Суверен — зло; так говорил отец, и всегда было непреложной истиной, что он прав. Отец считал, что Суверен может связаться с Агмаилом, что у него хватит власти и ресурсов, чтобы увести людей с Дна и рассказать всем правду — но почему-то он этого не делает. И потому Суверена надо свергнуть, сместить его с роли ведущей власти, захватить все ресурсы и снарядить экспедицию вертикально вверх, оставив Дно лишь напоминанием об ужасном прошлом.

Но заговор потерпел поражение, участники его схвачены, и лишь Лориану удалось бежать. И сейчас он стоял перед большим и красивым зданием, мягко подсвечиваемым желтоватым светом — резиденцией Суверена. Лориан пришёл расквитаться за прошлое с врагом, которого ненавидел всю жизнь.

***

За столом сидел человек. Он был уже давно не молод — морщины и седина прорвались через генетический прогресс Айлинерона, и дитя Кубуса уже было близко к своей естественной смерти. Но взгляд человека был ясным и волевым, аккуратная острая бородка украшала его лицо, а строгий чёрный костюм компенсировал видимую слабость тела. Таким был Суверен, и сейчас он в окружении пяти охранников ждал своего ночного гостя.

Суверен был уверен, что проиграет ему, что эта ночь станет в его жизни последней; но он не хотел уходить безвольно, подобно спичке, брошенной в стакан воды. Если он и не сможет победить Лориана, так хоть попытается его переубедить. А пять пистолетов и доброе слово могут сделать куда больше, чем просто доброе слово.

Дверь распахнулась. Но прежде чем охранники успели отреагировать, огромные изломанные иглы подобно серебристым молниям пронзили их всех, пригвоздив к стене. Суверен вздохнул и прикрыл глаза.

— Я ждал тебя, сын Нормана, — поприветствовал он.

— Скажи мне, где он, и я сделаю это быстро, — выговорил Лориан со сдержанной яростью, когда вокруг руки его уже сформировались новые иглы.

— Лориан, — вздохнул Суверен, сложив ладони на стол. — Конечно же, я скажу тебе. Но давай просто поговорим — как человек и человек, как душа говорит с душой. Я уверен, что мы сможем уладить те недомолвки, что оставило нам прошлое. Ты ведь так повзрослел…

Лориан дёрнул рукой, и одна из игл оторвалась и пронзила плечо Суверена, пригвоздив его к стулу. Тот поморщился, но не убрал ладони со стола.

— Лориан, прошу тебя…

— Следующая будет в голову.

Суверен закрыл глаза и рвано вздохнул, борясь с болью. Он знал, что Лориан был ослеплён мнением своего отца, что сын Нормана ошибался на его счёт; Суверен хотел исправить это, хотя бы перед смертью показать Лориану мир с другой стороны. Суверен знал, что в любом случае его ждёт гибель, но все же надеялся и очень желал, что перед ней ему выпадет шанс утешить хотя бы одну заблудшую душу. Наконец, он взглянул на Лориана и сказал:

— Он в тюрьме, что под моей резиденцией. Минус второй этаж, не заблудишься. Но всё-таки, Лориан…

Ещё один взмах руки — серебристо-стальная игла пронзила лоб старика, заставив его застыть в жесте мирных намерений, с обеими ладонями на столе. Хлопнула дверь, и шесть трупов остались наедине друг с другом и вязкой ночной тишиной.

***

На подземных уровнях Резиденции было сумрачно. Ночной жёлтый свет здесь сменил нейтральный белый, но не привыкшие к полутьме глаза болели и слезились. Лориан с горечью осознал, что когда-то он прекрасно видел и при таком освещении.

Тюремная решётка не могла стать преградой для человека с модулем. Прутья, превратившись в жидкость, упали вниз, и Лориан вошёл в камеру. Перед ним на кровати сидел человек, чьё лицо уже стало медленно пропадать из памяти.

Отец.

Лориан впервые за долгое время абсолютно оцепенел. От переизбытка давно забытых чувств он не знал, что делать; он так долго шёл к этому моменту, но никогда не думал, что скажет или сделает, когда тот случится. Но ситуация разрешилась сама собой: отец поднялся на ноги, сделал пару шагов и обнял юного Рыцаря.

