– Но что с остальными? – забеспокоилась графиня. – С мамой? С Ги, ведь он же ранен?

– Они в безопасности. – Бельдан накрыл ее дрожащие руки своими ладонями. – Я подоспел со своими людьми как раз в тот момент, когда ты бросилась за Медорой. Бланш разволновалась, хотела тебя искать, но я убедил ее, что у меня получится лучше. Впервые в жизни она мне поверила и осталась. Теперь они укрылись в каком-нибудь спокойном уголке во Флоренции и поджидают нас.

Франческа вскочила на ноги.

– Значит, надо спешить. Но как нам перебраться через реку?

Бельдан тихонько потянул ее вниз, и она снова растянулась на траве.

– Бессмысленно. В город нам сегодня не попасть: ворота закроются раньше, чем мы успеем добраться к ним. А мои люди получили строгий приказ никому их не открывать, кем бы ни назвался постучавший.

– Но, Бельдан, ты уверен, что мама в безопасности? И Ги тоже?

– Полагаю, что нынешней ночью они устроятся удобнее нас, – успокоил ее рыцарь. – По крайней мере у них будет кров над головой. А у нас... Но это мы, пожалуй, обсудим позже. А теперь скажи, ради Бога, – я умираю от любопытства, – что погнало тебя спасать эту надоедливую тварь? Уж кого-кого, а ее...

Франческа принялась рассказывать, а болонка дремала рядом и не ведала, что говорили о ней. Графиня думала, что рыцарь высоко оценит ее мужество и находчивость. Но не тут-то было.

– Ненормальная! – Вот и весь отзыв о ее подвиге. – Запросто могла погибнуть.

От неожиданности и обиды Франческа замерла с открытым ртом. Пора бы запомнить: от Бельдана похвалы не дождаться. Зато Медора спасена и все живы. Она заслужила хотя бы каплю одобрения. Арнонкур бросился за ней в лес: значит, лучше ее понимал, какая там подстерегала опасность.

– Если я безумная, то вы – безумец вдвойне. – Франческа подняла голову и увидела в глубине его глаз последние отсветы пожара.

– Наверное, так и есть.

– Тогда позвольте спросить, зачем вы побежали за мной? Огонь в его глазах померк, и они потемнели.

– Я уже сказал.

– Мне нужна правда. Если я настолько вас раздражаю, зачем вы рисковали собой?

Арнонкур закашлялся и впервые не нашел слов.

– Ну... видите ли... вы оставили следы, а я привык идти по следу.

– Правду, сир!

Рыцарь промолчал, а Франческа, хотя и заговорила шепотом, ощутила такую силу, что смогла бы остановить заходящее солнце.

– Правду, Бельдан!

Ответ ее удивил, но не стал совершенной неожиданностью, хотя Франческа и уверяла себя в обратном. Рыцарь наклонился над ней и опрокинул ее клевер. Она почувствовала, как улетучивается вся ее сила, которую Бельдан вытягивал прямо из ее сердца, оставляя в душе трепещущий огонек страха.

Оттого, что она понимала: так нельзя – он Бельдан, a не Ги. Франческа хотела объясниться, но не сумела выговорить ни слова: его губы прижались к ее губам. Этот поцелуй был отнюдь не нежен – совсем не такой, как некогда при свете звезд в Сант-Урбано. Мгновение ее мозг протестовал против его вторжения в ее жизнь. Потому что он Бельдан, а не Ги. И это было неправильно.

Франческа хотела его оттолкнуть, но вместо этого обняла за шею и погрузила пальцы в волнистые волосы.

– Нельзя, нельзя, нельзя, – бормотала она ему прямо в ухо, лаская словами.

Но Бельдан, судя по всему, считал по-другому. Он проник языком ей в рот, прикасался к зубам, к небу. Однако его руки бездействовали, и Франческа чуть не крикнула, чтобы он вспомнил, как гладил ее в Сант-Урбано. Но вместо этого она сама принялась гладить: шею, грудь и сильные руки – те самые, что вынесли ее из огня.

Только сейчас, в безопасности на берегу реки, она поддалась дневным страхам. Из глаз хлынули слезы, задрожало все тело, задрожали руки. Бельдан отстранился, начал было задавать вопрос, но вдруг прогнал его поцелуем. А Франческе хотелось забыть о пожаре, обо всем на свете и увериться, что опасности больше нет. Она смутно понимала, что ключ к ее освобождению хранится у него.

