За-ши-бись.

Правда, кое-какие сомнения в неотвратимости песенного Альцгеймера все же есть. Тот клерк, который предложил разделить песню. Он ни в коем случае не выглядел самоубийцей. А куколка действовала и вела себя так, будто для неё это занятие вполне привычно и даже натренировано. Значит, какой-то способ сейвиться есть. Просто я ничего о нем не знаю.

И способ снова почувствовать себя в строю — тоже. Возможно, нужно просто перестать думать, чтобы тело могло действовать само, без осмысления, тогда все будет получаться. Как получалось раньше, и уже не один раз. Правда, в каждом из этих конкретных случаев обязательно присутствовала песня. Неважно, направленная против меня или в помощь. Просто песня, как явление природы. А без неё я… Практически калека. Но даже в этом, неприятном, в общем-то, факте есть какая-то строгая и непреклонно правильная определенность, потому ни обидеться, ни разозлиться не получается.

Причем, в перспективе подразумевается замечательная экономия сил: пока рядом никто не поет, можно и не трепыхаться. Даже нужно. Во избежание жертв и разрушений. Правда, со стороны буду выглядеть долбанутым тормозом, но это же… В таких случаях вроде принято говорить: «не страшно»?

Я же смог приспособиться ко всем прошлым правилам, значит, приноровлюсь жить и с этими. Тем более, что они предельно просты. Придется лишь внести коррективы в уже сложившуюся обстановку. Для начала хотя бы разделить жизнь на до и после. А потом осознать, что большую часть грядущего существования я буду ровным счетом ни на что не годен. И закономерно нигде не нужен. Но это первое и самое легкое, что нужно принять. Самое знакомое. Второе гораздо сложнее.

Потому что они все равно будут уходить. Сонги. В свою часть жизни, снова и снова. Самое большее, что смогу получить, это какой-нибудь контракт с почасовой оплатой за оказанные услуги. Хотя, чисто технически — не самая плохая перспектива. Если не считать необходимости собственно платить.

Откуда я буду брать деньги? Действовать по схеме, опробованной Дарли? Да, она вполне рабочая. Возможно, даже прибыльная. Только тупая до унылости. Не говоря уже о криминальном подтексте. На службе все то же самое хотя бы прикрывается красивыми словами и славными знаменами. Общественное спокойствие, безопасность, все дела. Команда, опять же. Товарищи-соратники. Которых у меня теперь просто не может быть. Которым я сам не позволю к себе приблизиться, пока ещё хоть что-то соображаю. Пока могу помнить и вспоминать.

Изредка вспоминать хоть что-то, чтобы потом снова забывать обо всем? Какой-то неправильный обмен. Бессмысленный. Разве что я с таким режимом жизни быстро сойду с ума совсем и перестану заморачиваться на тему своих поступков. А ещё через некоторое время просто — перестану. Потому что присматривать за мной ни одна сонга по доброй воле не согласится.

Если только её не заставить.

Вынудить.

Привязать…

Нет, это я уже думаю откровенно куда-то не туда. Хотя сама мысль ощущается практичной и правильной. Даже хуже: естественной. Как будто определена самой природой. Потому что когда что-то понадобилось, можно действовать несколькими способами, один из которых — просто протянуть руку и взять.

Просто… Взять?

Этой мыслью голову застопорило так настойчиво, что пришлось плеснуть в лицо водой, и то помогло не слишком. Значит, нужно насильно переключить внимание. Хоть на что-то. Но как назло, во всей комнате нет ничего, выбивающегося из фона. Кроме…

Да мои рисунки. Которые выглядят смешно и жалко. Потому что слишком плоско. Правда, я и не ставил себе целью изображать что-то конкретное, скорее, прикидывал открывающиеся возможности. Чтобы убедиться: пределов нет.

Даже если на входе будет идеально плоская волна, сквозной проход через тело соорудит интересные объемы там, где их изначально не предполагалось, потом снова сложится с несущей, а в результате…

И таких программных средств моделирования нет в природе. Потому что нормальным людям они не нужны. Да и мне, если вдуматься, не особенно. Хотя бы по той причине, что тут всегда и все можно подстроить на ходу. В абсолютно реальном времени.

