Я решил не торопиться и ещё раз всё обдумать, тем более что чёткого плана действий в самой Ковентри у меня пока не было. Поэтому я остановил такси и отправился в ресторан, где съел каплуна с картофелем, луком и чесноком. Затем выпил пинту превосходного тёмного пива. Во время трапезы размышлял о предстоящем и прислушивался то к голосу разума, то сердца: первый говорил, что надо сидеть в городе и никуда не соваться, тем более что и Резерби так велел, но сердце твердило, что спать спокойно, зная, что горничную могут в любой момент покромсать, я не смогу, ведь получится, что я бросил её умирать, а тогда упрёкам, которые я бросал Рессенс, грош цена.

Я вздохнул с искренним сожалением: проклятое хорошее воспитание! Вот и мучайся теперь, рискуй жизнью, чтобы успокоить совесть. А учёные даже не уверены, что она существует, а не есть плод человеческой фантазии — ну, или предрассудков там.

Расплатившись, я отправился за покупками. Нужно было подготовиться к поездке в Ковентри, и подготовиться основательно. Для начала я заглянул в магазин театральных принадлежностей, потом в магазин косметики, после чего направился туда, где торговали готовой одеждой. Давненько не приходилось напяливать на себя ширпотреб, но что делать?

Наконец, я отправился домой. Нужно ли говорить, что меня встретили с восторгом. Особенно радостно верещала Джоана. Даже на душе стало тепло.

— Босс, я уж решила, что ты сгинул! — призналась она, когда первые вопли щенячьего восторга поутихли. — Тебя так долго не было! Чем ты занимался?

— Расследованием, детка, чем же ещё? Я ведь детектив, не забыла?

— И как, удачно?

— Дело ещё не закончено.

— То есть, ты опять едешь?! — испуганно спросила секретарша.

— Тебя это не должно беспокоить.

— А меня вот беспокоит! И с чего такая скрытность?

— Есть дела, о которых лучше не знать.

— Вот теперь я действительно буду волноваться!

— Расслабься. Ты же меня знаешь: твой босс со всем справится. Скажи-ка лучше, как у нас обстоят дела?

Часа два я вникал в то, что произошло за время моего отсутствия. В принципе, не случилось ничего существенного. Дела фирмы шли на лад. Вот только несколько раз звонила дочка оружейника. Видимо, у неё имелась информация по нашей договорённости. Первым желанием было перезвонить, однако я не знал, сколько времени займёт расследование, и решил отложить. Лучше сосредоточиться на чём-то одном.

Поставив с десяток подписей, я отвязался от секретарши и отправился к себе. Разобрав покупки, разложил гримёрные и косметические принадлежности на трельяже, а сам уселся перед зеркалом и принялся за дело. Опыта у меня было немного, поэтому на эксперименты ушёл весь остаток дня, но желаемого результата я так и не добился.

Стерев все следы своих усилий, я отправился в ресторан поужинать. Попросил официанта принести пару свежих газет и пролистал их, пока ждал баранину с фаршированными перцами.

Во Франции мощный взрыв на шахте Курьер унёс жизни восемнадцати шахтёров. Национальная трагедия. Париж скорбит. Королева Изабелла выступила с соболезнованиями.

В Японии произошла национализация железных дорог. Микадо давно собирался это сделать, и вот решился. Скорее всего, это приведёт к войне кланов и попытке государственного переворота, но, видимо, император к этому подготовился.

Германия и Франция продолжают делить Марокко — в основном, из-за упорства графа Фридриха Гольштейна, главного советника Министерства иностранных дел. Ходят слухи, что королева готова отстранить его от должности, чтобы избежать конфликта между могущественными кланами.

В Москве террористы бросили бомбу в автомобиль металлопромышленника Арсения Петровича Жуковского, шестидесяти двух лет. Погиб сам фабрикант, его жена и водитель. Дочка пяти лет выжила, укрытая по чистой случайности телом матери от взрыва. Взята на попечение тётей и дядей со стороны отца. Теперь наверняка начнутся разборки между Жуковскими и теми, кто заказал покушение.

В общем, ничего интересного.

После трапезы я вернулся в офис и продолжил попытки изменить свою внешность. Наконец, когда уже пора было ложиться в постель, счёл, что нашёл верный путь, и решил развить успех на следующий день.

