— Кирилл. Кирилл, я помню тебя, но я… Я не понимаю, почему я не помнил раньше.

— Всё не то, что есть, Серёжа. У нас осталось мало времени. Знай лишь одно — любовь вернёт тебя в рабство, так что, лишь избегая её, ты можешь жить свободно.

— Что это значит?

Кирилл снова согнулся в кусок умирающего хлама, его давило и прятало нечто счастливое и наглое, питающееся его кончающейся жизнью.

Это был Серёжа.

— Урок окончен!

Юноша оторвал голову от парты. Первые секунды он даже забыл, что он был в симуляции.

Он отчаянно моргал глазами, дикая мигрень разносилась дрелью по его черепу.

«Это конец шестого урока, неужели я проспал сразу 2 урока, хотя два, у нас было 2 биологии. Но как может быть две биологии подряд, если буквально позавчера у меня была биология первым уроком. Тем более, сколько я вообще дней подряд учусь, почему у нас нет выходных? Какая же тупая симуляция».

Серёжа собрал свои вещи и вышел на улицу, направившись домой.

Он шёл не спеша, попутно оглядываясь по сторонам, тем самым проверяя, сколько он прошёл.

Как ни странно, двигался он нормально, и через несколько минут уже был у дома.

«Так вот оно что».

У двери его подъезда стоял отец Ани, поджидающий юношу.

«По идее, абсолютно неважно, что я скажу, в любом случае, исход этой встречи предрешён. Что ж, тогда я буду говорить мало, дабы не тянуть время».

— Стоять, малец!

— У.

— А за тем, чтоб проверить твою квартиру. Уж больно ты подозрительный, сучёныш!

— У.

— Кого-кого?

— У.

— Я на такие дешёвые понты не куплюсь, сынок!

— У.

— Арргх, хер с тобой, тварь, узнаю, что это был ты, я тебе жопу наизнанку выверну.

— У.

— Пошёл нахер!

Разъярённый мужчина удалился вдалеке.

«Это был невероятно конструктивный диалог».

Серёжа принялся подниматься по ступенькам, в голове всплывали очертания Аним и смутные обрывки слов Кирилла. Юноша удостоверился в том, что разумные и неподвластные здешним установкам люди существовали. Кирилл рушил симуляцию, так что он не мог быть запрограммированным. Этот факт вселял надежду в трепещущее сердце Серёжи.

Дверь в квартиру распахнулась, на пороге стояла Аня.

Она была в голубой футболке, немного маленькой для неё, в тех же шортиках и домашних Серёжиных тапочках. Её волосы были распущены и не особо распущены, так что её естественная красота всеми силами лезла в юношеские глаза.

— Аня, я вернулся.

— Хорошо, я как раз ужин приготовила.

— Аня, я вернулся.

— Да, я слышала, пошли на кухню.

— Аня, я вернулся.

— Серёжа, это какой-то прикол?! Иди давай уже.

«Нет, она не иллюзия! Она тоже живой человек со своим разумом и сердцем, и мои чувства к ней не прописаны и не придуманы, они что ни на есть настоящие!»

Радостный юноша слопал приготовленный Аней ужин, и они счастливо уселись за его ноутбуком.

— Ну, как успехи?

— Я уже прохожу 4-звёздочные уровни.

— Нихера себе, я до них месяц добирался.

— Да? Это было не так уж сложно, вот я даже одну карту на «B» прошла.

— Эту, я её только на «D» один раз попробовал, и то на «No fail». Там же сплошные стримы.

— Стримы?

— Ну, когда они в один ряд сплошным слоем идут.

— А-а-а, так это самое лёгкое.

— Серьёзно?

— Да, давай покажу.

Довольная своим могуществом Аня запустила игру и принялась изо всех сил щёлкать по клавишам.

«Боже, слава господу, что Аня настоящая. Её доброту и искренность невозможно создать в грёбанной симуляции, её красота и милота не поддаются отсталому воображению того, кто создал это. Боже, как же… Как же я люблю её. Пусть весь мир лишь жалкая иллюзия, пока в ней есть настоящая Аня, я готов оставаться в нём вечно».

Прошёл час. Прошло 3 часа.

