Вижу – любит. Любит сильно. Даже зависима. Преданна. Готова на всё. К сожалению, не могу ответить взаимностью. Однако мне это очень льстит. Порой и раздражает, но чаще льстит. Я с ней мужик – мужик, в лучших своих проявлениях. Не подавляет, не доминирует, но и не квохчет, как наседка, то, что мне нужно. Но не люблю. И что с ней делать дальше? Дети, заботы, капризы? Порой об этом мечтаю, но в реалиях – не хочу.
Что хочу? Успеть её слепить как трофей. Надо торопиться, пока ещё хочу. Ещё не знаю, как предложить ей побыть какое-то время моей моделью, но уже заранее знаю, что не откажет. В моём музее женских фигур такой ещё не было. Мне предстоит лепить женщину с массой изъянов, но с красивой душой. Как вылепить душу, чтобы не испортить её? Как передать все её грани? А может, всё-таки люблю? Нет! Это всё для сопливых мальчиков. Я точно знаю – нет любви. Её просто не существует.
***
Снова её вижу. Красива как никогда. Ни одно фото не может передать эту странную красоту. Какая-то мистически необыкновенная. Только живьём, только в натуральную величину. Если лепить, то только в натуральную величину. Много материала, много сил и времени. Могу ли я всё это отдать ей? Нет. Не готов. Затратно.
Улыбается самой своей обворожительной улыбкой. Глаза с поволокой – снова страсть. Отвечаю взаимностью. Не могу иначе. Ещё раз и всё. Надо заканчивать. Прижимаю к себе и понимаю – нет, не могу её отпустить. Долгая прелюдия, у нас, скульпторов, так водится. Затем секс. Беру её сзади. Из зеркала на меня смотрит эта бестия с затуманенным магическим взором. Что-то невообразимое. Какой разной бывает эта женщина! И она снова моя, на это короткое время.
Умница! Втянула, зажала – оргазм. Но можно и лучше. Обязательно научу в следующий раз. Целует мои колени, бёдра. Целует пальцы, ладони. Целует всего. Млею от восторга и недоразумеваю одновременно, за что меня так можно любить?
***
Вечером снова сообщение. От неё. Ищет встречи. Сомневаюсь. Не отвечаю. Не понимаю, зачем это всё. Утром вижу её и язык опережает мысль:
– Мне нужна натурщица.
Уговаривать не приходится, как и предполагал. Улыбается своей обезоруживающей лукавой улыбкой:
– Что угодно, но только ради искусства.
Легкодоступна? Не могу утверждать. Вряд ли. Не первый день знаю. Доверяю своему опыту – легкодоступные так не манят.
Что тянуть? Приступаем сегодня же. Пока муза со мной. Дрожащей рукой делаю слепки. Смотрит с доверием, открыто, что невозможно соблазняет и мешает работе. Ведёт взглядом по моей мастерской. Останавливается на трофейном ряде ранее вылепленных мною скульптур, расположенном и ненавязчиво скрытом в дальней части комнаты. Спрашивает:
– Ты всех их знал как меня?
Врать не умею да и не знаю зачем.
– Кого-то больше, кого-то меньше, – отвечаю.
Читаю в её глазах то ли грусть, то ли ревность. Началось! Ох, уж эти женщины!
Звонок в дверь. Одна из моих моделей перепутала время…
***
Снова пишет. Много пишет. Скучает. Нужна моя энергия. «Только не сейчас», – думаю я и продолжаю вести беседу с одной из своих любимых натурщиц.
– Просятся на курс, – говорю я, то ли оправдываясь, то ли успокаивая себя. Отвечать не собираюсь. Рабочий день закончен. Но… вечер пропал. Все мысли обращены в её сторону. Секс не задаётся. Оргазм возможен только с дополнительной фантазией о ней. Дама обеспокоена:
– Что-то случилось?
– Нет, – отвечаю и целую в нос. Но сам в панике признаю: «Случилось, твою мать!»
***
Следующее занятие она пропускает, как пропускает и пять других. И больше не пишет. Задето самолюбие, подавлен, но главное – пуст. Ничего и никто не наполняет. «Ну и кто от кого зависим?» – думаю я и набираю её номер. Волнуюсь как мальчик-подросток, но всё ещё пытаюсь звучать не заинтересованно дерзким.
– Пропускаешь занятия. Всё в порядке? – выдаю на одном дыхании после её мягкого прононсного «алло».
– Всё ОК, – отвечает. – Всё, что хотела узнать, узнала.
– Надумаешь, приходи, – говорю.
