Из этого состояния меня вывела официантка Галя, которая подошла и, почему-то чуть заплетающимся языком, сказала:

– Вас девушка просит помочь ей, у нее что-то отмыть не получается, она просит вас подойти помочь.

– Девушка, ушедшая с вами вместе в туалет оттереть пятна от сока, просит меня, не знакомого ей мужчину, зайти к ней в туалет и помочь ей? Вы уверены, что ее просьба звучала именно так?

– Я не знаю, я просто прошу вас зайти в ресторан и помочь этой девушке, я не знаю, что ей нужно, это вы сами решите, мне просто сказали завести вас внутрь.

По всей видимости я уж слишком отвлекся от реальности, расслабившись с чашкой кофе под весенним солнцем. Иначе я бы обратил внимание на слова «мне сказали», вместо логичного «она просила». Я не придал значения и тем двум персонажам, что явно не были сотрудниками кафе, но вошли в него. Я бы обратил внимание на спокойную после разбитого стакана официантку, которую сейчас почему-то чуть подтрясывало. Ни на что это я не обратил внимания и просто поднялся из-за стола и прошел к двери, справа от барной стойки.

Открыв дверь, я вошел в полутемный коридор. Ближайшая, левая дверь, дешевая металлопластиковая, с белыми сэндвич панелями, вела, по-видимому, за стойку, в бар. За ней, так же по левой стороне, была еще одна такая же пластиковая белая дверь с надписью маркером «служебное помещение». В конце не длинного коридора светились неоном световые трубки, согнутые в виде букв М и Ж. Справа был проем, распахнутая настежь дверь в какое-то подсобное помещение, заставленное пластмассовыми и картонными ящиками. На одном из картонных ящиков с надписью Абрау-Дюрсо сидела моя давешняя соседка. Только вот сидела она как-то неправильно. Корпус сильно наклонен вперед, локти рук на коленях широко расставленных ног, руки скрещены впереди, кисти беспомощно свисают вниз. Так обычно сидят спортсмены по окончании дистанции. Или герои американских фильмов, в самом конце, на фоне догорающего здания, укрытые пледами медиков или пожарных. Как бы то ни было, поза блондинки ни капли не соответствовала тому, что я ожидал бы увидеть. Это была поза уставшего, смирившегося с чем-то тяжелым человека. Даже если любимым джинсам нанесен фатальный ущерб, не будет так сидеть человек, тем более девушка.

Из комнаты почти выбежал один из мужчин, тот, который плотнее и ниже. Он практически втолкнул меня в комнату и, не останавливаясь, выскочил на улицу. Все произошло очень быстро, очутившись в комнате я сразу направился к девушке, но тут услышал:

– Стоп, не надо торопиться, сядь на ящик рядом с ней, – это сказал мужчина, более высокий и менее плотный из недавно зашедшей в ресторан пары.

Я не заметил его из коридора так как он сидел справа от двери, у стены в глубине комнаты, напротив девушки. Как я уже сказал, это был мужчина чуть за сорок, плотный, но не толстый, темно серый костюм с вытянутыми и чуть лоснящимися коленками и локтями, неопределенного цвета рубашка, нечто среднее между кремовым и серебряным, черные, основательно ношеные броги. На левой руке Ориент на стальном браслете. Круглое лицо, судя по раздражению на подбородке, недавно бритое, грязно красные белки глаз вокруг карих зрачков. Темные волосы с уже заметной сединой, короткая, но уже торчащая по бокам как у гриба с только начавшей расти шляпкой прическа. Ему бы черную папку в руки, и именно так должен выглядеть участковый, или опер полицейский не выше капитана. Прям шаблонная внешность, отложившаяся у меня в памяти еще по временам, когда я сам общался с районными отделениями тогда еще милиции, для открытия своих первых столовых. Вот только в руках у этого «полицейского» была не черная папка, а черный, с коричневыми накладками на рукояти ПМ под патрон 9х17 мм. Я знаю этот пистолет потому что в свое время много пострелял из такого Макарова на стрельбище под Краснодаром. Было у меня когда-то такое хобби. Не долго, наверное, месяца три, я по нескольку раз в неделю ездил стрелять. Но этого хватило на то, чтобы запомнить особенности основных пистолетов и револьверов, ружей и автоматов.

Качнув дулом в мою сторону мужчина не громко повторил:

– Садись на ящик рядом с подругой.