Приняв ванну, я разделся и с наслаждением растянулся на свежих простынях. Надо бы наведаться в мир Зиккурата, потренироваться с Садхиром, но сил совершенно не осталось. Пожалуй, отложу.

Помимо овладения искусством грима я собирался выяснить утром, как связаны фамилии из списка фон Раскуль с отсутствующим кольцом и обрезанным ногтем покойника, которого вскрывал доктор Барни. Судя по всему, здесь и находился краеугольный камень всей истории, в которую я вписался по милости отца.

Снег пошёл с самого утра. Зима никак не желала смириться с наступлением весны, и время от времени напоминала о том, что ещё не апрель, и она имеет кое-какие права.

Впрочем, апрель был не за горами. Собственно, март заканчивался, доживал последние деньки. Снежинки падали с неба медленно, слово нехотя, кружась и почти сразу тая на земле, тротуаре и одежде прохожих.

Я проехался по городу, пытаясь определить, нет ли за мной слежки, но никого не заметил. Немного успокоившись на этот счёт, поехал на вокзал, где приобрёл билет до станции Ковентри. Потом позвонил с почтамта в клинику доктора Улаффсона и договорился, что приеду на обследование. Забронировал номер на сутки с возможностью продления.

Около одиннадцати часов я заглянул в Королевскую библиотеку Академии наук. В последние годы её фонд рос всё быстрее, и количество томов достигало нескольких сотен тысяч. Был увеличен и штат — до восемнадцати человек, которые обслуживали, в основном, учёных и студентов. Впрочем, последние приходили не так уж часто.

После пожара десятилетней давности, во время которого погибло более полутора тысяч книг, было принято решение о строительстве нового здания, в которое теперь я и вошёл. Не впервые. Я множество раз посещал библиотеку, меня здесь хорошо знали, и потому я был беспрепятственно пропущен.

Однако направился я не к стеллажам и не к картотеке, а к служителю, сидевшему возле обогревателя. Это был иссохший старик с короткими седыми волосами, трясущимися руками, согбенный, шаркающий и подслеповатый. Настоящая мумия, чья серая кожа пропиталась за годы работы в библиотеке бумажной пылью.

Служитель сидел над свежей газетой и пил маленькими глотками чай из стакана в серебряном подстаканнике. Когда я обратился к нему, он удивлённо поднял голову, воззрился на меня выцветшими голубыми глазами и несколько секунд молчал, так что я даже решил, что старик меня не узнал или не расслышал. Когда я уже собирался повторить свой вопрос, библиотекарь вдруг поднялся, кивнул и сказал:

— А, это вы, господин Блаунт. Давненько не радовали своим присутствием.

— И тебе не хворать, старина Генри. Как подагра?

— На месте. Куда ж ей деться?

— Говорил тебе отказаться от мяса.

— Ха! Ещё чего! Лучше буду ковылять!

Библиотекарь поплёлся в узкий проход между стеллажами. Я же присел на стул и засёк время. Ждать пришлось долго — почти четверть часа. Наконец, из лабиринта между полками появился библиотекарь. В руках он держал несколько изданий, похожих на справочники, и один журнал. Молча уселся на своё место, сложил газету, и на её место передвинул принесённую стопку книг.

— Значит, вас интересуют тайные общества, — заговорил он, подцепляя дрожащими пальцами обложку первого тома, довольно засаленного.

— Этого я не говорил.

— Как же нет? — удивился старик. — Вы спросили, что означают кольцо и длинный ноготь, так?

— Да.

— Что же они, по-вашему, могут означать, если не знак тайного общества?

Я развёл руками: мол, понятия не имею.

— Слышал только о масонах. Будто бы существовали в средние века какие-то каменщики, от которых и пошло это общество, сначала бывшее просто трудовым товариществом строителей готических храмов. Потом в него начали вступать богатые и знатные люди, учёные, которые меняли ложу, внося в неё прогрессивные элементы. В семнадцатом веке её членом стал даже Вильгельм Оранский. Вроде, масоны верят в высшее существо, Великого Архитектора, и стремятся уподобиться ему путём нравственного совершенствования.