Женщина всю жизнь проработала поваром, а год назад устроилась на ЖД, полстраны объездила, заведуя вагоном-рестораном и кухней на колесах. Альбина Кирилловна пару дней как вернулась из Туапсе, привезла нам ведерко клубники и пару баночек южных домашних соусов.

– Сама-то я не была на базаре, все некогда, а девочек-проводниц попросила, они уж знают, что я всегда беру. Вот эту попробуй, Тонечка, она не слишком острая, не повредит тебе.

– Коля, ножичек наточи острее, как-будто немножко тупой, я лучок порежу на рыбку. А маслице у вас где? Тоня, сиди, сиди, я все сама, я быстренько… отдыхай, моя хорошая.

Зайцев старший, как мне показалось, мужчина шебутной, любит выпить и погулять. Я еще раньше знала, что они с Альбиной Кирилловной не живут вместе, хотя развод официально не оформляют. Коля мне кратко рассказывал, что с отцом он не дружит, потому что тот «обижает мать» и даже один раз Коля его за это самого приложил к стенке. Вышла некрасивая история, после чего сын с отцом Зайцевы долго не общались.

Я смотрю на большого степенного мужчину с румяным лицом и солидными залысинами на голове. Сложно представить, неужели действительно мог он ударить свою худенькую супругу, да как вообще возможно такое бесчинство?

Даже во сне не увижу, что папа мою маму побил, – это будет равносильно концу света для нашей семьи. А Зайцевы как-то жили, растили детей, выучили обоих – Колина сестра работает учителем в начальной школе города Урая, дочке ее уже десять лет, профессионально занимается танцами.

Очень хочу познакомиться с Колиной старшей сестрой, может, приедут на лето к нам в гости, хотя бы в августе, в июле-то они в Турцию собрались, устали от севера.

Спокойно и хорошо прошел вечер нашего знакомства. Даже Зайцев старший как-то притих, занимался шашлыками, с сыном переговаривался насчет теплого пристроя, даже обещал помочь закончить строительство. На меня будущий свекор поглядывал довольно, будто Колин выбор одобрял, а если уж обращался, то вежливо и уважительно, обязательно полным именем называл – «Антонина».

Кажется, и Коля немного оттаял, расслабился под пиво, стал отцу отвечать дружелюбно, исподволь завязался у них мужской разговор. Тогда мы с Альбиной Кирилловной оставили Зайцевых наедине и пошли к реке прогуляться.

Уже весной, а в начала лета особенно оценила я красоту козловских мест. Речушку полюбила, она неглубокая, узенькая, с ленивым течением, а берега высокие, крутые, все в траве и высоченных старых ивах.

Даже в солнечный полдень здесь сумрачно под пологом деревьев. У самой воды разрослась ольха. Я насобирала целую пригоршню ее черных сухих шишечек, крошила их между пальцами, слушала волнующий запах влажного дерева. Воздух такой, что невозможно надышаться, – душа отдыхает.

Альбина Кирилловна тоже чувств не скрывала:

– Ах, как красиво у вас, ребята! Жить бы да радоваться.

– Так приезжайте и живите, дом большой, всем места хватит.

Сама не поняла, как слова сорвались с языка, резко возникло чувство симпатии к этой женщине. Она же Колина мама и не все у нее хорошо складывается сейчас. Но вот пригласила к нам, а на душе уже кошки скребут, как-то будем ладить, кухню делить. Вроде две хозяйки в доме – ссоры неизбежны.

– Тонечка, спасибо тебе, но вам лучше одним! Я, конечно, помогать буду, чем смогу. Я Коле говорила – какую хорошую дочку он мне нашел.

– Неловко прямо… Мне ведь уже за тридцать давно, «девочки» в моем возрасте детей в школу водят, а я припозднилась.

Альбина Кирилловна понимающе закивала.

– Тонечка, хорошая моя, все успеть можно, если дружно и честно. Только меня беспокоит, что вы жениться не хотите, а лялечка родится, как будете записывать? Я хочу, чтобы лялечка наша была – Зайцева, и ты, чтобы наша была Тонечка, носила нашу фамилию.

Я очень растрогалась после такого обращения. Вот бывают же люди открытые и искренние, а я все жду какой-то подвох, закрываюсь на все замки, готовлюсь нападение отражать. Наверно, надо проще с людьми, человечнее. Но и себя в обиду не давать.

