– Ну для акул да, для бактерий тоже, но у других животных и нас в том числе мозги одни, и они не обновляются со временем как ногти или волосы.

– Он говорил, что уже решает эту проблему.

– Ладно. Расскажи, что он тебе наплёл. И почему он вдруг стал тебе рассказывать? Вы же с ним расстались, насколько я помню?

– Ну ладно. Раз ты просишь. Мы с ним снова встречаемся. – выпалила она и улыбнулась.

–Так-так. Это уже интересно. Погоди, ты что тоже в двадцатые подалась? – Я постарался изобразить радость за подругу – Фу, отвратительно!

– Нет-нет, он не такой, просто ему нужна была женщина, способная управлять гибридной маткой, это такой очень сложный орган способный конструировать ДНК, так как ты печатаешь тексты на своём компьютере, только без компьютера. Напрямую, представляешь? – лицо её засияло.

– И ты тогда отказалась. Ты не согласилась чтобы в твоей утробе скальпелем орудовал неуч.

– Да, но он не сдался! Он изменил своё тело свой иммунитет, свою центральную нервную систему, всё изменил. Он выглядит как женщина, но внутри это тот самый Войцех!

– Ладно. Скажи мне как учёный, это возможно вообще?

– А тебя не удивляет что дети изменяются в процессе взросления, это, по-твоему, возможно? А то, что почти все насекомые имеют полный цикл превращения, возможно?

– Слушай, я знаю про селёдку, которая там пол меняет туда-сюда, но нас с ней разделяют сотни миллионов лет. Покажи мне хоть одного зверя, я уже не говорю млекопитающего, просто зверя, который может уменьшить свои кости обратно.

– Ты. Состаришься и твоя челюсть уменьшится. Взгляни на старичков, их кости уменьшаются, не важно на сколько, если процессом научиться управлять, то возможно всё что хочешь!

– Звучит обнадёживающее. Может он и не совсем извращенец. Но есть у тебя доказательства, что он научился управлять «процессами»?

– В том то и дело что есть. Это он сам! Его тело самое доказательное из всех доказательств!

– Хорошо, то есть ты хочешь сказать, что он уменьшил себе рёбра вколов ген старичка? И что это за сказки про бессмертие?

– Система «Контрфорс». Так он её назвал. Это такие изменённые клетки на основе его ДНК, но лучше, у них нет Хайфлика они размножаются почти бесконечно, и не стареют! А ещё они пластичны. Контрфорс – это не только репликация, это ещё и управление генами в живых клетках, в реальном времени! Его РНК не просто реплицирует геном, она его ремонтирует и даже модифицирует!

Юлия замолчала. На её лице бушевало пламя эмоций, она бегала глазами по кабинету и шевелила губами как будто собиралась что-то сказать, но не решалась. Я изобразил удивление и восхищение, а потом наклонился над столом и стал задумчиво чесать затылок, широко раскрыв глаза. Юлия взглянула на меня, поправила прядь волос, злобно улыбнулась и продолжила:

– На коленке в подвалах, ха! – усмехнулась Юлия – Все боятся рентгена, а он нет. Он нацепил на свою РНК триггеры, которые отслеживают нужный ген и модифицируют его так, как ему вздумается! Ему не нужны лаборатории, он самодельным лазером переключает триггеры на клетках. Он может получить любые формы, любые органы, любые живые конструкции! Правда, как он уменьшил рёбра я ума не приложу. Обычно, существ с двумя и более видами разнородных клеток называют химерами.

– Я знаю.

– Да, он и этим научился управлять!

Мне понадобилось время подумать. Я откинулся на кресле и стал смотреть в потолок. Было понятно, что Юлия его любит, иначе она давно бы уже его убила или сдала, предварительно отрезав образец. Но почему она пришла ко мне? Она никогда не была моим большим другом. Мне ничего не оставалось как просто спросить её об этом.

– Кто ещё знает? – спросил её я.

– Никто. Но скоро узнают. Он хочет опубликовать результаты.

– Так в чём проблема? У вас полно толковых правозащитников, а у меня и так много работы, тем более если всё как ты говоришь, то даже моей квалификации может не хватить.

– Ты не понимаешь! Его убьют!

Юлия заплакала. Я впервые испытал сострадание к этой женщине. Она и правда полюбила ещё кого-то кроме себя.

– Хорошо. Почему ты считаешь, что его убьют? И кто?

