий вопль наполнил комнату. Я больше не могла сдерживать в себе крики и боль. Я понимала, что за это время могла уже родить, а потому продолжала сдерживаться и не тужилась. Битва за окном приобрела решающий характер, когда я увидела огромный огненный взрыв. Окна посыпались, я зажмурилась, моля Богов, чтобы они дали мне продержаться еще немного.

В комнату ворвался Тео, в глазах у него была — сосредоточенная ярость. Он справился с «охраной» за несколько минут, разрезал веревки у меня на руках, и упал на колени, рядом со мной. Я положила руку ему на волосы, улыбаясь из последних сил.

Ворвавшийся следом Дар, рванул за дверь и закрыл ее за собой. Донна подбежала ко мне с другой стороны.

— Тео, у нас нет времени. Она рожает.

Они засуетились, и дальше все происходило настолько быстро, что я не успевала подумать. Новый спазм заставил меня закричать, но сил, чтобы тужиться больше не было.

— Тужься, Тесса! — кричала Донна.

— Не могу, — с трудом ответила. — Я не могу…

— Тесса, ты должна. Давай, милая, осталось совсем немного, ради нашего малыша.

— Они убьют его.

— Посмотри на меня, — я повернула голову и вглядывалась в тревожные глаза любимого, он крепко сжал мои пальцы. — Нет, любимая, нет. Обещаю тебе. Пока я рядом с ним и с тобой ничего не случится. Прошу тебя, тужься, ты сильнее всех здесь.

Я часто задышала, понимая, что сейчас будет еще одна схватка. Я приподнялась на локтях и сделав глубокий вдох, я натужилась и зарычала, сцепляя зубы.

Тео продолжал держать меня за руку, прикасаясь губами к мокрому лбу. Ден и Оли ворвались внезапно, оценив обстановку, они разделились. Денвер побежал за братом, а Оли подошла ко мне с другой стороны. Обняла меня за плечи, поцеловала в щеку и отстранилась, доставая из рюкзака салфетки. Вытерла мне лоб и глаза, и пальцами зачесала назад волосы.

— Я люблю тебя, Тесс. Ты справишься.

Я хотела сказать, что тоже ее люблю но новая схватка пришла неожиданно. Нужно было тужиться в последний раз, как сказала Донна.

— Кричи, если тебе так легче, — на ух шептал Тео. И я закричала. Орала, вопила, плакала. Но я смогла. Через пару мгновений я почувствовала резкое облегчение и крик младенца пронзил комнату, где еще недавно за его жизнь сражались.

— Поздравляю, родители, у вас девочка.

Я заплакала от счастья и повернулась к Тео. Его глаза были мокрыми. Он поцеловал меня в лоб и поглаживал ладонью мою щеку. Я обхватила его ладонь своей и подняла глаза.

— Я люблю тебя, — прошептала и его губы накрыли мои.

Донна положила мне на грудь маленькое окровавленное тельце нашей дочери. Я смеялась и плакала одновременно, наслаждаясь самой важной ролью в моей жизни.

Дар влетел в комнату с бешенным взглядом. Ден забежал следом и его глаза не выдавали ничего хорошего.

— У нас на хвосте их очень много, — задыхаясь сказал Денвер.

— Они послали армию.

Способность дать жизнь и внутренняя потребность сохранить ее — разные вещи. Именно из-за этой потребности любовь превращается в долг, а ее непосредственным результатом становится пренебрежение всеми опасностями во спасение порожденной жизни.

Мать, которая бросается под колеса давящей ее ребенка машины, растягивает на целый день банку консервированных персиков, когда нечем кормить малыша, ходит на работу в обносках, чтобы купить ботиночки на бесценные ножки своего карапуза… вот что такое материнская любовь: это самопожертвование.

Как только я услышала тоненький плач склизкого младенца, лежавшего на руках у Донны, а потом у меня на груди, все остальное потеряло смысл. Даже я сама не значила больше ничего.

— С ней же все в порядке? — спросила я.

— Ух… да. Она в порядке.

