Картина перед ней ужасала.

Саймон сидел возле Клариссы, он не бил ее по лицу, просто сжал челюсти так, что кожа побелела, а губы налились красным. Кларисса больше не плакала и не сопротивлялась, ее глаза были зажмурены, а руки безжизненно повисли в путах. Она сдалась. Видя кончину Эми, Кларисса полностью осознала ситуацию, в которую попала. Теперь она лишь дрожала каждый раз, пока Саймон дотрагивался до нее.

– Самый лучший нож достался Эми, – сказал Саймон тихо, но расслышать его все равно было все еще можно, – прости. Я убью тебя своими собственными руками – так даже романтичнее. Верно? – его пальцы потянулись к ее шее. – Сначала я убью тебя, как и планировалось, но потом отправлюсь за тобой, не переживай.

Эми сделала шаг вперед. Осторожный и маленький, словно это была лишь проба пера, а Саймон все говорил:

– Хочешь сказать, как любишь меня напоследок? – Он еще и смеялся. Чувствовал себя Богом этого подвала. Ни тени сомнения или волнения не отражалось на его лице, Саймон излучал власть и абсолютное спокойствие.

Кларисса кое-как справилась с дрожащими губами, и Саймон, наконец, разжал ей челюсти, желая услышать последние слова своей бывшей девушки. Собрав в себе остатки сил, Кларисса открыла глаза.

– Начни все же с себя.

Она сказала это тихо, но уверенно. В тот момент Кларисса только-только разлепила веки, и смотрела в ухмыляющееся лицо маньяка, но спустя мгновение увидела возвышавшуюся над ним тень. И эта тень вдруг нагнулась, перед лицом Клариссы промелькнула сталь. Нож со склизким хлюпаньем вонзился в шею Саймона. Лезвие вошло внутрь почти до самой рукоятки, застряло там, вырывая предсмертные всхлипы. Пока еще тонкая струя крови пролилась на покрытую легким потом шею. Ухмылка Саймона тут же померкла, он завалился на бок, открывая и закрывая рот. Эми выдернула нож и, перешагнув через своего мучителя и даже не смотря в его сторону, стала резать веревки на руках Клариссы.

Последняя же могла только в шоке смотреть на подругу перед собой, на кряхтящего Саймона, валяющегося в ногах и извивающегося словно червь. Его рана была крайне серьезной, он не мог даже вздохнуть, только хватался за горло в тщетных попытках не дать крови вытечь.

– Кларисса, – вдруг холодным собранным голосом произнесла Эми, – возьми мой телефон и выходи отсюда, позвони в полицию еще раз. Не уверена, что они меня расслышали, когда я говорила адрес.

Кларисса, слыша ее, вдруг вздрогнула всем телом. Она будто проснулась от долгого сна. Иллюзия обрела осмысленные очертания и стала реальностью.

– Эми, я видела, что он тебя…

– Я ранена, – лицо Эми оказалось перед ней, а руки вдруг упали по бокам от тела. Эми была вся в крови, а по полу за ней простирался кровавый след. – Пожалуйста, позвони в полицию, – еще раз произнесла она, но уже гораздо тише.

Серые блестящие глаза Эми вдруг затуманились, стали напоминать мутные от пыли стекла. Кларисса смогла только выставить руки перед собой, ловя бесчувственное тело подруги.

Тьма облепила со всех сторон, просочилась внутрь тела и даже сознания. Она держала так крепко, что не давала вздохнуть или выдохнуть. Давка заставляла ощущать себя похороненной заживо, но прохладный ветер касался щек Эми, аккуратно и нежно избавляя с каждой секундой все больше из этих оков. Она открыла глаза, попыталась сфокусировать зрение, но глазные яблоки были настолько сухими, что на это потребовалось около минуты. Тело оставалось приковано к постели, а та причина, почему она пришла в сознание раньше положенного – приоткрытое окно.

Белые стены больничной палаты производили удручающее впечатление. Рядом стояла пустая койка для еще одного пациента. Большего Эми увидеть со своего места не могла. Внезапно вместо палаты перед ней замельтешили кадры из вчерашнего дня, дыхание сперло от страха. Эми сжала пальцами одеяло и задрожала, но потом взяла себя в руки.

