– По какому поводу попойка спрашиваю! – прямо ответил я, обрадовавшись его бодрому расположению духа.

– А-а-а, да устал очень думать. Сил нет уже, надо было срочно мозги проветрить, а ты занят был. Вот. – добродушно ответил он, и пригласил меня к себе.

В его большой квартире была сверкающая чистота, все комнаты и гостиная были убраны и неплохо обставлены, а на полках слегка неряшливо громоздились стопки научных журналов. Огромная библиотека дорогущей литературы по инженерии и электронике могла впечатлить даже гуманитария. Библиотека была жемчужиной сокровищницы, доставшейся ему в наследство от отца.

В коридоре валялась груда разломанных роботов. Долгие годы он кропотливо собирал эти удивительные механизмы, проводил огромное количество времени, припаивая сервоприводы и датчики к их микросхемам, а теперь… Теперь они валялись в его коридоре как мусор. Они были не просто разобраны, они выглядели так, будто свирепый варвар порубил их огромным топором на мелкие кусочки. В ответ на мой немой вопрос, он лишь горько скривился, и крепко и многоэтажно выругался в адрес производителя импортных микросхем.

– Если бы ты только знал, какой продвинутый робот на самом деле прятался у меня прямо под носом! Когда я первый раз взглянул в микроскоп на молочнокислую бактерию, я понял, что последние десять лет потратил впустую! – Сказал Войцех и топнул ногой.

– Бактерия круче процессора, серьёзно? – недоумевал я.

– Ты не поверишь. Ну ладно, вот смотри. Может твой ноутбук разделиться надвое, и стать двумя? ¬– продолжал Войцех ехидно прищурившись.

– А бактерия может?

– Ты идиот?

– Да прости ступил. Может конечно, в смысле бактерия может. – Ответил я, инстинктивно прикрываясь от его кулаков, на которых уже побелели костяшки.

– Только представь, человеческие гаметы, по устройству даже проще чем одноклеточные водоросли, но именно им роботы обязаны своим существованием. Нет, друг мой добрый, до тех пор, пока роботы не смогут производиться без участия человека – мне они больше не интересны. – сказал Войцех, и пнул носком груду обломков робота.

– Но как же, они и так без участия человека делаются. В чистой комнате, где делают процессоры только станки и манипуляторы. Люди туда вообще не заходят. Первые мясные руки, которые оскверняют кремний, это руки упаковщика, и те в перчатках.

– Ой, не валяй дурочку! Ты знаешь о чём я! – махнул рукой Войцех. – А станки кто делает? То-то. Инженер – слабое место робота. И я это исправлю.

– Инженер – это сильное место! – ответил я, насупив брови. – Бактерия может родить только бактерию! А инженер на станке любую деталь выточит!

– Точно. Ты прям с языка снял. – Сказал Войцех. – Я планирую слить инженера и станок воедино! – продолжил он и пошатываясь направился к двери своей лаборатории.

Он самодовольно поправил золотистую чёлку и передал мне бутылку спиртного. Медленно и торжественно он приоткрыл дверь в свою лабораторию, и меня втянуло внутрь, как мультяшную корову втягивает летающая тарелка инопланетян.

Эх, если бы мне сейчас вспомнить, о чём мы тогда говорили! Пользуясь тем, что вскоре я выпил больше чем он, Войцех толкал безразмерные речи о возможностях которые открывает генетика, о каких то химерах и прочих ботанских диковинках. После долгих пьяных лекций, он водил меня в свою домашнюю лабораторию. Там он показывал статуэтки в форме драконов, выращенные из живых кораллов. Показывал препарированных крыс и горы, горы и горы бумаги, исписанной химическими формулами и странными рисунками, теснившимися между формул.

В тот вечер мне так и не удалось выяснить, знает ли он о свиданиях Юлии. Но увидев, что для него на самом деле важно, я был рад за своего друга, и спокойно погрузился в свои дела, перестав его донимать своими советами и предупреждениями. В общем, на следующий день мы провалили свои экзамены и отправились прямиком на пересдачу. Вероятно поэтому мне и не удалось сохранить в памяти то, что же на самом деле было важно для Войцеха тогда. Вероятно, именно это один из фрагментов того, что важно для меня сейчас.

