Достаточно вспомнить печально известный случай с учебником Вдовина и Барсенкова, которые оказались чуть более чем полностью виноватыми перед чеченским народом, осмелившись высказать некоторые сомнения в подвигах вайнахов. Вернее подвиги и не отрицались совсем, вот только гордые джигиты совершали их отнюдь не на стороне Красной армии.

Проблемы на работе, угрозы со стороны гордых детей гор, обвинения в расизме и ксенофобии, судебные разбирательства – всё это доказывает – уж по крайней мере современной историей, заниматься в России – дело небезопасное.

То ли дело читать и комментировать «Велесову книгу», или искать следы русских надписей на любом достаточно древнем историческом памятнике. Подобные невинные развлечения власть вполне может позволить. В какой-то степени они для неё даже полезны. Часть людей отвлекается от вполне реальной, в том числе и научной деятельности, в поиске химер былого величия. С другой стороны, повторим ещё раз – русские слишком цивилизованы. Они уже не способны сплотиться вокруг великого мифа, слишком хорошо понимая, что всё это миф.

Поэтому то сейчас современный русский национализм возможен только как ответная реакция на агрессивные националистические вызовы других народов, причём скорее уже тогда, когда дело доходит до прямого проявления насилия. Это не какая-то уникальная черта именно русских националистов, в этом вопросе они ничем не отличаются от представителей национальных движений других цивилизованных европейских стран.

Европейцы вполне готовы признавать, что жизнь их народа не является центром мироздания, они готовы признавать достижения, подвиги и тем более национальные особенности поведения практически всех других наций. Они как раз и обладают в полной мере пресловутой толерантностью.

Европейцы стали индивидуалистами, способными оценивать человека исключительно как отдельную личность, вычленив её из всех социальных групп. Осознавать свою групповую национальную идентичность большинству европейцев было в принципе уже и не нужно. Не нужно до недавнего времени. Но осознавать её всё же приходится. Рано или поздно европеец вынужден признать, что его всё в большей мере окружают люди, которые видят в нём не уникальную личность со своими достоинствами и недостатками, а только лишь представителя определённой группы. Инородца и иноверца, который только лишь за эту групповую принадлежность заслуживает в лучшем случае презрения, а в идеале лишения собственности, унижения и уничтожения.

Так что русским националистом становятся обычно не по большому желанию, зачастую даже не от великой любви к собственному народу. Это просто инстинкт самосохранения подсказывает наиболее оптимальный вариант поведения.

Русских очень часто любят упрекнуть в том, что они мало рожают. При этом, разумеется, всегда идёт указание в сторону тех, кто рожает много и хорошо. Это и гости из наших бывших среднеазиатских республик и россияне из таких регионов как Чечня и Дагестан.

Причины такой низкой рождаемости называются самые разные, но в основном представляющие русских не в самом лучшем свете. Ну, во-первых, все очень много пьют. А кто не пьёт, тот, разумеется, употребляет наркотики. Те же, кто всё-таки умудряется забеременеть, причём в основном, в результате беспорядочных половых связей, в большинстве случаев предпочитают сделать аборт.

Другие упрекают русских в бесдуховности. Забыли они про традиционные ценности, не желают иметь по 10 детишек, предпочитая им покупку автомобиля или очередной отпуск в Турции.

Некоторые всё-таки признают, что не идеальные у нас в стране условия для родителей, решившихся на обзаведение большим семейством. Но и тут опять же следует кивок в сторону других национальностей, с вполне понятным намёком, что они же вот живут никак не лучше, но, тем не менее рожают. Что в конечном итоге приводит к всё тем же выводам: русские либо зажрались, либо полностью деградировали.

Стоит всё же сказать несколько слов про эти аргументы, хотя для большинства людей здесь никакого особого секрета и нет. Невысокая рождаемость русского населения имеет вполне естественный характер и является обыденностью для большинства развитых стран. В той же Франции или Германии если кто и рожает много, то как раз те же самые эмигранты, а ни как не коренное население.

Для такой тенденции к снижению рождаемости существует несколько причин. В первую очередь это пересмотр роли ребёнка в его социально-экономическом аспекте. В первобытном, рабовладельческом и даже феодальном обществе детей рожают для двух целей. Во-первых, это рабочие руки, которые всегда пригодятся в хозяйстве. Хозяйство достаточно примитивное, поэтому никаких особых техник осваивать ненужно, и уже 7-10 летние дети вполне могут выполнять свою долю работ и недаром есть свой хлеб.

Кроме того, несколько детей – это высокая вероятность, что в старости тебе не придётся умирать голодной смертью. Пенсионная система не существует в принципе, накопить на безбедную старость получается у единиц, поэтому, чем больше детишек, тем лучше.

Кстати, многодетность семей в традиционных обществах не столь очевидна, как кажется. Многие просто путают два понятия – многодетность и высокую рождаемость. Да, в неразвитых примитивных обществах женщина практически всегда либо в интересном положении, либо выкармливает младенца. Но это непрерывное детопроизводство в большинстве случаев компенсировалось крайне высокой детской смертностью. Случаи семей, в которых до зрелого возраста или хотя бы до совершеннолетия доживают несколько братьев и сестёр, были редкостью не только в нашу эпоху. Кажущаяся современному человеку просто невероятной плодовитость довольно долго не могла обеспечить устойчивого роста населения на нашей планете.

Высокая рождаемость была обусловлена ранним взрослением. В свои 16 лет крестьянский паренёк или девушка знали уже абсолютно все жизненные премудрости, которые могли передать им родители. Нечему им больше учиться, они уже вполне готовы к взрослой жизни, которая подразумевает и создание семьи. Вот вам и браки в 14-16 лет. Ну и соответственно раннее, по нашим меркам, начало детородного периода.

Неподготовленного человека может удивить, что историю многих древних и средневековых государств вершили те, про которых у нас пренебрежительно принято говорить «молоко на губах не обсохло». Наш мир во многом полная противоположность традиционному обществу. Увеличение объёма знаний, которыми должен овладеть каждый, привело к резкому удлинению периода детства. Разумеется не в физиологическом, а в социальном плане. Ну а в последствии и в психологическом, конечно. Психологи ведь не даром говорят об инфантильности новых поколений. Великовозрастным дядям и тётям намного комфортнее вплоть до седых волос ощущать себя детьми.

Современная молодёжь проходит долгий образовательный период и самостоятельную жизнь начинает где-то в 22-23 года. А ведь ещё надо учесть, что большинство наших предков понятия не имели о такой вещи как карьера. В крестьянском труде – это вещь сложноосуществимая. Труд крестьянина однообразен. Урожайные годы чередуются с голодными, причём далеко не всегда это зависит от трудолюбия и сметливости самого крестьянина. Против погоды не попрёшь.

Ну а наш бывший студент должен ещё с десяток лет продвигаться по карьерной лестнице, чтобы почувствовать себя в состоянии завести семью и содержать хотя бы одного ребёнка. Добавляем к этому женское равноправие, которое предполагает, что современная женщина тоже должна получить образование и не рассчитывать на полное удовлетворение мужчиной своих материальных потребностей, иными словами должна работать.

Поэтому и первенцы в семьях цивилизованных европейцев, американцев, японцев появляются всё позже и позже. Соответственно и после появления первого ребёнка детородный период у женщины уже не столь велик, даже если бы она и решила рожать в ускоренном темпе. Что нашей цивилизованной женщине, естественно, в голову не придёт.