— Да. Я хорошо знаю Татаринова, Осипова, Васильева, — слегка удивившись, ответил Иван. — А что?

— Да тут понимаешь какое дело, — несколько смущенно сказал гетман, — в последнее время у меня с донцами сложились натянутые отношения. Они недовольны нашим союзом с татарами и не хотят оказывать Войску помощи. А помощь нам вот как нужна, новая война с ляхами не за горами. Думаю, весной или в начале лета нам ее никак не избежать. Вот я и хочу, чтобы ты съездил на Дон и попробовал набрать там волонтеров. Там ведь в городках много всякого люду без дела сидит. Если донские атаманы официально помогать не хотят мне, гетману, так может тебе по старой приязни в частном порядке посодействуют набрать хотя бы тысячу волонтеров. Деньги на наем рекрутов получишь у Выговского.

Вот таким образом поздней осенью 1650 года Иван вместе с верным Верныдубом оказался на Дону. Без особого труда ему удалось набрать почти две тысячи волонтером, как из числа коренных донцов, так и осевших в донских городках запорожцев, а также и простого люда, сбежавшего на Дон от притеснений царских воевод. Атаманы не только не чинили ему препятствий в наборе, но наоборот, даже помогали как могли. Хотя Выговский выдал ему денег на набор тысячи волонтеров, Серко не стал скупиться и для такого дела использовал и личные сбережения. Зато уже к концу марта в его распоряжении оказалось две тысячи отлично вооруженных и экипированных всадников, с которыми он в апреле отправился в Чигирин. Прощаясь, атаманы просили его лишь об одном, после окончания военных действий организованно возвратить всех волонтеров в Черкасск.

— Справные воины нам самим ой как нужны, — сказал ему Осипов, — так что уж Иван, будь добр не бросай своих людей на произвол судьбы, где взял, туда и верни.

— Не беспокойся, — заверил его Серко, — как закончится кампания, жив буду — всех, кто тоже останется в живых, верну назад лично.

Гетмана в Чигирине он не застал, тот уже выдвинулся к Гончарихе. В гетманской ставке он узнал о последних событиях. Печаль коснулась его сердца, когда ему рассказали подробности гибели Нечая, тревогу вызвал рассказ о вторжении ляхов в Мурафу, но душа наполнилась гордостью, когда он узнал о подвигах Богуна, которого считал своим учеником. Все же тревога за судьбу матери не давала ему покоя и он уже хотел, поручив полк Остапу, отправиться в Мурафу, но тут Тимофей Хмельниченко, оставшийся в Чигирине за старшего, сказал ему, что отец специально узнавал про судьбу хутора Ивана и его матери — с ними все в порядке. Хутор его отца оказался нетронутым, а мать жива и здорова. Теперь уже ничто не мешало Ивану отправиться в Гончариху, куда он и привел своих волонтеров в конце мая. Гетман, проведя смотр его воинству, оказался волонтерами доволен, но Иван заметил, что настроение у Богдана пасмурное. В мысли его он проникать не стал, причины подавленности гетмана были ему ясны и так. Военная кампания того года с самого начала складывалась для Хмельницкого неудачно. Всеобщая эйфория от Зборовского мира уже через год бесследно исчезла. Если старшина Войска Запорожского и значные казаки результатами битвы при Зборове еще как — то могли быть удовлетворены, фактически приобретя статус новой южнорусской шляхты, то в положении подавляющей масса казацкой черни мало что изменилось и рядовые казаки все чаще задавали себе вопрос за что они боролись и проливали свою кровь? Что же касается поспольства, не вошедшего в казацкий реестр и обязанного возвратиться к своим панам, то эти люди винили в случившемся прежде всего гетмана и стали убегать на Запорожье или в Слободскую Украйну. Польские власти такие побеги пресекали, возвращали крестьян их владельцам, в чем им вынужден был помогать и Хмельницкий, связанный условиями Зборовского мира. Естественно, такие действия не прибавляли ему авторитета у народных масс, тем более, что уже всему краю было известно, что за оказываемую татарами помощь гетман расплачивается, помимо военных трофеев, многотысячным русским полоном. Эти причины привели к тому, что на призыв гетмана вступать в казацкое войско откликнулось значительно меньше желающих, чем их было после Желтых Вод и Корсуня. Более того, даже некоторые реестровые казаки переходили на службу в коронное войско, не желая вместе с татарами воевать против христиан. Посполитые не хотели вступать в казацкие ряды еще и пот ому, что их плохо экипированных и мало обученных вчерашних гречкосеев, гетман имел привычку посылать в бой на самых опасных участках, используя, как пушечное мясо и оберегая свои элитные полки. Добытых же трофеев, как показали предыдущие сражения, хотя и было много, толку от них было мало, молдавские и русские купцы скупали трофеи за бесценок и вырученных денег едва хватало на хлеб. Недовольство простого люда и казацкой черни гетманом достигло такого накала, что Хмельницкий перестал доверять даже своему ближайшему окружению и свою охрану поручил наемникам — татарам.

