— Посол спрашивает Воины ли это?— крикнул Чарли.

Род едва не рассмеялся, но вовремя взял себя в руки.

— Нет. Это оркестр Высшей Школы Джона Мюира — младшая группа. Возможно, некоторые из них станут воинами, когда подрастут, а остальные будут фермерами, инженерами или...

— Спасибо,— прощебетала Моти.

Не то, чтобы у нас не было воинов, подумал Род.

Устраивая этот прием, который наверняка соберет максимальную в истории Империи тривизионную аудиторию, Меррилл не собирался упускать случай показать на мгновение свой бронированный кулак. Это должно заставить возможных мятежников дважды подумать. Однако здесь не будет показано много оружия, и будет больше молодых девушек с цветами, чем морских пехотинцев и солдат.

Парад казался бесконечным. Каждый провинциальный барон хотел пустить пыль в глаза, каждая гильдия, корпорация, город, школа, ложа — все хотели пройти, и Фаулер сказал, что разрешит это им всем.

За оркестром Школы Джона Мюира проследовал полубатальон войск Союза Горец в желтых, с бараданими и завывающими волынками. Эта дикая музыка действовала Роду на нервы, но он старался сдерживаться: хотя Союз располагался по другую сторону Угольного Мешка, горцы были популярны на Новой Шотландии, и все новошотландцы любили, или делали вид, что любят эти трубы.

Горцы были вооружены мечами и пиками и носили кивера из оленьей шкуры почти в метр длинной. Яркие пледы накрывали их плечи. Сейчас они были совсем не странными, но репутация этих воинов была достаточно высока: армии любого из известных миров не понравилось бы иметь с ними дело, когда они снимают свои парадные украшения и надевают боевые доспехи.

— Это воины?— спросила Чарли.

— Да. Это часть церемониальной гвардии Вице-короля Меррилла,— ответил Род. Он стоял смирно, пока разноцветный отряд маршировал мимо, и с трудом сдерживался, чтобы не поднять в приветствии руку. Вместо этого он снял шляпу.

Парад продолжался: покрытая цветами платформа барона с Новой Ирландии; гильдии ремесленников, марширующие неуклюже, поскольку были артиллеристами и танкистами и не имели сейчас своих экипажей. Еще одно напоминание провинциям о том, кого Его Величество может послать против своих врагов.

— Как воспринимают все это моти?— спросил уголком рта Меррилл, различая цвета еще одного барона.

— Трудно сказать,— ответил сенатор Фаулер.

— Более важно, как воспримут это провинции,— сказал Армстронг.— Этот показ во много раз ценнее визита линейного крейсера. И гораздо дешевле.

— Дешевле для правительства,— сказал Меррилл.— Мне неприятно даже думать, что придется посылать все это. К счастью, это не мое дело.

— Род, вы сейчас можете уйти,— сказал сенатор Фаулер.— Харди извинится за вас перед моти.

— Хорошо. Спасибо.— Род скользнул в сторону. За его спиной раздавались звуки парада и приглушенный разговор его друзей.

— Я никогда в жизни не слышала так много барабанов,— сказала Сэлли.

— Глупости. На каждом Дне Рождения,— напомнил ей сенатор Фаулер.

— Да, но я-то не видела ВСЕГО этого на Днях Рождениях.

— День Рождения?— спросила Джек.

Род ушел, когда Сэлли попыталась объяснить сущность патриотических праздников, а мимо трибуны с гальским великолепием двигалась сотня трубачей.

Маленькая группа двигалась в гневном молчании.

Враждебность Горовица была хорошо заметна, когда он вел их все глубже под землю. Я самый компетентный ксенолог в Трансугольном Секторе, думал он. Им бы пришлось отправиться на Спарту, чтобы найти кого-нибудь лучше, и все-таки этот чертов молодой лорд и его полу-воспитанная леди сомневаются в моем профессиональном слове.

И я должен мириться с этим.

Горовиц понимал: сомнений насчет этого быть не могло. Президент Университета лично объяснил это ему.

— Ради бога, Зигги, делайте, как они хотят! Эта комиссия имеет большое влияние. Весь наш бюджет, не говоря уже о вашем отделе, может предстать в их докладе совсем не так, как на самом деле. Что если они скажут, что мы не хотим сотрудничать, и запросят помощи со Спарты?