И только теперь, когда его подбородок лёг на плечо отца, Лориан осознал, насколько он вырос за это время. Он проделал долгий путь и совершил настолько много деяний, что их даже приблизительный пересказ уж точно затребует нескольких вечеров. Лориан, пробравшись сквозь технические уровни, познакомился с Францем и Зормильтоном; стал учеником Железного Рыцаря, увидел, как случилось Второе Забвение; воевал с Атексетами, заслужив имя Лазурной Звезды, и победил. И всё это время он закалялся, рос как воин, как мыслитель и как человек; он понимал, что стоит ему начать говорить, будет говорить уже не тот Лориан, который оставил отца на Дне вечность назад. От этого было грустно, невыносимо грустно, но это было неизменной правдой, которую оставалось только принять.

И Лориан, прозванный Лазурной Звездой за свои подвиги, тихо плакал в плечо отцу, которого спас из долгого плена.

***

Франц же направлялся в совершенно другую сторону. Он шёл по белым коридорам, освещённым мягким голубым светом, он медленно делал шаг за шагом, и с каждым касанием ноги этого пола пробуждались воспоминания. Франц шёл осторожно, тихо, словно боясь напугать их, как если бы воспоминания могли разлететься, подобно стайке перепуганных птиц.

«Твоя музыка полна излишней драмы. Тебе стоит научиться понимать, когда начинаешь раздражать других людей, если хочешь жить с ними».

«Хей, Франц. А мы неплохо постарались сегодня».

Впереди была дверь. Дверь, за которой скрывались ответы на все вопросы.

«Я вылечу его, будь в этом непоколебимо уверен. Но сначала ты сделаешь то, что прошу я и что нужно всему Человечеству».

Франц взялся за ручку и медленно открыл её.

За дверью была большая комната с широким окном на всю стену, вид из которого охватывал весь Главный Купол. Комната не освещалась, но Франц всё видел в ней — видел белый рояль у левой стены, видел углубление пустого бассейна у окна — но то были вещи. А перед взглядом его, на том слое воображения, что способен перекрывать реальность, Франц видел изящного юношу, который сидел за роялем, задумчиво откинувшись на спинку стула. Он был одет в серую мантию, и белые вьющиеся волосы едва скрывали его уши; юноша через большие круглые очки смотрел в глаза Францу, и тот видел, как на утончённом лице играют блики огней, сияющих мягко из-под воды бассейна. И впервые за три тысячелетия Франц знал, кто бессловесным призраком сейчас сидит перед ним.

— Польмин, — прошептал он, словно опасаясь голосом разрушить видение. — Я слишком долго шёл. Прости…

***

С той вылазки прошло несколько дней. Встретившись с отцом Лориана, Франц пообещал ему, что все обитатели Дна в ближайшем будущем будут подняты на поверхность Кубуса; конечно же, никто не знал, что это стало очередным продуманным ходом в сложной игре Агмаила. Облака над Кубусом медленно рассеивались, завалы расчищались, и Планета о Шести Гранях стала выглядеть куда опрятнее. Лишь полуразрушенные монументальные здания оставались немым напоминанием тому, что недавно закончилось.

Но у Лориана оставалось ещё одно незавершённое дело. Он сидел в своей комнате в одном из уцелевших зданий, а перед ним висела в воздухе Прокси, зафиксированная на месте полсотней стальных игл. Загадка Агмаила всё ещё не была разгадана, но на этот раз, похоже, у Лориана было решение.

Он держал в руке небольшую коробочку — имитатор собственного разума. При контакте с Прокси Агмаила имитатор примет на себя возможную атаку — а затем запишет все полезные данные, что можно было бы получить. Лориану останется лишь подключиться к имитатору и просмотреть результат.

Длинный тонкий провод, паря между иглами, пролетел до Прокси и коснулся её поверхности. Имитатор отозвался в нейре Лориана: процесс пошёл. Две минуты показались вечностью — две минуты два компьютера играли в нетривиальную игру, копируя двух, возможно, самых великих людей в истории Кубуса. И вот, наконец, Лориан услышал заветный сигнал: обмен информацией завершён. Секунду он помедлил — засомневался, не скопировал ли имитатор ловушку — а затем подключил его к своей нейре.