Поняв, что попала в комнату умершей, Рита почувствовала озноб, словно заглянула туда, куда ни в коем случае нельзя было заглядывать, и попятилась. И спиной наткнулась на неожиданную преграду. Чуть не закричав, девушка обернулась и уперлась взглядом в охранника Васю.

– Господи, это вы! – выдохнула она, чувствуя, что сердце быстро-быстро бьется. – Вы меня напугали!

– Что вы здесь делаете? – подозрительности в глазах Васи стало еще больше, чем несколькими часами ранее. – Кто разрешал вам здесь находиться?

– Никто, – нервно сглотнула Рита. – Да я и не собиралась. Я проснулась от плача Лизы и в темноте перепутала двери, – сказала правду она, но, казалось, Василий ей нисколько не поверил.

– Дверь детской рядом с вашей комнатой, – буркнул он и кивком головы указал нужное направление. А потом, еще раз окатив девушку взглядом, в котором на сей раз сквозила открытая неприязнь, развернулся и зашагал к лестнице.

– А сами-то чего ночью по дому ходите? – сама не зная зачем, крикнула ему вслед Рита.

Вася обернулся и, искривив губы в усмешке, ответил:

– Работа у меня такая.

Фыркнув, Рита направилась к детской и до утра провозилась с неспокойной Лизой.

День покатился привычной по для всех колее. Для всех, кроме Риты. Нет, она, конечно, умела управляться с детьми, не раз сидела с племянником, но чтобы взвалить на себя все хлопоты о малыше, такого с ней еще не было. К обеду девушка устала так, словно… словно… Она даже не могла описать словами, как же она устала. Лиза оказалась довольно капризной девочкой. После полутора часов кормления вся ее одежда была в пятнах. Рита развлекала девочку, как умела. После обеда, который она таким же титаническим трудом впихнула в ребенка, Алла Антоновна велела идти на прогулку.

– Сегодня холодно, – попыталась отвертеться Рита, но кухарка была непреклонна. Дескать, Лизе полезно находиться на свежем воздухе, такой график установил Виктор Олегович, посоветовавшись с лучшими врачами, и нельзя его было нарушать.

Застегнув на девочке комбинезон, Рита положила ее в коляску и выкатила на улицу. Лиза, на удивление, вела себя хорошо: тихо лежала, таращила в небо голубые глазенки и тихо гукала что-то на своем языке. Глядя на нее, Рита даже испытала умиление, сразу же забыв о капризах и плаче.

– Ну что, хорошая моя, поехали? – улыбнувшись, спросила она и, поправив шапочку Лизе, медленно побрела по дорожке.

– Рита! – услышала она оклик и, обернувшись, увидела спешащего к ним Васю.

Парень вышел из калитки, застегивая куртку на ходу.

– Что-то случилось? – спросила Рита. После ночной встречи она стала побаиваться этого парня.

– Нет, просто хотел составить вам компанию, – неожиданно улыбнулся он, и его всегда колючие глаза вмиг расцвели. – Вы не против?

– Нет, – мотнула головой Рита. – А как же работа?

– Моя смена окончена, уезжаю домой.

– У вас есть сменщик?

– Да, дядя Володя. Из него, конечно, охранник так себе, не знаю, зачем Виктор Олегович его держит, но мое дело маленькое.

– Спит на посту, что ли? – улыбнулась Рита.

– Угадала, – засмеялся Вася. – У мониторов только. Возраст, что тут скажешь.

– Старый?

– Да сто лет в обед!

– Зачем же и правда хозяин его держит?

– Не знаю, вроде он знакомый его какой-то, – развел руками Вася и вдруг посерьезнел. – Рита, ты извини меня, я грубо себя повел ночью. Мне не понравилось, что ты пошла в комнату Ани. Туда вообще никто не ходит после ее смерти. Светлана Андреевна только цветы меняет. Виктор Олегович в ту сторону даже не смотрит. Больно ему, видимо. Он очень ее любил.

– Да уж, так несправедливо в девятнадцать лет умереть от инфаркта… – поежилась Рита.

– Я сам в шоке, – кивнул Вася, засовывая руки в карманы куртки. – Это в смену дяди Володи произошло. Виктор Олегович его тогда чуть не уволил.

– Почему?

– В комнате Ани камера висела, боялись, что она что-то с собой сделает. И нам велели глаз с нее не спускать. А дядя Володя заметил неладное, только когда она умерла. Но ведь должен заметить же был, что ей плохо. Ее нашли на полу.

– Почему же не уволил?

– Не знаю, – пожал плечами Вася. – Пожалел, наверное.

