Все это я обдумал и решил за одну-две секунды. Итак, за несколько секунд обстановка сменилась на 180 градусов. Вернее, все осталось по-прежнему, наручники, два пистолета, блондинка. Это моя лимбическая система сменила оценку обстановки на диаметрально противоположную.
– Ты меня откровенно достал, Максим, – высокий переложил пистолет в правую руку и посмотрел на часы. – Я уже двадцать минут тут с тобой канителюсь вместо того, чтобы просто прострелить тебе колено и тогда ты очень быстро мне все расскажешь.
– Во-первых, ты не будешь стрелять мне в колено. И вообще стрелять ты не будешь. Ты не бандит, ты просто мелкий мент, которому нужно отчитываться за каждый патрон. Во-вторых, ты сам уже много раз сказал, что не знаешь, кто я. И ты просто зассышь меня увечить. – Говоря это я внимательно смотрел в глаза Сергея. Мне важно разозлить его до той степени, когда он перестанет мыслить логически, но при этом не привести его в бешенство, когда ему будет уже плевать на последствия и он действительно сможет выстрелить. – Тебе не дали четких инструкций о том, что делать со мной, а самодеятельность твой шеф не приемлет.
На слове «шеф» бровь Сергея чуть дрогнула, понятно, что тут я попал в цель. Но еще я увидел, как сжались скулы и побелели костяшки пальцев, ясно, что я уже чуть переборщил с провокацией и нужно сбавить его ненависть ко мне.
– И наконец, ты же мудрый человек, не просто исполнитель, ты мозг, ты знаешь, что половина ответа сидит в вопросе. А в твоем вопросе для меня нет ничего. Я реально не понимаю, что ты хочешь услышать в ответ на вопрос кто я. – Я постарался смотреть ему в глаза чуть смущенно, снизу вверх, инстинктивно он должен воспринять этот взгляд как сигнал от побежденного, как признание его победы. – Задай свой вопрос еще раз, но конкретнее, что ты хочешь обо мне узнать. И тогда я решу, что я смогу тебе ответить. Только не вздумай меня еще раз ударить. Я пока еще не решил, что я с тобой буду делать, но если ты меня еще раз ударишь – твои шансы выйти из этой ситуации без потерь будут минимальны.
– Ой, Максим, ты меня лучше так не пугай, а то я от страха обоссусь так, что ты утонешь, – зло бросил Сергей.
Он несколько секунд изучал меня взглядом.
– Вообще, интересный ты мужик, Макс Роман. Странный даже я бы сказал. Тебя схватили бандиты, угрожают, бьют, а ты не визжишь, не истеришь, спокойно тут сидишь, рассуждаешь. А что это значит? А это значит, что ты к чему-то подобному готов, что ты в курсе ситуации и по любому в ней участвуешь. Только вот я не могу понять, ты с кем? То, что ты москвич я понимаю. И то, что ты приехал на укрепление тоже понятно. Только вот не понятно, ты из людей губера или ты казак? Ну что, теперь тебе достаточно информации в вопросе для ответа? Я повторюсь, Максим, ты казак?
Да, информации в вопросе на самом деле достаточно. Достаточно, но не для меня. Я разумеется знаком с кубанским губернатором, знаком с атаманом Кубанского Казачьего войска. А вот о том, что между ними конфликт я не знал. И уж тем более я не знал о том, что их конфликт находится в столь острой фазе, когда их люди практически открыто вступают в конфронтацию друг с другом. Теперь мне нужно очень быстро сообразить, какое поведение будет для меня выгодным. У меня совершенно нет уверенности в том, что полицейские не будут меня больше бить. Более того, не зная всей картины я не могу быть уверен даже в том, что они не решатся на убийство. То, что мы в центре города, конечно увеличивает мои шансы на то, что они просто меня прессуют, но ставить на это я не готов.