Спустя пару месяцев после наших посиделок, он оставил попытки заполучить Юлию. С надменной иронией отшить очередную запавшую на него девицу, было вполне в его духе и не стало для меня сюрпризом. Но Юлия была не такова. Она бы не позволила усомниться в её интеллектуальных способностях, а наука вообще была для неё тонким местом. Вероятно, она всё-таки разглядела в нём полезные для себя качества, и стала виться вокруг него с новой силой.

Даже люди не из нашей компании замечали, как менялась она в лице только завидев Войцеха. Изменения в её поведении отражалось и в речи, и моторике, и в макияже и даже в манере одеваться. Прежде строгая, одетая как стюардесса Юлия, могла появиться в вышитой архаичной рубахе, или в балахоне с логотипами любимых групп Войцеха. Как-то раз она даже чуть-ли не выговор получила за слишком откровенный и обнажённый дресс-код. Да всё было напрасно. Войцех поглядит, улыбнётся, отпустит издевательски утончённый комплимент, и пойдёт по своим делам.

Кто знает, может тогда, избалованная мужским вниманием Юлия, действительно ощутила притяжение к загадочному Войцеху. Но гормональная тяга не вечна, а вот какой-нибудь толковый патент, грамотно оформленный в соавторстве, вполне мог обеспечить существенные деньги и научный престиж. Ну допустим она действительно по нему сохла, пусть будет так. Тогда почему он охладел к своему идеалу умной женщины?

Скорее всего, Войцех понимал, что для женщины ничего не стоит «повертеть хвостом» перед перспективным парнем. А если перспективы не туманны, а вполне себе материальны и осязаемы, то такая женщина может одарить его даже минутами интимной близости. И это всё только для того, чтобы потом их отнять и использовать в качестве ниточки влияния на свою жертву. Любовь – это игра, в которой проигрывает тот, кто воспринимает её всерьёз. А Войцех никогда не любил высокие ставки, особенно если куш не так уж велик.

Сколько же она за ним бегала? Май, июнь, а потом ещё в соцсетях донимать пыталась, правда не долго, потому что Войцех быстро закрыл свои страницы от глаз всех. Но вскоре перед самыми изменениями в теле Войцеха она резко погрустнела. Приходя на третий учебный год, мы устроили посиделки, на которые он явился с длинными до плеч белыми волосами и огромными, размером с мужскую ладонь, острыми ушами.

Мы тогда знатно повеселились, празднуя его день рождения. Мало кто из нас мог тогда представить какая чудовищно могущественная сущность будет порождена чёрной дырой между этими ушами. Эта воистину сверхмассивная чёрная дыра ещё выжжет своим джетом весь наш город, весь мой мир, и в довесок половину старухи Европы.

Во время прошлых моих расследований мне удалось собрать воедино почти все фразы, сказанные им тогда. Зная его, мне пришлось по крупицам восстанавливать и те фразы, на которые он отвечал. Вкратце привожу что мне удалось воссоздать.

–Привет земляк! Давно тебя не видел! – обрадовался ему я – ты что-то совсем притих хоть бы раз написал что ли!

– Здарова Кульман! Сам то тоже меня забыл зараза! – ехидно заметил Войцех – По уши в панянках небось зарылся шустрец вротславский.

– Неа, я не такой, разве что по пояс, да и то снизу. Кстати о птичках, петушка тебе накапать?

– Нет, в этом году я не пью, так что только петушка.

– Снимай шапку грубиян, здесь кафе а не кабак, а кто в шапке тот учитель физкультуры – Я дёрнул его за куртку, капюшон сползая обнажил его длиннющие ушные раковины. Я рассмеялся.

– Чего зубы скалишь? Давай за встречу выпьем лучше. – он поднял бокал, и коварно улыбнувшись посмотрел на меня своими голубыми глазами.

Мне тогда и в голову не могло прийти, что деталь его внешности не простая поделка из магазина розыгрышей. Поэтому я решил ему подыграть, и сделал вид что ничего не заметил. Скоро должны были прийти пани, и им по моему мнению должна была понравиться столь простодушная шутка.

– Ну и где? – продолжал Войцех.