– Мать не испытывает такого чувства. Что бы она ни говорила, я в этом уверена. Боится – да, хотя я не могу понять почему. Но отчего-то говорит она только о ненависти и никогда – о страхе.

При этих словах Бельдан едва заметно вздрогнул и отвернулся.

– Посмотри на меня, – прошептала Франческа.

Рыцарь поднял голову. Он стоял так близко, что Франческе показалась, что она утонет в его глазах. Их цвет словно перетекал от темного к светлому и опять к темному. Франческа пришла в восхищение: она не подозревала, что на земле существует так много оттенков черного цвета. «Надо сказать. Теперь же», – думала она.

Бельдан поднял руку, но тут же в нерешительности опустил.

– Можно к тебе прикоснуться?

– Да, – отозвалась она. – Пожалуйста.

И тогда он ей все сказал. Запечатлел губами на ее коже. Прошептал в ухо. Как безумно весь вечер ее искал. Как накричал на Петицию и леди Лючию за то, что они ее отпустили. Как волновался за нее. Переживал, что смертельно обидел ее, предложив наряды и драгоценности.

– Боялся, что ужасно обидел, предложив самого себя. Франческа обняла его за шею и, притянув к себе, с восторгом слушала, как билось его сердце.

– Тс-с... – прошептала она. – Поцелуй меня.

Но Бельдан пока не был готов. По крайней мере поцеловать так, как она того хотела. Он еще исследовал ее губами и впечатывал слова в ее кожу. В последнее время в их отношениях многое изменилось, и он хотел это высказать. Чтобы она поняла. Но Франческа все поняла без слов. Слов ей больше не требовалось. Она уткнулась лицом в его ладони. А потом прильнула губами к губам.

– Я приказал горничным упаковать твои баулы. Потом распаковать. Опять запаковать. Я боялся...

Франческа не желала слушать остального и прижалась к Бельдану всем телом. Так крепко, что выкинула из головы все прочие мысли. По крайней мере на этот долгожданный миг, которому суждено было так скоро закончиться.

– Бельдан, я должна тебе кое-что сказать.

– Что именно? Что ты меня любишь? – прошептал рыцарь. – Что прощаешь меня? Что выйдешь за меня замуж?

Франческа отпрянула. У нее перехватило дыхание.

– Замуж?

– И как можно скорее. Прямо сейчас, если бы это было возможно. Я потерял достаточно времени – полжизни – и совершил множество ошибок, ужасных ошибок. Как я обращался с тобой! Просил стать моей любовницей, а не женой. Во мне говорили гордость и тщеславие. Ты была помолвлена с братом. Он мне не говорил, но я знал... – Бельдан путался в словах, никак не мог подобрать нужные, чтобы выразить свои чувства.

И Франческа решила ему помочь, заговорив о другом. А он пусть объяснится потом – она так рада будет выслушать. Графиня выскользнула из объятий Бельдана и прошептала:

– Ги...

– Это не имеет значения.

– Напротив, имеет. Сегодня вечером... я... – Франческа внезапно обнаружила, что не способна открыться. И как ни пыталась, у нее ничего не получалось. Она поняла, что не сумеет ничего объяснить, даже если они простоят вот так целую жизнь. – Ги... – попыталась она в последний раз и замолчала.

Бельдан отошел в сторону и заложил руки за спину. Лицо сделалось холодным и от этого менее привлекательным. Холод проник в самую душу и вытеснил радость и страсть. Померк блеск глаз, и они потускнели.

– Говори, – приказал он.

– Я... я сначала должна поговорить с Ги.

Все было кончено. Навеки. Франческа прочитала это в его глазах. Бельдан насмешливо поклонился:

– Не стоит. Я уже знаю ответ на свое неуместное предложение. Но хочу напомнить, что брат обручен. – Тон сделался нарочито обидным. – Невеста молода, богата, из хорошей семьи. И самое главное, это я ее выбрал. А мой брат послушен и никогда не совершит ничего против моих интересов.

Франческа промолчала.

– Пожалуй, я сказал гораздо больше, чем мы оба хотели бы услышать. Поэтому, графиня, с вашего позволения, на этом покончим, и я займусь другими делами.

