— Осторожно! — воскликнула Глория, но я и сам уже отступил от стола, доставая из кармана револьвер.

Банкнот корчился, издавая скрежещущие звуки. Он увеличивался в размерах, откуда-то появились длинные тонкие конечности. Не прошло и минуты, как мы увидели огромное насекомое — вернее, его уродливое подобие — охваченное огнём и катающееся по столу в неудачных попытках сбить пламя. Гибкие усики хлестали по дереву, под кожей пульсировали органы. Существо трещало от жара и постепенно сморщивалось, словно сухой лист.

— Гло, держи дверь!

Девушка выполнил мою просьбу — и вовремя: с той стороны начали барабанить. Должно быть, услышали жуткие звуки, издаваемые тварью.

Прицелившись, я выстрелил. Пуля пробила существо и вошла в столешницу. Вопль боли едва не оглушил меня. Чудище забилось в агонии, подогнуло ноги и замерло, лишь слегка подёргивая усиками. Миг — и оно вспыхнуло, как заряд фейерверка. На месте насекомого осталась кучка чёрной золы.

Я кивнул Глории, и та открыла дверь. Ввалился полицейский, пустивший нас в хранилище улик, с ним был ещё один.

— Всё в порядке, — быстро проговорил я, опережая полицейских и не давая им возможности начать расспросы. — Важный следственный эксперимент. Нам пора.

Я вышел в коридор, Глория поспешила следом.

— Они живые! — прошептала она, догнав меня на крыльце.

— Каким-то образом эти твари проникают в людей и срастаются с ними. Думаю, большинство даже не знает о своём союзе с мерзкими чудищами. А колдун получает возможность контролировать тех, кто ему нужен. Не зря говорят: если умеешь пользоваться деньгами, они тебе служат, если нет — ты служишь им. Полагаю, в данном случае имеет место некоторый паразитизм.

— Но откуда эти твари взялись?!

— Это ещё предстоит выяснить. Но одна идея есть.

Через четверть часа мы уже шли по дорожке к дому Абрамсона. Я отметил аккуратные круглые клумбы и постриженные кусты сирени, из-за которых поднимались буки и раскидистые клёны. В глубине участка виднелась беседка с остроконечной крышей. Её окружали берёзы. Тощие, чахлые, искривлённые.

Поднявшись на крыльцо, я трижды постучал в дверь медным молотком, сделанным в виде свернувшейся змеи. Абрамсон открыл минуты через две. Он был в халате и домашних тапочках.

— Доброе утро, — проговорил он, не скрывая удивления. — Что стряслось?

— Я должен рассказать вам о том, что произошло этой ночью, — сказал я.

— Мне уже доложили о новых убийствах, — мрачно буркнул Абрамсон. — Горничная Генбахов, Арман и ещё какой-то… — он едва сдержался, чтобы не выругаться.

— Вы приболели? — спросил я. — Мы рассчитывали застать вас в управлении.

— Да, у меня проблемы с желудком, — нехотя признался Абрамсон. — Наверное, съел что-то не то. Собирался полежать пару часов.

— Простите, что потревожили.

Полковник махнул рукой.

— Теперь уже всё равно. Входите.

— Мы знаем, как погибли те трое, — проговорил я, переступая порог.

— Серьёзно? — Абрамсон, наконец-то, оживился. — Ну, так выкладывайте! А то я уж думал в отставку подавать. Боялся, что и эти убийства нераскрытыми останутся. Только давайте пройдём в гостиную.

Он провёл нас в просторную, богато обставленную комнату. На стенах висели картины в роскошных багетных рамах, на полу лежали персидские ковры. Мебель была из красного дерева, обивка — из шёлка, полированная латунь инкрустировала изгибы и завитушки. Было заметно, что полковник придаёт большое значение благоустройству и уюту своего холостяцкого гнёздышка.

— Прошу, — Абрамсон указал на роскошные кресла-крылатки, расставленные вокруг небольшого круглого столика с отполированной до зеркального блеска столешницей.

Когда мы расселись, полковник запахнул полы халата и поёжился — видимо, ему действительно было нехорошо.

— Ну, так что там? — проговорил он, глядя на меня.

— Сразу скажу, что на самом деле трупов куда больше.

