— Вполне хорошо,— ответила Сэлли.— Она собрала мой карманный компьютер.

Кофейник забурлил, и вода в индикаторной трубке стала коричневой. Каргилл нерешительно наполнил чашку и попробовал.

— Нормальный кофе,— сказал он и передал чашку Моти.

Она попробовала черное, горькое варево, пронзительно вскрикнула и швырнула чашку в перегородку.

Сэлли увела Уайтбрида в кладовую гостиной.

— Вы сделали так, что Моти поняла вас. Как это было?

— Это было всего один раз,— сказал Уайтбрид.— Может, она решила дать мне больше свободного места после того, как я открыл шлем и закричал?

Сэлли нахмурилась.

— Она просто СТОЯЛА там. Похоже, она даже не знала, что вы пытаетесь говорить с ней, как не пыталась и ответить...— Она понизила голос, бормоча главным образом для себя: — Основная характеристика разумных видов в том, что они пытаются общаться. Уайтбрид, как ваше первое имя?

Уайтбрид был поражен.

— Джонатан, леди.

— Отлично, Джонатан, а я — Сэлли. Как мужчина женщине, скажите, что, я, черт побери, делаю не так? Почему она не пытается говорить со мной?

— Хорошо, Сэлли,— с готовностью отозвался Уайтбрид. Ему нравилось произносить ее имя. К тому же, она была старше его не больше, чем на два года.— Я могу придумать полдюжины проблем для этого. Может быть, она читает мысли.

— И что она делает с...

— Она не знает нашего языка, не так ли? Может, она читает наши мысли только тогда, когда мы безумно кричим, как, скажем, я?

— Или командор Каргилл,— задумчиво произнесла она.— Она отскочила от кофейника. Но ненадолго. Нет, я не верю в это.

— Я тоже. Я думаю, что она лжет.

— Лжет?

— Играет немого. Она не знает, что сказать нам. Поэтому не говорит ничего. Тянет время. Ее интересуют наши машины, и это дает ей время изучать их.

Сэлли медленно кивнула.

— Один из биологов высказал эту же идею. Что она ждет инструкций и изучает все, что может, пока они не пришли. Джонатан, как ее можно поймать на этом?

— Не думаю, что это возможно,— медленно сказал Уайтбрид.— Как можно разоблачить разумную мышь, разыгрывающую немого, если вы никогда не видели мышей?

— Дьявольщина! Что ж, нам остается только продолжать попытки.— Она нахмурилась, думая о представлении, устроеннм моти с кофейником, затем окинула Уайтбрида долгим задумчивым взглядом.— Вы очень устали. Ступайте, поспите, ведь нет ничего такого, о чем нужно было бы сказать нам немедленно.

— Нет.— Уайтбрид зевнул. За его спиной послышался звук чьего-то бегства, и они оба быстро повернулись, но там никого не было.— Говорят, это мыши,— сказал Уайтбрид.

— Как они могут жить на стальном корабле?— спросила Сэлли.

Уайтбрид пожал плечами.

— Они попадают на борт с продовольствием, даже в личных вещах. Изредка мы освобождаем секции корабля, выводим экипаж наружу и открываем корабль. Но даже этим мы никогда не избавлялись от них всех. В этом полете, со всей толпой на борту, мы не можем сделать даже этого.

— Интересно,— кивнула Сэлли.— Мыши могут жить почти везде, где может жить человек. Вы знаете, в Галактике мышей, наверное, так же много, как и людей. Мы приносим их почти на каждую планету. Джонатан, а может, малыши — мыши?

Уайтбрид пожал плечами.

— Она явно не заботится о них и убила всех, кроме двух. Но зачем она принесла их на корабль? И выбрала именно этих двух?

Сэлли снова кивнула.

— Мы смотрели, как она ловила их.— Она вдруг рассмеялась.— Вот удивится мистер Реннер, если они окажутся детьми Моти! Идите спать, Джонатан. Увидимся часов через десять или около этого.

Гардемарин Джонатан Уайтбрид добрался до своего гамака быстрее, чем ожидал. Он блаженно повалился на сетку, закрыл глаза... и тут же открыл один из них, почувствовав на себе чей-то взгляд.

— Да, мистер Поттер? — сказал он.

— Мистер Уайтбрид, я буду вам очень обязан, если вы поговорите с мистером Стели.

Это было не то, чего он ждал. Уайтбрид открыл второй глаз.

— Что?