Бельдан был уже у двери, но на пороге остановился и, не оборачиваясь, заговорил опять:

– Думаю, вы должны знать: утром Золотое войско выступает против родственника вашей матушки и его засевшей в Ареццо армии. Их будет нетрудно выбить. Де Кюси дал знать, что хочет вступить со мной в переговоры. Видимо, решил до первого снега перейти Альпы, чтобы зима не помешала ему оставить Италию.

– Когда вы выступаете?

– Утром. – Бельдан снова помолчал. – Еще перед нашей последней беседой я решил, что отошлю вас и Бланш в Бельведер. Если произойдет нечто непредвиденное и французы не пойдут на переговоры, Флоренция окажется не самым безопасным местом. Так что вам с матушкой лучше быть в своем замке.

У Франчески сейчас не было намерения возвращаться в Бельведер, но она не стала возражать Бельдану.

– С вами идет много людей?

– Достаточно. Но не тревожьтесь, брата в их числе не будет. Он не такой уж большой любитель сражений. Даже если случится заваруха, пользы от него никакой. Я найду ему другое занятие.

– Я должна с ним встретиться.

– Это невозможно.

Дверь за Бельданом тихонько закрылась.

– Мне очень жаль, графиня. – Юный рыцарь выглядел и в самом деле расстроенным. Огромные глаза под угольно-черной копной волос выражали сожаление. – Но вплоть до отъезда сир приказал не выпускать вас из комнаты.

– Но я не прошу выпустить меня из комнаты. Я прошу послать за леди Лючией, или за матерью, или за любым человеком, кто бы мог срочно передать весточку Ги.

– Извините.

«Глупые, тупые мужчины», – думала Франческа, слушая, как поворачивался в замке тяжелый, филигранной работы ключ. Глаза наполнились слезами бессилия. Она была готова разрыдаться, но справилась с собой.

– Слезы оставим на потом, – приказала она себе; рука машинально коснулась висевшей на шее склянки. Франческа не верила в эликсир падре Гаски, но все же решила опробовать его. Отчаяние толкнет на что угодно. Но, подумав, она покачала головой. Исчезнуть еще полдела – надо выйти из запертой, охраняемой комнаты.

«Отложим слезы и отложим магию. Нужно придумать план».

– Невероятно! Невозможно поверить! Вы абсолютно уверены, миледи?

Франческа и Генри Кент стояли посреди клокочущей суматохи двора. Графиня не собиралась покидать Флоренцию, поэтому она не должна была паковать дорожные баулы. Охранник освободил ее на рассвете. И как только ключ повернулся в замке, Франческа побежала искать достойного рыцаря, который был бы назначен сопровождать ее в Бельведер.

– Но вы мне верите? – продолжала убеждать графиня. Без помощи рыцаря ее план ничего не стоил.

Господин Генри провел ладонью по густым седеющим волосам, вздохнул, и его голубые глаза затуманились.

– Я вам верю. Да поможет мне Бог, но я считаю, что вы сказали правду. Все к этому и шло. Но ответьте, графиня: вы ведь видели сира накануне вечером; почему вы не рассказали ему все, что слышали?

– Потому что я трусиха, – призналась Франческа. – Не решилась причинить ему боль. И не была уверена, что он мне поверит. Он ни за что бы не заподозрил Ги в предательстве. Я сама бы не поверила, если бы не слышала все своими ушами. Но я видела, как он разговаривал с Симоном Мальвилем, и слышала каждое слово. Нет, Бельдан должен услышать правду именно от Ги. Сам Ги должен признаться ему в предательстве.

Рядом пролетела поздняя птица и юркнула в кусты, которые уже почти потеряли листву и, готовясь к зиме, стояли сухие и голые. В воздухе все еще витал аромат фонарного масла, но светильники на стенах и в сосудах на земле, которые накануне вселяли такую надежду, давно погасили и забыли в суматохе утренних дел. Краем глаза Франческа заметила нескольких женщин, которые спустились по задней лестнице. В руках они держали корзины с бельем и направлялись к городскому колодцу.

– Да, он должен признаться сам, – повторила она. – Мне следует его убедить.

– Но может статься, сам Ги полагает, что жизнь лорда Бельдана в безопасности, – предположил рыцарь. – Вы едва знакомы с Мальвилем и не можете поручиться, что он готовит ловушку сиру.