– В институте давно на него зуб точат. Начальство, преподаватели, все!

– Эти унылые ботаники мухи не обидят, да что они сделают? И вообще, с чего ты взяла, что можешь мне доверять?

– Войцех сказал. Я не знала.

Я подошёл к ней и обнял её. Вынул платок из пиджака дал ей, а сам направился к электрическому чайнику. Чайник дышал на ладан, вилка питания совсем растрепалась и мне не составило труда оторвать её и закоротить провода. Я не знал прослушивают ли мой кабинет, но осторожность никогда не бывает лишней. Я воткнул её в розетку и вырубил всю электрику в офисе.

– Слушай сюда. – сказал я Юлии на ухо – Войцех обычный извращенец образца двадцатых. Пусть всё так и остаётся. Тебе тоже придётся стать такой и не выпускать его из виду. В туалет одного не отпускай, ты меня поняла? И берегись Маркуса он очень, очень опасен. А я поговорю с профессором.

– Так он же умер?

– Давно?

– Два года назад.

Мой дом знатно похорошел, с тех пор как я в нём поселился. Старинные каменные стены были отреставрированы и аппетитно блестели защитным покрытием в лучах утреннего солнца. Воронёную кованную ограду обнимали ростки лаванды, терпеливо выращенные моей супругой. На незамысловатой скульптуре фасада я нарисовал разнообразные символы из моей религии, заимствовать которые давно уже стало моим хобби.

Над окном в нашу спальню супруга искусно изобразила стилизованные кленовые листья, а над кухонным окном дочь нарисовала свинью, кормящую поросят. Окно моего кабинета украшала пентаграмма составленная из десяти вишнёвых листьев, а на верху фасада, угрожал своим хвостом маленький охристо-жёлтый скорпион. Маленькие гербовые таблички размером не более ладони, очень органично вписались в задумку архитектора, жившего многие века назад. Кто знает, может они там и были задуманы. Единственное что выделялось из всех этих невидимых знамён, был чёрный жеребец, на эмблеме моего внедорожника.

Перенимая новую моду, я повесил в своём кабинете пробковую доску, и стал развешивать на ней листы с изображением символов. Эти символы часто употреблялись организациями, в противостояние с которыми втянула меня «Мэри Сью». Это было гениально, я имею ввиду заняться эзотерикой, ведь я мог легко и непринуждённо шифровать свои мысли, используя логотипы не первой свежести. Тонны смыслов, налипших на эти примитивные пиктограммы за долгие тысячелетия, легко скрывали что именно хотел сказать я. И даже очень сведущий человек, вряд ли смог бы понять, что означает порядок картинок совершенно понятных мне символов.

– Как ты думаешь, дорогая, кто сильнее, дуб или тис? – обратился я к своей супруге.

– Ну, дуб – это земля, а тис – это вода. Дуб сильнее. – ответила она и подошла ко мне.

– С чего ты взяла?

– Дуб – это не только дерево, его корни уходят вглубь мироздания, соединяют нижний и верхний миры. Так верили германские кельты.

– А тис? – обнял я её, и мы уселись на табуретку.

– Тис – это символ бессмертия, вода – это жизнь, символ бессмертия. Но там, где нет воды, нет и жизни. Поэтому дуб сильнее.

– Да, не очень-то обнадёживает.

– Не грусти, ты ведь у меня глава церкви, ты можешь нам любой гороскоп написать!

– Тут ты права. И какой же ты хочешь?

Супруга лишь улыбнулась, и отправилась по домашним делам. Я остался наедине со своими полу воображаемыми двойниками. Как же мне надоели эти ребята. Каждый считает себя умнее всех остальных, давит свою линию, и не принимает аргументов. Наконец я, на правах главы церкви, прекратил их беззвучный галдёж и взял слово.

Итак. Профессор умер. А я ведь даже не сказал тогда Юле его фамилии. О, это хорошая новость, это означает что Юлия действительно встречается с «Мэри». Даже завидно, что Мэри рассказала Юлии больше, чем мне, хотя ничего удивительного, я же спрятался в своём уютном шкафу и закрыл уши ладошками на несколько долгих лет. Если бы не профессор, то я бы вообще ничего не узнал, так бы и остался жить в шкафу. До чего же глупая картинка вырисовывается, совершеннолетний мужчина не покидающий шкаф, в котором он спрятался ещё в пять лет.