– Я благодарна миру, что живу в мир цифровых технологий, – как всегда начала бездумный диалог Ксюша.

– …. – Леша молчал, сверлил ее взглядом, пытаясь понять, есть ли в ней что—то от очарования её матери, которую отец так любил.

– Можно не общаться с людьми в реальности, особенно если ты интроверт. – продолжила Ксения, листая новости в интернете.

– Вы со мной общаетесь регулярно в лифте.

– Да? Возможно, воспринимаю вас не как живого человека.

– Спасибо, – Леша все же не смог сдержать улыбки, хотя если бы Ксюша ее увидела, то поняла, что это скорее оскал.

– Та не за что. – пробормотала девушка, не отрывая глаз от смартфона, Алексей продолжал ее разглядывать. Раскрасневшееся лицо, волосы собраны в неряшливый хвост, спортивный костюм, который сильно облеплял ее пятую точку, девушка кому—то что—то писала, прикусив нижнюю губу. Где же эта магия, о которой говорил отец.

Дверь лифта открылась, и она вышла, в первые повернувшись к нему и сказала:

– Ну, пока.

– Пока. – как только двери захлопнулась он обрушил кулак на стенки лифта.

Придя домой, Леша уселся на диван и включив телевизор, бездумно его щелкал. Ему хотелось причинить ей боль. Даже с бывшей он не чувствовал такого желания причинить боль и отомстить. В отдалённом уголке уже пьяного мозга, мелькнула мысль:

«А что сделала эта девушка тебе? Ничего. Вот именно. Она не виновата, что дочь этой женщины, не виновата в их разводе. Она виновата в том, что появилась здесь. Сука.»

Молодой человек устало закрыл глаза. Он понимал, что злость к ней утихнет, неприязни к ней он не испытывал, было раздражение, что она ему нравится. Ему надо прости принять тот факт, что кто она. И расслабиться, игнорировать и не пересекаться.

Ксения устала, она сидела в теплой ванной, слушая «Анну Каренину», и немного удивлялась тупости главной героини, голова начинала болеть, а все потому, что, вернувшись из спортзала, ей позвонила мама и начала расспрашивать о встрече с Владимиром. Но что она могла сказать, кроме того, что все прошло нормально. Поток маминых слов, о том, что он давний ее друг и очень дорог, что она могла бы расспросить его как он живет, закончился банальной ссорой.

– Мама, я его не знаю, мне не о чем с ним говорить, кроме слов благодарности о рекомендации на работу.

– Ты всегда была бесчувственной, не обращала ни на кого внимания, кроме себя! – в сердцах кричала Маргарита.

– Было у кого учиться, мама. –сказала она и повесила трубку.

Впервые за долгие месяцы ей захотелось чтобы кто—то был рядом, желательно мужчина. Что бы она могла ему рассказать о работе, подругах, маме в конце концов. На глазах навернулись слезы. Собственное одиночество ее давно не пугало, а вот желание быть любимой насторожило. Одинокая слеза скатилась по щеке, смахнув ее, Ксюша вспомнила слова мамы.

– Не надо плакать если тебе не больно.

– Мне больно мама, мне одиноко, мне больно от сознания того, что я стану как ты. – сказала она и с головой ушла под воду.

«Раз, два, три….» Ксения вынырнула. Больше слез не было. Есть вещи, на которые мы с трудом можем повлиять или как—то их изменить. Следуя заповеди – мыслить позитивно, девушка вздохнула, выключила Толстого, произведения которого, явно не способствовали положительному настроение.

Ксения вышла из ванны, раздумывая над романом Льва Николаевича; девушка считала Каренину немного истеричной и эгоистичной, еще в школе ей казалось таким странным, не обсудить проблему с мужем, а обвинять его в черствости. И хотя Анна довольно сложная натура, которая любит, страдает, ковыряется своих эмоциях и мыслях, Ксюша не могла не отметить, что все это зарыто под тягостными описаниями ее, достаточно, банальных душевных терзаний, героиня вызвала у девушки только сочувствие. Куда приятнее, ей было наблюдать за Ливеным.

Ксения села за ноутбук, продолжая думать об актуальности темы любви, ненависти, злости, измен и ревности.

«Почему нельзя сказать правду? У тебя петрушка в зубах, или тебе надо похудеть, хотя за это можно и получить…А ведь скажи она сразу правду, и прими свою жизнь, Толстому не о чем было бы писать.»