Вдобавок и гетманский штаб, планируя кампанию 1651 года исходил из того, что военные действия начнутся не раньше июня, а посполитое рушение станет собираться, как обычно неторопливо и в далеко не полном составе. Именно поэтому всех новобранцев зимой лишь приписали к полкам и сотням, а затем отпустили по домам, рассчитывая призвать их в апреле — мае. Однако в этот раз польское правительство и большая часть магнатов к войне готовились серьезно, понимая, что на карту поставлена судьба государства. Фактически поляки начали военные действия еще в конце февраля с разгрома брацлавского полка и осадой Винницы. Победный марш польного гетмана Калиновского был прерван лишь воинским искусством молодого винницкого полковника Ивана Богуна, который вынудил его, потерявшего большую часть своего войска возвратиться к Каменцу. Но зато и Хмельницкому пришлось в спешном порядке проводить мобилизацию и выступать к урочищу Гончариха в начале мая, где почти месяц ожидать подхода татарской орды. Король же за это время перехватил стратегическую инициативу, получив возможность навязав запорожскому гетману сражение на своих условиях — не в районе Сокаля, как тот предполагал, а у местечка Берестечко, куда продвинулся, воспользовавшись бездействием Хмельницкого.

В этот раз на призыв Яна Казимира откликнулись все магнаты в воеводствах, где было объявлено посполитое рушение, ему удалось нанять пятьдесят тысяч наемников, помимо немецкой пехоты и большого количества волонтеров, Януш Радзивилл отправил ему в помощь сильное литовское войско во главе с братом Богуславом. Так что уже в конце мая в распоряжении польского короля оказалась почти стопятидесятитысячная армия, с которой он от Сокаля стал выдвигаться в направлении Староконстантинова, где у Берестечко занял выгодную позицию и стал укрепленным лагерем. Хотя Ян Казимир вынужден был разделить войско во время движения, продвигаясь по трем разным дорогам и переправляясь через множество рек и речушек, протекавших в этой местности, для Серко оставалось загадкой, почему запорожский гетман не воспользовался этим, хотя обо всех передвижениях коронного войска получал точную и подробную информацию от разведчиков. Как — то Иван не удержался и прямо спросил об этом Хмельницкого, но тот лишь коротко ответил, у него недостаточно сил и он ждет хана. Размышляя над странным поведением гетмана, упустившего стратегическую инициативу из своих рук, Серко пришел к выводу, что дело не в отсутствии хана, а в том, что Богдан не доверяет своим людям и опасается, что в случае поражения они, не задумываясь выдадут его полякам. Численность Запорожского Войска действительно значительно уступала польскому, не превышая 70–80 тысяч, да к тому же начались повальные болезни, для перевозки только одних трупов понадобилось двести возов. Но все же, по мнению Ивана, гетман мог проявить больше активности и, по крайней мере, потрепать королевское войско на марше. В то время Серко еще не знал, что Хмельницкий не особенно надеется и на хана. Ислам — Гирей, располагая сведениями о попытках сближения Хмельницкого с Москвой и об отказе совместно совершить набег на донцов, выступил в поход лишь повинуясь приказу султана, воспротивиться воле которого он не мог. Но у гетмана была точная информация из Бахчисарая о настроениях татар, которые открыто говорили, что, если военная удача будет на стороне поляков, то они тоже ударят на запорожцев.