С реки шли через осиновую рощицу и пологий овраг, заросший черемухой. Там на дне оврага была тропинка протоптана, и лежало толстое подгнившее по краям бревно навроде скамейки. Мы бы еще посидели, но скоро стала досаждать мошкара. Пришлось возвращаться в дом.

Мысли в моей голове крутились, словно комарики над водой, одна другой радостней. И самочувствие отличное в последние дни, и знакомство с будущей родней удачно сложилось. Осталось теперь моих родителей с Зайцевыми свести. И можно, пожалуй, готовиться к скромному торжеств в честь смены фамилии.

А то что же – родится у меня дочка и будет Зайцева, как ее отец, а я останусь Кривошеина, будто вообще не при делах. Сегодня же выскажу Коле свое мнение по животрепещущему вопросу.

Вчера Зайцев привез домой из столярки набор кухонной мебели – настоящий деревянный стол и четыре табурета. Я нарочно выделяю слово «настоящий», потому что из цельных березовых досок, а не каких-то там прессованных опилок.

Конечно, Коля не сам мастерил, а заказал знакомым ребятам, обошлась нам покупка всего в десять тысяч рублей, даже страшно представить, сколько такое изделие могло стоить в городском салоне.

Столешница – массивная, больше метра длиной, с гладенькими закругленными краями и мощными резными ножками, табуреты под стать. Гляжу – не нарадуюсь, вот и обживаемся потихоньку. Ремонт в доме закончен, ограда прибрана, саженцы садовых культур прижились, клематисы оплели опору навеса.

Даже не думала, не гадала, что этим летом стану хозяйкой большой усадьбы, а еще и мамой. Впрочем, мамой-то я стану зимой, примерно под Новый год. Ассоциации не очень хорошие, но убеждаю себя, что мне дается второй шанс и теперь все сложится удачно.

Мы ждем девочку, решили назвать Ксюшей. Я уже приобретаю разные детские вещички, мама меня журит, мол, вырастет малышка быстро, всего сносить не успеет, а мне радостно держать в руках крохотные распашонки, до слез трогательные кукольные на вид носочки и чепчики.

Тут я недавно совершила спонтанную покупку – прямо на улице у бабушки, торгующей малиной, взяла старую картину с узорами из поделочных камней. Я шла из поликлиники мимо торговых рядов, и взгляд зацепился за кусочек осеннего леса на полотне примерно шестьдесят семь на девяносто сантиметров.

Наш русский лес и река – мелкая, неширокая, а в ней деревья отражаются – березки, осины и пара елочек. Просто «козловский» пейзаж! Цвета охристые, рыженькие, оттенки красного в рощице, ярко-зеленого на хвое и сверху сизо-голубое, словно стеклянное небо, а на нем птицы улетают – две рядышком и одна в сторону. И ни капли не грустно.

– А сколько просите за картину? – спросила я хозяйку этого сокровища.

– Так пятьсот рублей, – живо отвечала бойкая старушка, вручая очередной покупательнице кулек с дачными огурцами.

Я задумалась.

«Подозрительно дешево… И рамка рассохлась, вон в уголках щели, лак облез. Это ерунда, конечно, можно заново покрасить, обновить. А нужна ли мне эта картина, сейчас не до роскоши. Опять же пятьсот рублей – дар, не купля, как говорила моя бабушка. Бабушки давно уже нет на свете, но я уверена – бы понравилось моя покупка, а вот мама не одобрит, но скажет – раз пожелала, правильно, что взяла, надо себя порой радовать. Тем более за сходную цену».

Картину мне завернули в клеенку и обвязали скотчем, надеюсь, Зайцев согласиться повесить «Осенний лес» в зале, там много солнца, – будет на желтых камешках играть, только все равно не верю, что это настоящий янтарь, может, подделка пластмассовая, отсюда и дешевизна.

Жаль тогда сразу не успела зайти в галерею посмотреть краски для багета – торопилась на автобус до Козловки. У Коли машина в ремонте, что-то случилось с двигателем, а мне приспичило ехать на плановый осмотр к доктору.

Так и не могу определиться, в городе живу или в селе. Получается, что на два дома, но это только до декрета, вот получу на работе расчет и сразу на чистый воздух и тепличные помидоры с перцами. Вот август закончится, и в середине сентября я буду свободна, как воздушный змей на ветру.