Ну что ж, по крайней мере, эти молодые аристократы знают, что его время очень ценно. Пока они шли к лаборатории, он сказал им это полдюжины раз.

Они были глубоко под землей, в Старом Университете, ступая по каменным полам, источенным временем. Сам Мурчисон ходил по этим коридорам до того, как перестройка Новой Шотландии была закончена, и легенда гласила, что его призрак до сих пор можно видеть бродящим по каменным проходам: фигура в капюшоне с одним сияющим красным глазом.

И все же, почему это так чертовски важно? Почему эта девица придает этому большое значение?

Лаборатория была помещением, высеченным в скале. Горовиц сделал властный жест, и двое ассистентов открыли морозильный контейнер. Из него выскользнул длинный стол.

Пилот зонда Безумного Эдди лежал на гладкой белой поверхности белого пластика. Его органы находились примерно на тех местах, где были до вскрытия. Светло-красные, темно-красные, Серовато-зеленые самых невероятных форм — цветом и строением Посредник напоминал сейчас человека, подорвавшегося на гранате. Род почувствовал, как желудок его судорожно сжался.

Он содрогнулся, когда Сэлли нетерпеливо наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. Ее лицо было застывшим и мрачным.

— Ну что?— торжествующе спросил Горовиц. Его костлявый палец ткнул в грязно-желтые утолщения в брюшной полости размером с земляной орех.— Здесь. И здесь. Это, должно быть, яички. У прочих разновидностей моти тоже есть внутренние яички.

— Да...— согласилась Сэлли.

— Этого мало?— презрительно спросил Горовиц.

— Мы не знаем.— Голос Сэлли по-прежнему был очень серьезен.— На статуэтках нет Репродуктивных органов, а моти, вскрытые экспедицией, были Коричневыми и малышами. Коричневый был женщиной.

— Я видел этих малышей,— самодовольно сказал Горовиц.

— Да...— согласилась Сэлли.— Яички у самцов малышей были достаточно велики, чтобы их увидеть...

— Гораздо больше, чем здесь. Но это неважно. Эти вот не могут производить сперму — я доказал это. Этот пилот был мулом!— Горовиц хлопнул руками.— Мулом!

Сэлли изучала вскрытого Моти. Она действительно огорчена, подумал Род.

— Моти стартовали мужчинами, затем превратились в женщин,— пробормотала она, почти неслышно.— Может, этот был незрелым?

— Пилот?

— Да, конечно...— Сэлли вздохнула.— Вероятно, вы правы. У него рост взрослого Посредника. Может, это причуда природы?

— Ха! ВЫ смеялись надо МНОЙ, когда я предположил, что это может быть мутация! Да, это не так. Пока вы совершали свою увеселительную прогулку, мы здесь провернули массу работы. Я изучил его хромосомы и генную систему, отвечающую за половое развитие. Это существо было стерильным гибридом двух других форм, которые могли размножаться.

— Это подходит,— сказал Род.— Моти говорили Реннеру, что Посредники являются гибридами...

— Взгляните,— потребовал Горовиц. Он включил экран и принялся нажимать на кнопки. По экрану поплыли изображения. Хромосомы моти были плотно упакованы дискетами, соединенными в столбики. На дисках были какие-то ленты... и тут Сэлли и Горовиц заговорили на языке, который Род не понимал. Он рассеянно слушал их, пока не заметил, что ассистент готовит кофе. Девушка мило предложила ему чашку, второй ассистент присоединился к ним, и Рода опять заставили рассказывать о моти.

Спустя полчаса они покинули университет. Что бы там ни сказал Горовиц, Сэлли он убедил.

— Почему это так огорчило вас, дорогая?— спросил Род.— Горовиц прав. Для Посредников есть смысл быть мулами.— Род скривился, вспомнив. Горовиц многозначительно добавил, что будучи мулами, Посредники не должны быть подвержены семейственности.

— Но моя Финч /клик/ говорила мне. Я уверена в этом. Мы разговаривали о сексе и воспроизведении, и она сказала...

— Что?

— Я не помню точно.— Сэлли вынула свой карман компьютера и изобразила символы вызова информации. Устройство зажужжало, затем изменило тон, показывая, что нужно воспользоваться радио машины, чтобы связаться с банком данных Дворца.— И я не помню, когда она сказала это...— Она написала что-то еще.— Регистрируя эту ленту, я пользовалась системой перекрестных ссылок.