– Не думаю. Вряд ли, – отвечает она.
Конец разговора. Сижу и сверлю взглядом стену. «Меня бросили! – врывается вихрем мысль подростка. – Такого не случалось уже несколько десятков лет». Паника сменяется злостью. «Ну-ну, давай. Приползёшь». Но не ползёт. Чёрт побери, эта девчонка ломает все мои устоявшиеся стереотипы. Но что ещё хуже, она ломает моё представление обо мне. Снова семнадцать. Я тот же прыщавый мальчишка, постоянно слышащий «нет» от сверстниц.
«Где ты, сука, взялась?! – но увиденное свыше говорит: – Спасибо, что ты есть… была…»
Пишу сообщение: «Давай встретимся» – и заранее знаю, не ответит. Всё как много лет назад.
«Давай завтра», – отвечает. «Только не завтра!» – матерюсь про себя. Завтра на курсе будет моя, но уже бывшая Гетера. А после: «К чёрту Гетеру, хочу ромашковый чай с ней. Не хочу секса. Хочу чай с ней».
Проклиная всех женщин мира разом за это моё унижение, пишу: «Ты нужна мне». А позже, презирая себя: «Люблю». В ответ смайлик от неё. Смайлик, блядь, на моё истеричное признание! Женщины!
Соседка
Шёл из магазина, в обеих руках пакеты с хлебом, по четыре в каждом, время было такое. Навстречу она, по всей вероятности, с мамой, похожи. Коса до пояса, смешно. Так уже никто не ходит. Голубое платье под цвет её глаз едва прикрывает причинные места, открывая идеально красивые ноги. На левом колене эластичный бинт, хромает. И волнует… Смотрю с наглой ухмылкой, как по-другому, просто не знаю. Она на меня даже не смотрит. Что-то активно обсуждает с мамой, наверное, новую ленту в косу.
Улыбаюсь сам себе, но мой мальчишеский дерзкий блеф перекрывается неудержимым азартом, вызванным интересом к новому лицу. Лицо новое, точно, я таких здесь не видел. Позже узнаю, внучка моей новой соседки. Присвистнул от удовольствия. Жизнь перестала быть томной.
Вечером встречаю её во дворе, знакомимся. Показал себя во всей красе, был остроумен как никогда. Узнаю, нога после гипса, поэтому прибинтована, травма. Отлично, не калека. Вижу практически каждую неделю – навещает бабушку.
Через время уже не хромает и даже подвиливает задницей, которая, кстати, что надо. Косы уже нет, постригла. Отмечаю, волосы густые и вьются, прикольная. Всё чаще залипаю возле её двора. Изо всех сил стараюсь выглядеть взрослее, держу себя в строгом контроле, боюсь болтать глупости, поэтому пересказываю последнюю недавно увиденную серию «Челюстей». Она боится ужастиков. Глаза круглые, перепуганные. Чувствую себя героем. Прямо апогей героизма какой-то. И вдруг из окна моего дома слышу:
– Иди домой кушать омлет.
– Ну, ба!
Как всегда.
***
Ищу в нас общее, нахожу, радуюсь. Ещё больше радует то, что она не местная и никого здесь не знает. Я у неё первый, так сказать.
Смешливая. Балованная. Кокетливая. Видит во мне джентльмена, за что признательна. Много поклонников, да и неудивительно. Я рядом с ней ощущаю себя чудовищем. Ещё эти прыщи! Чтобы как-то выделиться из общей массы, подаюсь в диджеи. Точно уже не откажет. Эти девчонки – они такие.
***
Не было печали! Ею заинтересовался дворовой авторитет Артур. Он на пару лет всех нас старше, поэтому очень деловой и, отдать должное, поразительно бесстрашен. Каждый вечер цветы. Уже обнёс все клумбы. Катает то на мотоцикле, то на лодке. Заигрывает. И покладистый с ней такой, не узнать. Аж противно. Она взрослеет, хорошеет. Я ревную. Ревную сильно. Как на зло, меня всего сыплет, ощущаю себя Квазимодо. Но общие интересы всё ещё нас объединяют: книги и музыка. Из-под земли достаю новые хиты и сразу к ней, чтобы оценила. Любит Богдана Титомира. Вчера купил такую же куртку, как у него на последнем концерте видел. Ну, не точно такую же, но очень похожа. Ей должна понравиться. Думаю, оценит. Знаю, шмотки любит.
Это она ещё брата моего старшего не видела. Скоро должен вернуться из армии. Жду его очень. Артур проходу не даёт. Недавно говорит:
