Гость кивнул:

– В таком случае будет лучше, если я начну с концепций… более традиционных. А потом можно перейти к современным гипотезам, которые увязывают пирамиды с небесными телами и прочим. Устроит вас подобный подход?

– Полностью, профессор.

Теодор Гилкренски приблизился к окну, и эль-Файки начал повествование…

Стоя у окна скромного номера тремя этажами ниже, Юкико наблюдала за тем, как Фарида покидает жилище Заки эль-Шаруда. Затем она опустила бинокль, достала из сумки добытый в Лондоне «Смартмэйт» и положила его на небольшой прикроватный столик рядом с плоским ноутбуком.

Компьютер представлял собой последнюю разработку «Маваси-Сайто»: опытная модель вот-вот должна была пойти в серийное производство. На протяжении предыдущего часа ноутбук использовал специальную программу, которая активировалась человеческим голосом и переводила устную арабскую речь на японский, выдавая пользователю набранный канной8 текст. Голосовую информацию передавал звуковой карте миниатюрный, размером с булавочную головку, «жучок» – его во время посещения квартиры Заки Юкико установила под крышкой журнального столика.

После встречи с эль-Шарудом Юкико стала еще больше сомневаться в правильности принятого ее дядей решения – нанять исламистов, чтобы те выкрали у Гилкренски «Минерву». Вместе с группой японских туристов она побывала в ночном клубе и стала свидетельницей того, как Фарида примитивно, в лоб обольщала американского пилота. И вот теперь эта женщина в открытую является к эль-Шаруду и заявляет, что не готова использовать свое тело как приманку.

Дилетанты!

Юкико никогда не позволила бы… да и не позволяла… чтобы подобная мелочь разрушила все ее планы. Это был вопрос принципа – вопрос господства гири над ниндзя.

Если бы не сообщение от надежного источника в Лондоне, что Гилкренски будет вынужден задержаться в Египте по крайней мере еще на семьдесят два часа, Юкико сама провела бы операцию.

Специальное оборудование во вместительной сумке, которая лежала в шкафу, всегда было наготове. Как и короткий меч. К джентльмену, проживавшему в президентских апартаментах, у Юкико личный счет, и, если повезет, она его обязательно предъявит.

– Что ж, я отвечу на ваш вопрос, – сказал эль-Файки. – К строительству пирамид древних египтян толкала неизъяснимая жажда жизни после смерти.

Взволнованный общением со столь необычной аудиторией, профессор устроился на краешке кресла. В его глазах сверкал энтузиазм исследователя, для большей убедительности он помогал себе энергичной жестикуляцией.

Билл Маккарти взял на себя смелость перебить ученого:

– Другими словами, вера в то, что фараон не сможет вступить в загробную жизнь, если тело подвергнется разложению, привела ваших предков к мысли о мумифицировании и необходимости строительства гигантских сооружений, которые должны были защитить могилу земного божества от грабителей?

– Вы абсолютно правы, мой друг! И простенькие пирамиды, возведенные первыми царями Египта примерно за три тысячи двести лет до нашей эры, с течением времени превратились в колоссов, что высятся на горизонте. Но, подчеркну, вы без всякого труда найдете тех, кто придерживается совершенно иных взглядов.

– Однако, насколько я понимаю, – заметил Тео, поднимая голову от книги профессора, – слабым звеном этой теории является то, что ни одной мумии фараонов в пирамидах так и не нашли?

Маккарти негромко рассмеялся:

– По-видимому, их унесли грабители.

– Но в книге говорится, что археологи увидели саркофаги закрытыми и опечатанными!

– А что по этому поводу думаете вы, доктор Гилкренски? – поинтересовался эль-Файки.

– Только не смейтесь, когда услышите, – встал Маккарти.

– Профессор не будет смеяться, я уверен, – сказал Тео.

Мысленно в этот момент он оказался на берегу реки, неподалеку от здания университета, рядом с Марией. «Если я поделюсь своими теориями, а ты посмеешься над ними, я не произнесу больше ни слова».

– Доктор?

– Извините меня, профессор. Вспомнилось прошлое. Сейчас я вам покажу. – Он раскрыл книгу на странице с детальной иллюстрацией, где была представлена пирамида Хеопса в разрезе, со всеми погребальными камерами и коридорами. – Поправьте меня, если я ошибусь, профессор, но историки утверждают, будто создатель Великой пирамиды, фараон Хеопс, просто скопировал, увеличив масштаб, гробницы тех царей, что правили до него?

– Это так.

– Однако если мы посмотрим на этот чертеж, то с первого взгляда станет ясно: конструкция его пирамиды разительно отличается от остальных. До Хеопса гробницы возводились над уже существовавшим местом захоронения. В Великой же пирамиде насчитывается не менее девяти погребальных камер, причем четыре были запечатаны во время строительства.

– Тео – романтик, – бросил Маккарти. – Он полагает, будто в пирамидах существуют не известные доныне помещения.

Эль-Файки покачал головой:

– Это невозможно. Несколько лет назад человек по имени Альварес исследовал Великую пирамиду с помощью установки, которая регистрировала интенсивность проходящего через гробницу рентгеновского излучения космоса. Если бы в каменной толще имелись пустоты, это показали бы результаты анализа.

Гилкренски бросил взгляд на «Минерву».

– Я бы с удовольствием пропустил те данные через более современный компьютер. Кто знает, вдруг мы наткнемся на что-нибудь интересное?

– В Беркли у меня работает друг, – откликнулся Маккарти. – Я обязательно позвоню ему. И все-таки если пирамида – не обычное надгробие, то что же она такое?

– Формально все теории можно разделить на две группы, – ответил эль-Файки, принимая от Тео книгу. – Первая имеет некоторое отношение к практике, вторую… трудно заподозрить в практицизме. Практики полагают, что Великая пирамида построена как гигантский храм в честь величия и бессмертия души. Они проводят аналогию с традиционным японским садом, который олицетворяет все испытания и страдания, выпадающие на долю человека в его земной жизни. Их противники видят в пирамиде астрономическую обсерваторию. Если вы читали мою книгу, то должны помнить о боге Озирисе и той почтительности, с какой фараоны относились к звездам. Выходящие из погребальных камер царя и царицы вентиляционные колодцы, как мы их сейчас называем, в глубокой древности были ориентированы строго на звезду Сириус. Кое-кто из моих учеников помогал Бювалю и Гилберту разрабатывать эту теорию. Они даже написали книгу. Вы ее не читали?

– Но ведь наверняка есть и более экстравагантные гипотезы! – не успокаивался Гилкренски.

– Да, из них следует, что пирамиды – это навигационные маяки для летающих тарелок! – фыркнул Билл. – Еще немного, и я соглашусь с этим.

– Простите, однако представители старой школы, в том числе и ваш покорный слуга, считают сторонников подобных гипотез «пирамидиотами», – с улыбкой отозвался эль-Файки. – Помимо темы пришельцев из космоса, довольно большой популярностью пользуются статьи, авторы которых с помощью хитроумных математических вычислений доказывают, что геометрия гробницы построена на соотношении длины окружности к ее радиусу, на священном числе «пи». Выходит, наука Древнего Египта значительно опередила свое время! Другие утверждают, будто Великая пирамида является своеобразным орудием, чем-то вроде правильно ограненного куска стекла, способного преломлять луч света.

– Продолжайте, продолжайте! – с воодушевлением воскликнул Гилкренски, а Билл Маккарти возвел глаза к потолку.

– Согласно одной из теорий, весь мир пересекают силовые линии некоего поля, в старину его называли «эфир». Никто не знает, что это за форма энергии, но отдельные люди наделены способностью воспринимать ее посредством деревянной лозы или металлической рамки. Авторы данной теории помещают пирамиду Хеопса в точку пересечения всех этих линий. По выкладкам некоторых, с позволения сказать, аналитиков, гробница – это вселенских размеров линза, фокусирующая неизвестную науке энергию. Но дальше теоретизирования дело у них пока не идет.