– Не соизволит ли графиня выбрать что-нибудь красных тонов? – предложил он.

– Чтобы ярче казались веснушки?

Но купец не понял ее шутки.

Со времен первых ярмарок сложилась традиция на период празднеств выносить из церкви на площадь статую святого Урбано – покровителя деревни, а в сумерках водружать ее на прежнее место в пыльную нишу. Когда подошла Франческа, большинство соседских девушек заняли места в процессии. Графиня раскраснелась и запыхалась от быстрого шага, но предвкушала момент, когда святой окажется в церкви и она до начала танцев уйдет в замок. Корзина с ее скромными покупками оставлена у привратника. Нужно только откланяться и можно идти.

Франческа заняла место во главе процессии и достала из бархатной сумочки тяжелую кружевную золотую вуаль. Но когда крепила ее к волосам, ощутила, как немеет затылок.

Кто-то смотрел ей в спину.

Франческа тут же вспомнила о Симоне Мальвиле и его обещании приехать на ярмарку. Здесь наверняка находились соглядатаи – это естественно для большого сборища людей во время войны. Но она не заметила никаких подозрительных глаз, следящих за ней из-под маски. Однако инстинкт заставил ее обернуться.

Народ по-прежнему шествовал попарно и не обращал на нее ни малейшего внимания. Только сельский священник окликнул:

– Графиня! – и дал знак трогаться вперед.

Кто-то вложил ей в руку зажженную свечу, и она присоединила свой голос к хору поющих «Аве, Мария». Когда-то давно Франческа любила этот праздник. Любила вместе с другими детьми смотреть на ангельски светлую, златокудрую Бланш, которая возглавляла шествие, как она сейчас. Жизнь казалась загадочной в убранстве восковых свечей, запахе фимиама и разносившихся в тишине холмов распевов в церкви Святого Георга. В ее мирном покое не было места ни чуме, ни одиночеству, ни черноволосому англичанину-кондотьеру, который разбил ее счастье.

«Ах, Ги, – про себя взмолилась она, вступая в прохладную торжественность церкви. – Спи. Спи до тех пор, пока твой брат не уедет отсюда».

Когда Франческа снова оказалась на улице, ее слуха коснулись звуки музыки. Традиция требовала, чтобы каждый – будь то знатный или бедняк – танцевал на веселом закрытии ярмарки. Маленький оркестрик, украсив себя чем попало, расположился подальше от церкви. И совершенно напрасно: фальшивая музыка была настолько бесшабашно зажигательной, что закружились бы в танце даже звезды.

Эта музыка звала, будто приплясывала за спиной на пустой брусчатке. А безлюдные улицы лишь кое-где освещали случайные фонари. Франческа подумала, что могла бы немного повременить и уйти с кем-нибудь еще. С кем-нибудь из замка.

Соблазн. Она могла бы потанцевать...

Франческа решительно выбросила эту мысль из головы. Столько лет она одна в Бельведере и должна понимать свой долг. Она нужна матери. Не исключено, что падре Гаска совершил открытие. Она незамужняя дама, к тому же обедневшая. Быстро стареет, и нет времени на...

– Потанцуйте со мной, Франческа. – Голос был низким и прозвучал так близко, что дыхание незнакомца коснулось ее щеки. Но она не испугалась. Как и в ту первую ночь, когда он с ней заговорил. Только насторожилась. Как любой человек, который имел дело с таким могучим противником.

– Бельдан! – Франческа вмиг забыла, как сильно ей его недоставало. В голосе прозвучали те же недовольные нотки, будто она журила Филиппо или другого мальчишку из замка. – Зачем вы сюда пришли? Здесь повсюду соглядатаи...

– Потанцуйте со мной, Франческа.

Она не могла ему отказать. Красивая, сильная рука легла на ее талию. Полная луна прямо над их головами на секунду залила обоих своим серебристым светом, но в следующее мгновение их подхватила музыка и закружила в тарантелле с ее барабанами, тамбуринами, флейтами и смехом. Их тела согласно двигались в такт музыке на пустынной улице.

Для привычного к сражениям воина Бельдан на удивление хорошо танцевал. И казалось, прекрасно знал эту музыку.

– Я веду! – Он так крепко прижал Франческу к себе, что она почувствовала биение его сердца под темной туникой. Затем – поворот, и они касались друг друга лишь кончиками пальцев.

