Мне было достаточно её слов согласия поддержки в наших продолжительных беседах. И секса. Ей, конечно же, как и всем женщинам, хотелось обнимашек, нежности и всех этих лирических отступлений. Меня лирика не привлекала. Совсем. О чём это? К чему? Пустые грёзы, которые невозможно держать в руках. Нематериально всё это. И временами абсолютно беспочвенно. Отчего – недоказуемо.

Когда человек врёт, это очевидно. От опытного слушателя скрыть эту ложь сложно. Эти бегающие глаза и почёсывание носа, это желание оправдываться, зациклившись на волнующей теме или, наоборот, желание соскочить с неё влево-вправо, понимая, что где-то сильно промазал и рельсы лжи метров на пять не попадают в проложенную ещё недавно колею.

А когда человек говорит правду, которую ты ни в какую не хочешь? Когда женщина смотрит этими влюблёнными, по-щенячьи преданными глазами и что-то там лопочет тебе о любви. А ты с раздражением думаешь: «Ну, началось! Ведь только что же было всё так хорошо! Кто тебя за язык тянет?!»

Каждый человек, как диффузор, излучает что-то очень личное, своё умонастроение, содержание своё и своих мыслей, даже их не произнося. Это и есть эффект диффузора. Когда флакон закрыт, можно предположить, что внутри, только по названию. Но, ожидая чего-то одного, придуманного простой человеческой фантазией, в одночасье можно уловить нечто другое, то, чего никак не ожидал. Сложные ароматы многокомпонентны. И то, что по отдельности ярко и вкусно звучит, в совокупности может давать гремучую и едкую смесь.

Меня отталкивали диффузоры, содержащие в своём аромакоктейле нотки любви. Я ощущал в них бутафорскую подделку, отдающую дешевизной. Почему у меня сложился стереотип, что любящий человек жалок, я не знал. Либо я был слишком высок для этих мирских забав, отчего обиженные женщины часто относили меня к нарциссам, либо наоборот, однажды я был жертвой любви и в последующем защищался от неё как только мог.

Именно через любовь со мной осуществлялись все виды манипуляций, начиная от мерзкой цепи Жалость – Чувство вины и заканчивая отвратительной связкой Угрозы – Панический ужас.

И вот меня снова пытаются вовлечь в этот хоровод через неземные наслаждения. В этот обыкновенный земной тошнотворный ад взаимоотношений, снова. Я чувствовал, что на мою свободу снова нагло посягают, но посягают так нежно, что я, право, не знаю, как её защитить.

Она смотрит на меня абсолютно обожающим взглядом, от которого я становлюсь бессилен. Вся магия этого взгляда для меня заключалась в том, что когда-то в детстве я был его лишён. Лишён варварски, насильно, когда моя мать была вынуждена уехать, для того чтобы продолжить брошенную из-за моего рождения учёбу, оставив меня с бабушкой. Не так давно я обнаружил, что ищу этот взгляд по сей день. К моему великому счастью я нахожу его, но, наевшись этого обожания, уже к такому же великому, но сожалению, не знаю, что дальше делать с его обладательницей.

Я не был исключением и, как все люди, обладал свойством диффузора, однако, по всей видимости, я безмерно источал афродизиак самца. Ко мне буквально прилипали женщины, отчего передо мной стояла нелёгкая задача, увидеть и прочувствовать, есть ли хоть что-то ещё за этой банальной человеческой похотью. Иногда я вскрывал под ней любовь, но чаще «псевдо». Часто скуку. Но бывало, что и ничего более. Казалось, я был божий помазанник, но сколько проблем выстилалось за этим моим превосходством.

Понять женщину и её хитросплетения умом невозможно, как я ни старался. Мне очень мешала моя потребность, заключающаяся в этом триклятом любящем, поддерживающем и вдохновляющем взгляде. Отчего я часто попадал в дурацкие ситуации. Со временем моя интуиция стала развитой, как у дикого зверя. Я чувствовал самок за версту. За версту же и понимал, для чего она мне и что с неё можно взять. Поэтому ориентировался сразу, кого и насколько близко к себе подпускать.

А эту пропустил. Как-то ей удалось сквозонуть мимо моего контроля безопасности. И вот она бродит в моём поле, периодически внося смуту в него и в мою свободную жизнь отшельника. Но я её не гоню. Чем-то мне это нравится. Иногда человеку нужны встряски, они придают жизни вкус и, соответственно, силы. Типа смысла, но не о том всё это. Хотя порой, надышавшись романтикой, которую неустанно и щедро излучал её диффузор, я испытывал к ней некую нежность. А временами, когда совсем терял бдительность и подпускал её ближе, я посматривал на неё как на мать своих детей. Но такие мысли в моей голове не приживались, я гнал их с ходу. Поэтому чаще с ужасом задумывался, что будет, если она залетит.