Была уже ночь, Аня лежала в кресле, а Серёжа на кровати.

Они до сих пор болтали о чём-то, наслаждаясь друг другом.

— Кстати об аниме, какое у тебя любимое?

— Ну, не знаю, их много.

— Ну, давай топ-3.

— Так, наверно, «Класс превосходства», «Дороро» и «Клинок, рассекающий демонов».

— Я из этого только «Клинок» не смотрел.

— А что так?

— Не знаю, душновато, по-моему.

— Как можно вообще заскучать с такими персонажами и рисовкой?!

— Да не ори ты на меня, это просто моё мнение. Вот, спроси — какое у меня любимое, тоже может что-то не понравится.

— Нет, это не интересно, давай кое-что другое. Кто твоя вайфу?

— Вайфу?

— Ну, не хлопай глазами. Если у тебя нет любимого человека в реальной жизни, то есть персонаж, в которого ты влюблён.

— А ты прям уверена, что я ни в кого не влюблён в реали.

— Ну и в кого же?

Время застыло на этом моменте, Серёжа неожиданно осознал, насколько тупо он сейчас поступил. Неловкость этой ситуации просто била все рекорды. Любой ответ был бы сейчас критически неуместен и имел бы огромные последствия. Неожиданный отголосок сегоднешнего торжества, сплошного сумбура и стремительности действий что-то изменили в Серёже. Чувство страха исчезло, а чувство вседозволенности возобладало.

«Если скажу про Спидвагона, она подумает, что…. А зачем? Зачем мне думать о том, что кто-то обо мне думает? Мне дана одна жизнь, и дана она мне не для того, чтобы не волновать окружающих. Если я думаю что-то о ком-то, но это нихера не значит, так как с какого хера меня парит чьё-то мнение обо мне? Эта неуверенность загубила почти всю мою жизнь. Когда я мог встретить Аню, год назад, два? Когда угодно! Если бы не эта сраная сумка, давшая мне, идиоту, возможность, я бы сейчас не разговаривал с самой прекрасной девушкой на планете, а она бы лежала в той заброшенной котельное, истекая кровью. Сколько её боли можно бы было избежать, если бы я был с ней изначально? Может, все её мучения и есть результат не только моей, но и чужой неуверенности. Никто не пытался узнать, что происходит с ней, никто не пытался помочь ей. Даже я, найдя ключи на мусорке, не сделал ничего. А спроси я тогда, может на ней бы не было этих синяков. Кто знает, что будет завтра? Кто, сука, это знает? Кто знает, что может завтра произойти, если она не будет знать, что я влюблён в неё? Даже если я получу отказ, она будет осведомлена, это главное! Кому всралось какое-то мнение, когда на кону стоит вся твоя жизнь и жизнь дорогих тебе людей?!»

— Я люблю тебя.

В комнате повисло молчание.

— Я… Я тоже.

Широчайшая улыбка расползлась по юношескому лицу, а сердце было готово выскочить из слишком часто вздымающейся груди.

— Боже, Ань, как же я счастлив, я люблю тебя!

— Я… Я тоже.

Он не мог перестать скандировать такую простую, но весомую фразу.

— Я люблю тебя!

— Я… я тоже.

Нет.

— Аня?

— Я… я тоже.

— Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет……….

Привет, друг.

Как твои дела? Надеюсь, у тебя всё хорошо, и ты не полное ничтожество.

Я сделал это.

Прошла неделя, и я признался её в любви.

Я сделал это лично, когда мы остались наедине на очередном групповом походе на какое-то мероприятие.

Скажи, мне передать её слова дословно? Я не хочу как-то мозолить тебе глаза, портить настроение или вызывать возмущение. Просто, так будет легче.

«Ты ебанутый?»

Я… Я просто не могу описать, что я почувствовал в тот момент. Какая-та часть меня просто умерла, цель моей жизни — она исчезла.

Она не заводила панику, она тут же забыла о признании, забыла обо мне, о моей глупой любви.

Её лицо, такое милое и искреннее, оно не выражало каких-то добрых чувств, когда я признавался её. Оно было злобным, оно было мерзким, оно будто было не её вовсе.

У меня болит голова. Я не чувствую своего сердца и лёгких, будто в моей груди огромная дыра.