Тео взял ее на руки и завернул в чистое одеяло. Осторожно повернул к себе маленький сверток, чтобы заглянуть малышке в глаза. На его лице сияла легкая улыбка. Он перевел взгляд на меня, а потом положил дочь мне на руки с таким благоговением, будто это было самое хрупкое и бесценное сокровище на всем белом свете.

Хотя почему будто, это так и было.

Я уложила малышку на сгиб локтя, и все перенесенные страдания показались мне такой ерундой. Все отступило на второй план — вся прежняя жизнь, все люди, которых я знала. Моя жизнь стала продолжением этого крошечного, мягкого, невинного чуда. Я знала, что и до меня миллионы других женщин проявляли чудеса храбрости, всепрощения или эксцентричности. Отныне мое сердце находилось не в груди — оно лежало у меня на руках.

— Дар? — обратился к брату Ден.

Одной рукой он удерживал закрытой дверь, а другой прижимал к себе Оли, чтобы в следующий момент отпустить ее.

Стену сотряс мощный удар. Денвер отскочил. Дверь слетела с петель, и в комнату ввалилась толпа разномастных созданий. Ни секунды не медля, они перешли в нападение. Комната наполнилась отвратительным запахом. Я прижала к себе ребенка. Тео стоял рядом и яростно защищался, расшвыривая в стороны демонов, которые осмеливались приближаться к его семье.

Вдруг разом вылетели все стекла в окнах противоположной стены. Тео прикрыл нас своим телом от осколков. Когда пыль осела, в комнату вошел Адий. Рядом с ним мы увидели незнакомую фигуру в доспехах и при оружии.

— Крамвел, — выдохнул Тео. Мне это имя ни о чем не говорило. — Это Бог войны, Тесс.

Демоны взвыли, завизжали, готовясь напасть и на того, кого я не думала никогда увидеть.

— Вы не тронете этого ребенка, — произнес Адий спокойным голосом.

— Ну же, давайте! — воздевая руки, вызывал врагов на бой Крамвел. — Мы готовы принять на себя всю ярость ада.

Сущность, которая забрала меня из бункера повилась внезапно. Он поднял голову и заблеял, а потом повел свое войско на улицу.

Ден и Оли стояли по сторонам и наблюдали, как мимо них проходят сотни демонов; в комнате поднялся ветер, будто по ней медленно проехал товарный поезд.

На улице завязалась жаркая схватка между силами ада и неба. Снаружи доносились звуки, каких я никогда не слышала раньше, и вдруг все смолкло, наступила тишина, как будто планы бытия поменялись местами.

Сияя, Тео взял в ладони мое лицо:

— Мы сделали это, Тесса! Стражи будут защищать ее!

Я облегченно вздохнула и прижала дочку к груди. Это мгновение тишины замерло в вечности. Война, которая велась вокруг нас, внезапно стихла. Ден, Оли, Дар, Донна и Тео в восхищенном изумлении смотрели на мою маленькую девочку. Она лежала, спокойно поглядывая вокруг большими, круглыми, будто сияющими на свету глазенками, и моргала от яркого света.

Тео опустился передо мной на колени. Он еще не успел отдышаться, лицо его было красным, по щекам и лбу размазались кровь и грязь. Это были следы того, как он с боем пробивался к нам. Денвер и Оливия подошли поближе, беспокойство на их лицах сменилось умилением при виде ребенка у меня на руках.

— Ты восхитительна, — сказал Теобальд.

Голос у него едва заметно дрогнул, но я не могла оторвать взгляд от малышки, чтобы посмотреть, какое у него было лицо. Крошка, лежавшая у меня на руках, была прелестна.

Донна сделала несколько бесшумных шагов и оказалась рядом со мной. Она вытерла ладонь о джинсы и протянула свою маленькую ручку, выставив указательный палец, чтобы потрогать мизинчик младенца.

— Она… здесь, — благоговейным шепотом произнесла девушка.

— Мы сделали это, — прошептал Дариан.

Тео положил одну руку мне на шею, а другой нежно погладил дочурку по щечке большим пальцем. Он поцеловал мои волосы, наклонился к самому уху и прошептал:

— Я не думал, что могу любить тебя сильнее, чем уже любил.

Я провела ладонью по его щеке.

— Спасибо тебе. За нее.