Ксюша махнула головой и начала поиски кровати, спать на матрасе, конечно, здорово, но не до такой степени, чтобы делать это постоянно.

Очередной рабочий день приблизился к концу. Траффик вечернего города был даже хуже, чем утром, Ксения свернула во двор дома, устало обратив внимание, что ее парковочное место было занято автомобилем соседа, пришлось поставить машину под деревом, на котором обитали птички, явно любители пачкать красивые блестящие предметы.

Сидя в салоне своего автомобиля, бездумно убирая мусор из машины, она глянула на стоявший рядом мерседес, как всегда идеально чистый, ни пылинки, ни слезинки, даже отпечатков пальцев она не увидела, а ведь сидела как раз напротив его руля – очевидный плюс ее автомобиля можно близко—близко рассматривать водителей.

«Странный какой—то. Ведь красивый, явно успешный, но все время такой недовольный, будто какашка под носом.» – Ксения не верила в таких красавчиков, а он был именно таким. Для нее слишком красив, явно умен и успешен, она такими только любовалась со стороны. Смотреть можно, руками трогать нельзя – музейный экспонат. А вот отрицать, что сосед сверху привлекателен не было смысла. Она попыталась рассмотреть есть ли кто в салоне, но не смогла.

– Красивые мужики – это всегда проблема, – сказала ей подруга, когда они общались в скайпе. – у них или чсв уровень бог, или требования к бабе такие же, а обычно и то и другое.

«Мда, – скептически глядя на себя в зеркало, думала Ксения. – Надо все же покрасить волосы, во что—то воздушное, блондинку, например. Цвет выжженной сломы давно не в моде. А с губами то что делать? Попробовать пилинг губный? Или как его там? Надо спросить у Лизы.» – и она отщипнула кусочек обветренной кожи с нижней губы. Сразу же пошла кровь.

– Отлично, *ть.

Ксюша вышла из машины прикусив нижнюю губу и пошла к дому, а через три минуты из своего мерседеса вышел Алексей.

Всё это время он сидел в авто, откинувшись на сиденье, наблюдая как паркуются соседи, молодой человек не чувствовал так остро свое одиночество. Спустя несколько месяцев позвонила Алиса. Опять звонила и просила приехать, сказала, что скучает, просит побыть с ней. Так было всегда, она сбегала на другой конец мира, движима какими—то идеями, и спонсируемая деньгами родителей, под властью якобы любви, потом возвращалась и шла к нему. Это были отношения – резинка, оттянуть и отпустить, и всегда боль. Алексей знал ее еще с университета, знал с кем она встречалась, кого любила, в какой момент он полюбил ее сам, не помнил. Помнил, что потом на протяжении почти пяти лет, всегда она то приближала, от удаляла. На его вопрос – почему они не могут быть вместе как нормальная пара, она ответила:

– Ты слишком сладкий, как суфле, мне становится от тебя плохо, ты меня так ценишь, так ухаживаешь, утомляет. – и это стало началом конца.

Алиса была капризной, единственная дочь хозяина самого большого агентства недвижимости, она получала все что хотела. Леша относился к ней как к ребенку, возможно, потому что его сестра была далеко, а он привык всегда ее защищать, и ему надо было кого—то любить. Эту фразу она сказала за пару месяцев до того, как они окончательно расстались, потом она исчезла на полгода. С тех пор Алиса появлялась в его жизни, пытаясь затащить в отношения, но не получалось, и, хотя Леша всегда ее принимал, он уже не спешил с ней спать или возобновлять связь. Девушка же в ответ знакомила его со своими новыми парнями, могла прислать фото в объятиях другого, или при встрече рассказывать о том, как «классно заниматься сексом на пляже». И таким образом она испытывала его предел прочности, из любви сначала пришла ревность, потом раздражение, после ненависть, равнодушие же наступило недавно. Девушка пыталась выяснить с кем он встречается. Где—то полтора года назад ей удалось с ним переспать. Она появилась на пороге и начала целовать, Леша пожалел об этом почти сразу, и попросил уйти, перестать его беспокоить и со своими проблемами разбираться впредь самой. Алиса сказала, что он может прогонять ее сколько угодно, но она всегда будет пятном в его жизни, а потом призналась, что не любила его, просто он был милый, красивый такой, хороший, послушный, идеальный Кен. И ей с ним становится скучно.