– А если нет?

– А если нет, мне придется в тебя стрелять.

– То есть если я сяду, ты стрелять не будешь? Тогда я сажусь, а ты убираешь пистолет, справедливо?

В этот момент в комнату втолкнули официантку и за ней зашел второй мужчина. Так же чуть за сорок, не высокий, может 165 см., примерно 80 кг, темно синий полиэстеровый костюм, блекло синяя светлая рубашка, ежик темно русых волос. Лицо уставшее, мешки под глазами, сеточка лопнувших сосудов вокруг носа. Судя по лицу, у мужика явно нет планов дожить до пенсии. Картину дополнял аромат дешевого табака, прям таки шедший от него.

– Она 112 уже набрала, – сказал он и замахнулся на официантку, – хорошо я успел, не позвонила.

– Выведи ее, успокой и возвращайся, – распорядился первый мужчина, и глядя на блондинку добавил, – а мы пока проведем первичное дознание.

Низкий схватил официантку за руку и вытянул в коридор. Я повернулся им в след и увидел, что он втолкнул ее в дверь, ведущую в бар и захлопнул дверь за собой.

– Ты так и не сел, мне нужно тебя ударить, чтобы ты слушался? – Первый мужчина как бы в задумчивости приложил дуло пистолета к подбородку.

– Ты так и не ответил, уберешь ли пистолет, если я сяду.

– Пожалуйста, сядьте и не злите его, – неожиданно тихо сказала блондинка.

– Послушай подругу, зачем тебе провоцировать заведомо агрессивного человека? Это как минимум глупо, – мужчина улыбнулся.

– Ну, раз тут собрались не глупые и, надеюсь, интеллигентные люди, то давайте познакомимся. Меня зовут Максим, а вас? – Я поочередно посмотрел на блондинку, затем на мужчину.

Тут открылась барная дверь и из нее вышел полный мужик, сделал пару шагов по коридору и зашел в нашу комнату.

– Браслеты надень им, – сказал первый мужчина, – а то вот чувак что-то себя слишком вольно чувствует.

Второй мужик достал из правого бокового кармана пиджака наручники и, подойдя к блондинке, взял ее правую руку и застегнул один браслет на запястье.

– Подходи, Максим, дай руку и сядь уже на этот чертов ящик, – распорядился первый мужчина.

Я досчитал про себя до десяти. Медленно. Раз Миссисипи, два Миссисипи, три Миссисипи… Все это время я смотрел в ямочку под носом у первого мужика. Взгляд в эту точку как ничто другое бесит собеседника, который смотрит вам в глаза. Он видит, что вы смотрите на него, но не может найти контакт глазами. Это реально бесит. Я неоднократно использовал этот метод на переговорах. Так вот, только досчитав до десяти я медленно одернул брюки, сел на ящик справа от блондинки и протянул вперед левую руку. Второй мужчина тут же оттянул мои часы максимально к предплечью и застегнул наручник между браслетом часов и кистью руки.

Застегнув на мне наручники, второй мужчина отошел к противоположной стене, достал из нагрудной кобуры такой же, как у первого, Макаров и направил его мне в живот.

Итак, я сижу пристегнутый к не знакомой мне блондинке в подсобке бара, мне в живот смотрит пистолет. Скоро мой 37й день рождения. Скучно.

Григорий Титов считал, что родился дважды. Первый раз в 1974 году, в больнице поселка Чусовой Пермской области, когда он физически появился на свет. Второй раз он родился спустя ровно тридцать лет, в 2004, в реанимации Краснодарской краевой клинической больницы номер 1, когда узнал о смерти отца и понял, для чего он сам родился тридцать лет назад.

С детства Гриша всегда ощущал себя очень счастливым ребенком. Его отец, Семен Михайлович Титов, был самым сильным, самым смелым и самым веселым человеком на земле. А его мама, Клавдия Васильевна, была самой нежной, доброй, и готовила самые вкусные на свете пирожки. В их доме всегда пахло выпечкой. Дома менялись со скоростью картинки в переворачиваемом калейдоскопе. Были комнаты в офицерских общежитиях, коммуналки, гарнизонные гостиницы. Но всегда, как только семья Титовых заселялась в дом, в нем начинало пахнуть выпечкой, окна украшались занавесками, а на столах появлялись вышитые Клавдией скатерти и рушники.