И я в подробностях выложил ему всё, что произошло ночью. Абрамсон слушал, чуть наклонив голову. Когда я закончил, воцарилась тишина. Наконец, полковник распрямился, глубоко вздохнул и многозначительно протянул:

— Мда-а! Даже не знаю, что сказать. По правде говоря, всё это похоже на бред сумасшедшего. Но вас же было двое, верно? Не думаю, чтобы и вы, и лейтенант вместе тронулись умом.

— Да, это маловероятно, — кивнул я. — Однако всё это не имеет ровно никакого значения.

— Как это? — Абрамсон нахмурился.

— Дело в том, что вампиры действовали не одни. По сути, они были всего лишь марионетками в ловких руках кукловода. За преступлениями стоит сильный колдун, прячущийся в тени.

— Да о чём вы, чёрт побери?! — не выдержал Абрамсон. — Какой ещё колдун?! Объясните, к чему клоните!

— С удовольствием, полковник, для этого мы и приехали.

Абрамсон махнул рукой, давая понять, что замолкает и не станет больше перебивать.

— Дело в том, — начал рассказывать я, — что в Лондоне уже не первый месяц ищут банду, занимающуюся изготовлением фальшивых денег. Наверняка вы об этом слышали, — полковник кивнул. — Так вот, управление пыталось обнаружить печатный станок в столице, но поиски успехом не увенчались, и теперь я знаю, почему. Его никогда там и не было! Преступники спрятали станок в Доркинге, а если точнее, то в подвале разрушенного дома Зальмов. Там, где стояли гробы, я заметил странные следы, но поначалу не придал им значения, решив, что их оставили ногти вампиров. Теперь я понимаю, что это отметины от станка. Каменные плиты поцарапаны и выщерблены — такое бывает, только когда передвигают что-то очень тяжёлое.

— Под моим носом?! — не выдержал Абрамсон, хватаясь за подлокотники. — Вы уверены, господин Блаунт?

— Абсолютно! Продолжать?

— Да-да, разумеется, говорите! — полковник откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Я слушаю с предельным вниманием, уверяю. Простите, что перебил.

— Станок в разобранном виде был доставлен в Доркинг Арманом в ящиках с землёй. Затем ночью его перевезли в именье Зальмов и спрятали. Полагаю, есть и другой вход в подвал, помимо отрытого вашими людьми по моей просьбе. Станок работал под землёй, надёжно скрытый от любопытных глаз. Фальшивые деньги доставляли в Лондон, где их легко сбыть. Жена Армана была не в курсе происходящего, а когда случайно узнала, повела себя неосмотрительно, и её сочли нежелательной свидетельницей. Результат — труп!

— Постойте! — опять встрял Абрамсон. — Станок, конечно, штука громоздкая, но не настолько, чтобы его нужно было перевозить на нескольких машинах. Думаю, хватило бы и пары.

— Полагаю, вместе с ним была доставлена первая партия бумаги, а также краска. В дальнейшем и то, и другое поставляли сообщники, приезжавшие к Арманам. Я выяснил, что к ним часто наведывались таинственные гости. Они же забирали отпечатанные банкноты для распространения в Лондоне.

— А Генбахи?

— Генбахи состояли в сговоре с Арманом. Раскопки близились к концу, рабочие должны были вот-вот обнаружить место, где прятали станок, а Арман не хотел, чтобы этот более чем удобный тайник был найден. Генбах, как вам известно, даже пытался купить бывшее поместье Зальмов. Очевидно, чтобы обезопасить его от посягательств местных браконьеров, бродяг и цыган.

— Постойте, так станок сейчас в подвале?! На раскопках?!

— Не уверен. Возможно, его временно куда-то вывезли.

— Но зачем?

— Видите ли, полковник, во время работы печатный станок издаёт довольно громкий звук. Полагаю, рабочие, так близко подобравшиеся к подвалу, могли бы его услышать.

Абрамсон нахмурился.

— Вам известно, куда его вывезли?

— Думаю, да.

— Куда же?

— Я лучше покажу, когда поедем с бригадой забирать его. Мне трудно объяснить, ведь я не так хорошо знаком с Доркингом. Зато могу сказать, в какое время станок был вывезен.

— Ладно, давайте, — махнул рукой Абрамсон. — В конце концов, вы ведёте дело, вам и решать, — он побарабанил пальцами по подлокотнику. — Так когда станок был убран из подвала?