– Наверное, – эхом отозвалась Рита.

Всю остальную прогулку, а это без малого около двух часов, они больше не вспоминали ни об Ане, ни о ком-то еще из этого семейства. Вася рассказывал о себе, задавал вопросы о самой Рите, внимательно слушал, рассказывал анекдоты. Рита весело хохотала и не заметила, как пролетело время.

Попрощались ребята у калитки и разошлись в разные стороны.

Вечером, уложив Лизоньку спать, Рита, отказавшись от ужина с Аллой Антоновной, закрылась в комнате, уселась на кровати, скрестив ноги, и задумалась. Перед ней лежала тетрадка, а в руках был карандаш. Была у нее с детства такая привычка: если она задумывалась о чем-то серьезном, руки помимо воли рисовали различные закорючки, линии, узоры. Вот и сейчас в голове девушки роились мысли, а пальцы, держащие карандаш, уже рисовали незамысловатый узор.

Чем больше Рита узнавала о девушке Ане, тем все более странной казалась ей эта история. Из Ани сделали сумасшедшую, несмотря на то, что врачи ее таковой не признавали. На что опиралась эта уверенность? На странности ее поведения в подростковом возрасте? Но это же глупо! Все люди разные, и у всех есть странности! Чего греха таить, да и Риту считали не от мира сего из-за любви к книгам. Она тоже практически не общалась со сверстниками, предпочитая их общество обществу книг. Аня же просто любила быть наедине с собой, думала о чем-то. Кто знает, может, девушка просто мечтала? Виктор Олегович, судя по рассказам Аллы Антоновны и Васи, был хорошим отцом и любил девочку, но ведь он имеет плотный график. Чем же он занимается?

В этом месте Рита притормозила, поняв, что не знает, откуда хозяин дома черпает свое богатство.

– Надо обязательно спросить об этом у Аллы Антоновны, – решила девушка и продолжила свои размышления.

«Итак, пойдем от того, что Виктор Олегович – занятой человек, иначе быть просто не может, такое богатство не берется из воздуха. С кем в его отсутствие находилась, общалась Аня? С кухаркой? Да, Алла Антоновна замечательная женщина, но далеко не факт, что Аня могла с ней поговорить по душам. Все-таки она прислуга, а люди такого круга вряд ли станут откровенничать с прислугой. Кто остается? Светлана Андреевна? Вот уж подозрительная личность, о которой даже не знает любопытная Алла Антоновна! Интересно, какие отношения у нее были с Аней? Да, Светлана тоже относится к категории прислуги, но, судя по рассказу той же Аллы Антоновны, отношения с хозяином дома у них были достаточно теплые. Могла Аня с ней общаться? Наверное, да».

Рита вспомнила первый день своего нахождения в этом доме. Она увидела портрет Ани в холле, и Светлана, говоря о смерти девушки, чуть не заплакала. Голос ее дрогнул, и в глазах появились слезы. Значит, она любила девушку. Тут же Рита вспомнила эту суровую женщину и усомнилась в своей догадке. Вряд ли такая может любить.

«Подруг у Ани не было. Вот и была девочка предоставлена самой себе. Вполне могла мечтать часами, фантазировать. Такое свойственно подросткам. Да и не только им. А ее сразу приняли за сумасшедшую.

Потом Аня повзрослела, влюбилась, в ее жизни появился близкий человек, и девушка изменилась. Разве может вдруг выздороветь сумасшедший человек? Конечно же, нет! А вот девушка, утопающая в своих фантазиях, вполне могла ожить, особенно если ее фантазии сбылись. Аня мечтала о любви? Почему бы и нет!

Затем на свет появилась Лиза. Девочке поставили диагноз – синдром Дауна. И Аня знала об этом. Знала, но решилась рожать, что говорит в ее пользу. Девушка любила дочку, ухаживала за ней, а потом произошло необъяснимое. Диагноз девочки признали ошибочным, мать должна была бы радоваться, но впала в истерику, твердя, что это не ее ребенок. В семье тут же опять начинают считать ее сумасшедшей. А что, удобно. Куда проще, чем прислушаться и попытаться понять. Чокнулась девушка, бывает же. Только вот так ли это на самом деле? Вдруг Аня была права, и девочку действительно подменили? Ведь разве так может быть: родилась с синдромом Дауна, а потом оказалась здоровой? И кому это было нужно? Виктор Олегович подменил родную внучку на чужого ребенка? Ну, это совсем не вяжется с тем образом, каким его представляют кухарка и охранник. Да и Лизу он любит, это же видно…