По логике, человек спрашивая о принадлежности называет в первую очередь не ту сторону, к которой принадлежит сам. Кроме того, принадлежность ментов к казакам как-то сомнительна, они явно на официальной гос службе трудятся, просто сейчас на шабашке. Вернее, в данном случае это скорее факультативное, не официальное задание их руководства. Так что, по всему получается, что спрашивающий принадлежит администрации, губернаторской стороне. Хотя, повторюсь, я не люблю, когда мне делают больно и всячески избегаю делать ставку там, где проиграв, меня могут ударить а то и убить. Таааак. Вероятнее всего нужно выбрать принадлежность к губернатору, не к казакам. Но это не на сто процентов верный ответ. Мало, слишком мало данных. Еще Ирина, блондинка к которой меня приковали наручниками. Ирина Николаевна. Для сколь-либо значимой фигуры в игре губернатора и казаков она слишком молода. Не то, что я недооцениваю силу молодых или возможности женщин. Просто я знаю, что у нас молодая девушка иметь вес в политике самостоятельно, не представлять кого-то, а именно сама что-то весить, не может. Значит жена, сестра или дочь. Либо невеста, возможно даже не самой фигуры, а сына. Да, слишком много возможностей, не стоит и гадать. Ну что же, поиграем. Сейчас я взорву ему мозг, дезориентирую, обозначу проблему, которую он создал и намекну, кто его из этой ситуации вытащит.
– Сергей, ты опять задал не правильный вопрос. Давай рассуждать вместе. Тебе шеф дал задание работать по Ирине. Снял с работы или вы с напарником взяли отгулы, не суть важно. Главное, вам поставили задачу работать по ней. А тут появляюсь я. Общаюсь с ней. И вы решили сымпровизировать. Не говори мне, что это был ваш план, затащить нас в подсобку кафе посреди центральной улицы Краснодара. Значит ты решился на не согласованный экспромт. Это хорошо, это здорово, когда сотрудник готов сделать что-то самостоятельно, взять на себя ответственность. А теперь неприятная для тебя новость. Импровизировать нужно уметь. Ну или хотя бы обладать некоей информацией, на основе которой можно делать не запланированные заранее шаги. А ты с твоим другом, прости за правду, стоишь в цепочке информированности очень и очень низко. На улице и в оперативной работе ты может быть и дока, а вот думать тебе пока еще самостоятельно не стоит. Кто тебе, Сережа, сказал, что тут всего две стороны? Или ты считаешь, что раз губернатор столько лет сидит в своем кресле, и казаков никто не трогает, то это и есть реальная власть на Кубани? Ты у нас кто, капитан? На пенсию старлеем хотел бы выйти, а? Любая импровизация на работе тем и прекрасна, что за нее могут очень высоко поднять, ну а могут, как в твоем случае, показательно распять. Чью-то жопу обязательно попилят на сувениры. Как думаешь, чью? Твоего шефа, или твою?
Я специально подчеркивал, что решения принимал именно Сергей, не он и его напарник, а он сам. Этим я и почесывал его эго, подспудно давая понять, что в их тандеме он явный лидер, но и ответственность полностью возлагал на него. По моим прикидкам он сейчас должен крепко задуматься, ощутить сомнение. То, что он не очень мудр было понятно, поэтому ни к каким выводам он прийти не сможет, а будет оперировать исключительно в эмоциональной плоскости. Тревога, сомнение в своих действиях, страх ответственности. Именно это мне и нужно от него сейчас. Пусть начнет переживать за последствия своих действий. Этот типаж в такой ситуации просто перестанет что-либо делать. Он из того типа людей, которые в случае опасности или просто попадая в непонятную обстановку замирает.
Судя по лицу Сергея – задел. Взгляд его стал чуть поверхностным, брови сдвинулись к переносице, дуло пистолета опять пошло почесывать висок. Он явно задумался.
– Сергей, ты вот скажи мне, ты правда думал, что Москва на эти ваши разборки в песочнице будет просто так смотреть? – Я максимально спокойно и даже чуть разочарованно смотрел ему в глаза и чуть-чуть покачивал головой, как делал бы отец, глядя на сглупившего мальчугана.
– Вот только не надо меня пугать последствиями, – говоря это Сергей опустил глаза и рассеянно стал выводить полукруг носком правого ботинка, являя прямо-таки классический пример невербального поведения растерянного и чувствующего вину человека. – Я все делал по инструкции, а то, что тут ты вписался, это не моя вина. А теперь, извини друг, но мне придется тебя просто грохнуть. Сам сказал, что ты птица залетная, а труп, сам понимаешь, никому ничего рассказать не сможет, никакой третьей стороне.