Хочешь, одиночными. Хочешь, очередями. Залпами. Можно целые каскады соорудить, если постараться. Поневоле задумаешься, зачем вообще нужно оружие, если есть другой способ, совершенно естественный и безупречно чистый?

Хотя, полимерно-стальной конструкции все ещё можно найти применение. Например, почесать зудящую шею.

А со схемами пока не стоит заводиться. Зачем они мне без песни? Все это надо пробовать, и не один раз, а Дарли… Теперь ей явно не до меня и моих открытий.

Попробовать поискать другую сонгу? Ага. Чтобы нарваться на кого-то такого же пугливого, как дядя Портер? Нет уж, этот опыт повторять не хочется. А что, если…

Куколка точно все поймет. Может быть, даже присоветует кого. Понимающего. Или её партнер подсобит. Он же приглашал обращаться, если что, и вроде вполне искренне. И я бы собрался обратиться. Если бы не одно большое «но».

На кой черт вся эта технология вообще нужна? Только чтобы дубасить друг друга? Можно же просто кулаками. И безо всяких песен. Нужно только найти такого же кретина, как ты сам, и…

— Эйчи?

А иногда даже искать не надо. Сам придет.

— Ты уже…

Нет, я ещё. И мягко говоря, недоумеваю, какого черта здесь забыл Полли. Разве что, дядя прислал.

— Если ты за кофтой, то вон она.

— Какого…

Ну, сегодня он хотя бы выглядит привычно. Без аристократических твидов и прочего. Но это в смысле одежды. А вот с лицом как-то не того. Нехорошо.

— Ты что делаешь?

Почему все они постоянно задают мне один и тот же дурацкий вопрос, на который невозможно ответить правильно?

Что делаю? Стою. Думаю. Чешу шею. Гляжу в ошалелое лицо. Вот как это выразить одним словом? Может, проще спросить навстречу:

— А на что похоже?

Полли сделал вид, что подумал, но ответил все равно невпопад:

— Не дури.

Даже не начинал. Потому что если у нормальных людей проблема обычно в том, что сила есть, а ума не надо, то со мной ровно все наоборот. Думать могу. Действовать — едва ли.

Вот только не надо так характерно подбираться, прямо как перед тренировочным боем. В чем проблема-то?

— Положи. Сейчас же.

Положить? Да я бы с радостью. Если бы прямо указали, на что.

— А ещё лучше — отдай.

Я должен ему ещё что-то, кроме кофты? Ну, может быть. Но так сразу не соображу.

— Отдай. Пожалуйста.

И руку протянул. По направлению к…

А, понял. Это он о пистолете. Ну да, сдавать же положено. Но почему именно сейчас, когда я наконец-то начал снова привыкать к этим ощущениям? Жалко прерываться. Потому что если не дойду до промежуточного сейва, опять придется начинать сначала. Может, все-таки повременим с расставаниями?

— А если не?

Вот когда бы нарочно ломал голову над словами, наверное, ни хрена бы не получилось. А тут за один момент прочитал в ответном взгляде все, что обо мне думают. В самых ярких красках.

— Отдай. По-хорошему прошу.

Как Портер может просить по-плохому, мне пояснять не надо. Сломанные ребра ещё свежи в памяти.

Он, конечно, потом извинялся. Что не знал, и все такое. Так и штука вся была в том, чтобы не знать, кто есть кто. Почему нас тогда и перемешали с другим потоком. Для полного погружения, так сказать. А мы оба слегка увлеклись, и ситуация скатилась к тому уровню, когда обойтись без членовредительства уже не получалось. Или с моей стороны, или с его. Одна польза, что отоспался в больнице.

Так что, ну нафиг. Если просит, значит, ему это важно. А мне… Переживу. Не в первый раз. И уж точно не в последний.

— Возьми.

Куда именно от хлесткого удара отправился пистолет, я заметить не успел, потому что сам в следующий момент уже летел на пол. В стиле какого «до», предполагать даже не пытался: там, где недоставало техники, Полли всегда брал массой. Что, в общем-то, приносило вполне приличные плоды: целый большой и тяжелый мешок, который навалился сверху, в довесок к руке, заведенной за спину, на болевой.