Все закончилось хорошо. Так ведь? Если Эми здесь, а не в могиле, значит, помощь все же подоспела. Только это имеет сейчас значение. А также то, что Саймон уже мертв. Эми как током прошибло. Осознание, наконец, достигло ее, и из трясущихся губ вырвалось само по себе:

– Я убила его.

Эми теперь убийца. Что скажут родители, когда узнают? И подумать страшно. Эми не хотела видеть заплаканную мать. Ну уж нет, чувство вины уже начинало есть изнутри, а ведь такой поступок, как убийство, она совершила чисто из безысходности. Нет, родителям нельзя знать о том, что произошло. Иначе отец будет всю оставшуюся жизнь смотреть на нее, как на тень Ричарда – брата Эми, ведь теперь у них было нечто общее – омытые в чужой крови руки. Только если Эми пыталась защитить себя, Ричард умудрился убить своего школьного приятеля в драке, после чего сбежал из дома. Да так, что его не смогли найти до сих пор.

Тогда отец был в гневе, так как возлагал на сына большие надежды. И раз его не стало, эти мечты должна была нести на себе дочь. Даже если не особо и собиралась переезжать в Лондон. Эми смирилась с этим. Каждый раз, когда она приезжала в их уютный дом в деревне, в глазах мистера и миссис Томпсон сквозила гордость такая неприкрытая, что становилось тепло. Только ради этого, ради того, чтобы быть хоть кем-то важным или полезным, Эми была рада стараться. А что теперь? Когда она тоже стала убийцей… Неужели отец и ее фотографии вырвет из семейного альбома?

Эми не могла знать ответ на этот вопрос. И ей не хотелось его знать. В сравнении с нарисованным ей будущем, гораздо приятнее было думать о прошлом. Кажется, ей помогло чудо. Эми приходилось принять тот факт, что истекая кровью на холодном полу, она слышала чей-то голос. И шел он явно изнутри головы. Невидимка не просто помог ей морально продержаться (что можно было бы списать на предсмертные галлюцинации), но и физически (что объяснить куда сложнее). Прокручивая свои воспоминания, Эми в который раз испытала шок. Она смогла вытащить из себя нож, встать на ноги и еще нанести удар мучителю. Может, и стоило бы поверить в чудеса.

– Ты все еще здесь? – чуть слышно спросила Эми. Комната молчала. Только ветер приподнял белую штору, однако вряд ли это можно было бы считать за чей-то ответ. – Слушай, я ведь знаю, что слышала. Я все помню, ответь, пожалуйста. Просто… скажи что-нибудь, если ты все еще здесь.

Эми должно быть сошла с ума, если считала, что рядом с ней находится невидимое существо – ее личный защитник, который пришел в час нужды. Никто и никогда не пытался ей помочь там в котельной. Эми спасла сама себя. Пустота, росшая в душе, вдруг стала настолько отчетливой, что захотелось плакать. Как Эми дошла до такого, чтобы в своих галлюцинациях вдруг видеть избавление?

Дверь палаты открылась. В комнату вошла Кларисса. Выглядела она лучше, чем в котельной, но синяки на лице, челюстях, пластырь на лбу несколько портили все впечатление. В ее руках был букет лилий, который тут же выпал, стоило ей увидеть такие же удивленные, как и у нее самой, глаза Эми.

– Ты очнулась! – она кинулась к своей подруге, наклонилась над кроватью и поцеловала Эми в лоб.

Улыбка расцвела сама собой.

– Кларисса, мне немного больно. Не наваливайся так.

– Прости! – Кларисса тут же чуть привстала. – Подожди секунду, – еще один поцелуй в щеку, – все!

Кларисса отстранилась, улыбнулась так широко, насколько могла из-за синяков, имевших форму пальцев Саймона. Как было бы хорошо избавить ее от отметин. Но сейчас даже эти темные пятна не могли омрачить тепло ее улыбки. Кларисса вернулась к двери, подобрала цветы и притащила стул от соседней кровати.

– Черт, если б знала, что ты очнешься, осталась бы подольше, вторая кровать в этой палате была моей, я кстати забыла провод от телефона в ящике, – взволнованная болтовня тут же прекратилась, стоило Клариссе посмотреть на бинты Эми, она посерьезнела и недавняя радость превратилась в сожаление, выплескиваясь в голосе. —Правда, лежать с тобой здесь было…