– Пожалуйста, – пробормотала она, – докажи, что я еще жива.

Что бы до этой секунды ни разделяло их, все внезапно рухнуло: Бельдан стал для нее всем, проник в каждую частичку ее существа. Она глубоко вдыхала его запах, терлась о щетину, когда он целовал ее шею, и слышала одно-единственное слово: «Франческа».

Ее туника была разорвана, рубашка тоже. Грудь белела в лучах заходящего солнца, но это ее нисколько не тревожило. Соски непроизвольно потянулись навстречу его ласкам – ох, как нескромно! Ладони накрыли скользнувшие к грудям руки. И все это под открытым небом, на берегу реки, на виду у добропорядочных флорентийцев. Франческа ожила. Она снова дышала полной грудью. Бельдан пришел ей на помощь и спас, и сейчас ей об этом твердили его губы, его пальцы и вдавившее ее в клевер мускулистое тело.

– Ты можешь отказаться от него?

Франческа была занята поцелуем, когда он сказал это, поэтому сначала она ощутила слова, а уже потом услышала. Впитывала их языком и губами. И внезапно замерла. В ее сознании эхом повторился этот вопрос:

– Ты можешь отказаться от него?

Она не знает, что с Ги. Но бесстыже улеглась полураздетая с его братом.

– Я тебя спас, – пробормотал Бельдан, – потому что хочу тобой обладать. И не только телом – мне не важно, сколько у тебя было мужчин, – душой. И если тебе суждено сделаться моей любовницей, я заберу ее целиком.

Ее руки, превозмогая притяжение, вспорхнули с его груди, точно птицы, взлетевшие с добычи льва. Франческа вскочила на ноги, но оступилась и упала коленями Бельдану на живот. И оба покатились по земле, вскрикивая от боли.

Графиня первой пришла в себя, стараясь укрыться лохмотьями разорванного платья. Собрав последнее мужество, она посмотрела на Арнонкура с достойной своего аристократизма надменностью.

– Моя душа принадлежит одному Всевышнему. А сердце – вашему брату, первому суженому и единственному возлюбленному. А в том, что произошло сегодня, виновата самая низменная часть моего существа. Вы взяли мой грех. И это единственное, чего вы заслуживаете.

– Может быть. – Бельдан медленно поднялся и встал рядом. И вдруг молниеносным движением отвел ее руки и обнажил все еще тянувшиеся к нему груди. – Но мне почему-то кажется, что и это устроит. Нас обоих.

Франческа фыркнула:

– Я лучше стану последней в целой конюшне любовниц Ги, чем вашей венчанной женой. – Она презрительно отвернулась.

Но Арнонкур схватил ее за талию и так сильно привлек к себе, что Франческа едва могла дышать.

– Я не делал тебе предложения. Я просил тебя со мной переспать.

– Даже это не дает вам права меня задушить. – Она посмотрела Бельдану прямо в глаза. – Ги никогда бы об этом не попросил. Потому что он благороден и обручен с другой. Он слишком честен, чтобы обладать женщиной без святого благословения. Ги сделал выбор, а я чту свои обязательства и не буду принадлежать другому.

– Пока, – улыбнулся ей рыцарь.

В вопросах любви Франческа руководствовалась понятиями добра и святости, а также знаниями, почерпнутыми из песен трубадуров, поэтому теперь считала, что насмешка Бельдана раз и навсегда оборвала их интрижку. Ей полагалось немедленно удалиться в монастырь. А ему – искать смерти. Медленной и ужасной; только такую он заслужил, нагло оскорбив ее честь. Но пока им предстояло провести ночь вдвоем. И Франческа взвилась, когда он повторил это в третий раз.

– Мне нет дела до того, что вы говорите. Я не останусь наедине с таким... чудовищем! Флоренция рядом, за этой крохотной речушкой. Стоит протянуть руку – достанешь.

– Выходит, вы умеете плавать? – насмешливо спросил ее Арнонкур. – Ведь у нас нет лошади, чтобы добраться до моста. А как насчет этой глупой шавки? Думаете, она переплывет через крохотную Арно? После того как вы рисковали жизнью, было бы глупо ее утопить.

– Не беспокойтесь, плавать я умею. – Франческа прижала болонку к груди. – А Медора – собака и может барахтаться по-собачьи.