— С ним что-то неладно. Вы знаете, каков он — скорее умрет, чем пожалуется. В последнее время он ходит, как робот, и почти не разговаривает, только вежливо отвечает на вопросы. И ест в одиночку... Вы знаете его дольше меня, и я подумал, что вы могли бы выяснить причину.

— Хорошо, Поттер, я попробую. Когда проснусь.— Он закрыл глаза. Поттер был еще здесь.— В восемь часов, Поттер. Это не может быть НАСТОЛЬКО важно.

В другой части "Макартура" парусный мастер Реннер судорожно сел в каюте, немногим большей, чем его койка. Это была кровать третьего лейтенанта, но двое ученых заняли каюту Реннера, и третий перебрался к офицеру из морской пехоты.

Реннер сидел в темноте, и разум его судорожно искал что-то, что могло быть сном. Потом он включил свет и нащупал незнакомую панель интеркома. Рядовой, ответивший ему, проявил чудеса самоконтроля: он не выругался и не сделал еще чего-нибудь подобного.

— Дайте мне мисс Сэлли Фаулер,— сказал Реннер.

Рядовой сделал это безо всяких комментариев. Робот он что ли?— подумал Реннер. Он знал, как он выглядит.

Сэлли не спала. Вместе с доктором Хорватом они только что закончили устраивать Моти в каюте офицера-артиллериста. Ее лицо и голос, когда она произнесла: "Да, мистер Реннер?", сказали парусному мастеру, что он выглядит как помесь человека и крота — настоящий подвиг немногословного общения.

Реннер вскочил.

— Я кое-что вспомнил. Ваш карманный компьютер с вами?

— Конечно,— она вынула его и показала.

— Пожалуйста, проверьте его для меня.

Лицо ее было удивленной маской, когда Сэлли написала что-то на табло плоской коробки, стерла, небрежно изобразила простенькую задачу, затем более сложную, которая требовала помощи корабельного компьютера. После этого она вызвала из памяти корабля произвольные личные данные.

— Все работает нормально.

Голос Реннера звучал грубо со сна.

— Или я спятил, или вы видели, как Моти разобрала эту вещь на части, а затем собрала снова.

— Ну да, она сделала то же самое и с вашим оружием.

— Но с КАРМАННЫМ КОМПЬЮТЕРОМ? — Реннер изумленно таращился на нее.— Вам известно, что это невозможно?

Она решила, что он шутит.

— Нет, не известно.

— Так знайте, что это так. Спросите у доктора Хорвата.— Реннер отключился и снова лег.

Сэлли поймала доктора Хорвата, когда он возвращался в свою каюту, и спросила его о компьютере.

— Эти вещи — одна большая интегральная схема. Мы даже не пытаемся чинить их...— Хорват пробормотал еще что-то себе под нос.

Пока Реннер спал, Хорват и Сэлли разбудили ученых физиков, и никто из них не спал в эту ночь.

"Утро" на военном корабле вещь относительная. Утренняя вахта длится с 4.00 до 8.00 — время, когда род человеческий обычно спит, но космос ничего не знает об этом. Независимо от времени суток, на мостике и в машинном отделении должны находиться все необходимые люди. Как вахтенный офицер, Уайтбрид стоял одну вахту из трех, но четкий список вахт "Макартура" был нарушен после ремонта. Джонатана освободили от утренней и предполуденной вахт, дав ему восемь великолепных часов сна, и все же, когда он проснулся, часы показывали 9.00.

— Ничего со мной не случилось,— запротестовал Хорст Стели.— Не знаю, откуда у тебя взялась эта идея. Забудь о ней.

— Ой,— легко сказал Уайтбрид. Он взял сок и овсянку и поставил в очереди их на свой поднос. Он стоял сразу же за Стели в очереди в кафе.

— Впрочем, я ценю твой интерес,— сказал ему Стели, и в голосе его не было ни следа эмоций.

Уайтбрид согласно кивнул. Он поднял поднос и пошел следом за неестественно прямой спиной Стели. Как и следовало ожидать, Хорст выбрал пустой стол. Уайтбрид присоединился к нему.

В Империи имелись многочисленные миры, где доминирующей расой были белые кавказцы. На таких мирах плакаты, изображавшие добровольцев Военного Флота, очень походили на Хорста Стели. Его подбородок был квадратным, а глаза холодно-голубыми. Его лицо было идеально симпатичным и не выражало никаких чувств, спина была прямой, плечи — широкими, живот — плоским и твердым с рельефно выступающими мышцами. Внешне он разительно отличался от Уайтбрида, которому предстояло всю жизнь бороться с лишним весом.