Я собирался на встречу с ней, параллельно не понимая зачем. Для чего мне нужно так близко подпускать её к себе? Почему я позволяю ей больше, чем кому-либо? Возможно, мне нужно было подзарядиться позитивом и прочувствовать это безусловное обожание. Я особенно нуждался в этом, когда терялся сам в себе, отчего мои жизненные силы и энергия были на нуле. Но заправившись до краёв, как на автозаправке у щедрого хозяина, я понимал, что больше её не выдерживаю, и поторапливался свинтить.

Так и сегодня стрелка моего топливного бака приближалась к нулю. Я торопился на встречу к ней и ощущал внутри тепло, меня грели мысли о ней, чем-то она всё-таки меня цепляла. Хотя чем конкретно, я сказать не мог.

Купить цветы я уже не успевал, да и не планировал, буду честным, она, слава Богу, не материальна, и моего присутствия для неё было более чем достаточно, чтобы ощутить себя удовлетворённой.

Однако, как я ни торопился, всё равно опоздал. Она сидела в своём любимом цветастом платье за столом ближайшего кафе. Честно, я не любил это платье, я его не понимал, но мне нравилось то, как она себя в нём ощущала.

На её лице улыбка. Я же не знаю, с чего начать. Говорим о погоде, об эпидемиях, обсуждаем новости, только не политику. Политика – табу. Она не любит эту тему, хотя, предполагаю, что кое-что в ней она понимает.

Ловлю в её глазах похоть. Ох, уж эти пай-девочки. Я избегал их и не любил с ними связываться. У них всё по-настоящему. Всё близко к сердцу, всё раз и на всю жизнь. Я называл это эмоциональной незрелостью. Они же мой холод расценивали как точный и безжалостный расчёт. Однажды, связавшись с такой влюблённой дурой, я в какой-то момент чуть сам не погряз в любви. Мне тоже начало казаться, что это на всю жизнь. Я возмущался и сопротивлялся, но думал о ней дни и ночи напролёт и уже начал представлять нас парой, парой семейной, с наличием сопливых ребятишек. Благо друг выдернул меня из этого коматоза. Спасибо друзьям, которые могут выуживать нас из этих грёз. Он тогда сказал мне:

– Ты в своём уме? А дальше что? Ты уже на себя не похож. Представь, что она с тобой сделает через год-другой?

Я тогда поостыл. Я доверял другу и ценил его советы, потому что знал, со стороны виднее. И он транслировал мне всю эту «красоту», которая происходила между мною и ней. Попустило меня быстро, слишком живописно было прорисовано моё ближайшее будущее. А вот с дамой были сложности. Страдала, рыдала, отчего я временами чувствовал себя сволочью. Чтобы избежать этих навязываемых ею угрызений совести, я убрал её из своей жизни, совсем.

И вот снова. Пай-девочка. В сексе шлюха шлюхой, в жизни леди с большой буквы. Пожалуй, на этом контрасте и сработала моя внутренняя химия. Так и сейчас. Сидит, говорит о погоде, а глаза блядские-блядские. И мне уже всё равно, что там с направлением ветра на 27 февраля и что там с раскопками в Индии тоже. Я, как медиум, гадаю, какое на ней бельё, и, как маньяк, устремляю на неё свой затуманенный взгляд, вспоминая нашу последнюю оргию.

В ней не было ничего. Ничего особенного. Но помимо этого, у неё и не было ничего. Такая себе бесприданница, живущая на съёмной квартире. Я недоумевал, как она живёт. И, ещё, казалось, ей ничего не надо и ничего её не интересует. Как сорняк на этом поле, обильно усыпанном розами. Возможно, это меня к ней и тянуло. С ней не нужно было напрягаться и соревноваться – на её фоне я был лучшим. Здесь я мог расслабиться и получить удовольствие. Быть лучшим, не напрягаясь, это джек-пот, это бинго. С ней это получалось. Её настроение металось как хаотично разбросанные ноты на нотном стане холеричного композитора. Я же был здесь талантливым дирижёром, или, если будет угодно, жонглёром. Взмахом своей волшебной палочки-скипетра я мог как вознести её, так и опустить. Быстро и непринуждённо.