Что-то в ней противилось удовольствию. Поражала музыка. Ничего подобного Франческа раньше не слышала. Ничего настолько пронзительно дикого. Совершенно не похожего на мирные французские баллады, к которым она привыкла. И еще этот Бельдан д'Арнонкур, с которым она танцевала. Бланш никогда бы этого не одобрила. Да и сама она не одобряла.

Но рыцарь был великолепен и прекрасно знал свое дело: он то прижимал ее к себе, то отдалял и кружил в вихре тарантеллы, и Франческа перестала ощущать что бы то ни было, кроме ритма языческого танца и рук кавалера. Внезапно она рассмеялась, закрыла глаза и покорилась его движениям.

А когда открыла, на улочке стояла тишина, только где-то далеко часто бил одинокий барабан. Франческа не сразу догадалась, что слышит удары собственного сердца. Или сердца Бельдана. Он по-прежнему был от нее слишком близко. Настолько близко, что она различила аромат лавандового мыла, а еще – терпкий мужской дух, который свидетельствовал о беспокойно проведенном дне. Рыцарь пристально смотрел на нее, как в тот первый вечер, когда она купала его. Франческа не могла понять этого взгляда при свете свечи, не понимала и теперь под серебристым светом луны.

– Вам не следовало приходить, – коротко бросила она. – Вы здесь в опасности.

И повернула к воротам. Бельдан зашагал рядом. А позади с новой силой всколыхнулась музыка. Но больше танцевать не хотелось. Одной тарантеллы – истинной тарантеллы с Бельданом д'Арнонкуром – было вполне довольно.

– Вы по-прежнему хотите, чтобы я уехал, Франческа?

– Не могу не признать, что эта мысль доставляет мне удовольствие.

– Без Ги?

Франческа вспомнила о своем воспитании – как бы повела себя Бланш? – и решила, что ответом рыцарю должно послужить красноречивое молчание. Но слова вырвались сами собой:

– Ваш брат еще слишком слаб для путешествия. По крайней мере без...

– Няньки?

Она пошла еще быстрее, чтобы оставить позади его спокойную реплику. Бельдан, как всегда, читал ее мысли. Снова магия. Опасное качество, если им обладает враг.

Франческа отыскала нишу, в которой оставила покупки, забрала корзину и направилась к калитке. Было уже поздно, безлюдно, и дорога к замку наверняка пустынна. Настроения не поднимало и явное намерение рыцаря проводить ее до самого дома.

– У вас же есть конь. Почему же вы не верхом?

– Демон привязан за воротами. Я счел неразумным приводить его в деревню. Любой соглядатай легко его узнает. Очень опасно... для Ги.

В его тоне Франческа различила свои же ворчливые нотки.

– Вы все смеетесь, Бельдан д'Арнонкур, – бросила она, когда он вернулся со своим иссиня-вороным жеребцом. – А французы между тем не дураки. Вы сильно рисковали, заявившись в Сант-Урбано. Ваша лошадь – еще не самое страшное. Вас самого могли узнать.

– Другими словами, миледи, дурак – это я, потому что пригласил вас на танец в темноте.

Графиня негромко фыркнула.

– Не думайте, сир, что внушили мне иллюзии: вы спустились в деревню не ради меня. У вас здесь свои дела – хотели встретиться с гонцом или что-нибудь еще. А со мной столкнулись случайно.

– Естественно, случайно, – эхом отозвался Бельдан.

Стояла прекрасная осень – застывшее мгновение между сиянием лета и смертным покоем зимы. Дорога серебристой лентой убегала к Бельведеру. Франческа заметила, что Бельдан приноравливал свой шаг к ее походке, а не забегал вперед, как поступали многие мужчины. Наоборот, он упорно старался идти с ней рядом. Но их обоюдное молчание начинало смущать Франческу. Она лихорадочно придумывала, что бы сказать. И открыла было рот, чтобы спросить, что Бельдан думает по поводу эликсира-невидимки падре Гаски. Сама она считала, что все это чушь. Но в этот момент Бельдан придвинулся к ней и шепнул на ухо:

– Тс-с...

Франческа моментально ощутила опасность. Но если зло и витало неподалеку, Бельдан не обращал на него внимания. Просто хотел, чтобы она на него посмотрела.