– Джеймс… мне не пришло это в голову… да, может быть ты и прав… Ох! На острове есть по крайней мере один мальчик, который выпал из коляски! Ещё один, про кого не знаю… остальные, вроде как, «гости»… мне даже показалось, что они немного выросли.
– Я могу совершенно точно сказать тебе одно. Если кто-то принадлежит этому месту, то пути назад для него нет. В противном случае, когда остров позовёт, человек просто пешком уйдёт в море. Я, к сожалению, такое уже видел. Мы, спасибо, можем просто вернуться сюда на Весёлом Роджере, но при отсутствии такой возможности каждый из нас давно уже стал бы утопленником.
Взявшись за голову, Венди села на землю рядом с капитаном, поморгала и потёрла виски.
– Что же делать..? – глубоко вздохнула она.
– Боюсь, тебе не понравится мой ответ, любовь моя. Ничего. То есть, я полагаю, нам не следует вмешиваться в ход событий, какими бы горькими они ни были… Если, конечно, кто-то из мелких задавак самостоятельно принял решение вернуться домой, то я, конечно, помогу, противиться не стану. Но чем больше я, благодаря тебе, обращаю внимание на детали, которые раньше не замечал, тем больше убеждаюсь, что здесь творится что-то очень серьёзное. И я не готов влезать ни в какие процессы… потому, что люблю тебя… и не хочу подвергать тебя непредвиденному риску… мало ли, с чем ещё мы столкнёмся…
Вокруг упругой мужской талии с нежностью и некоторым отчаянием обвились две хрупкие женские ручки. Венди ничего не ответила капитану, но это была ровным счётом та же самая причина, по которой она сама решила не разбираться с загадками острова и не хотела бежать. Фактически, он озвучил её собственные мысли.
Тихая, как кошечка на мягких лапках, Венди вернулась в малиновый куст с первыми лучами рассвета. Никто не проснулся, и её ночное отсутствие сохранилось в тайне. Капитан сказал, что, как бы она ни решила поступить, отплывать пока рано, и изъявил готовность позволить ей провести с мальчиками любое количество времени («Я люблю тебя, моя леди, и искренне верю, что ограничивать желания и свободы своей любимой – крайне недостойно для уважающего себя мужчины», – сказал он, и Венди подумала, что мир был бы намного счастливее, если бы так рассуждал каждый). Но, впрочем, задерживаться у Потерянных мальчишек она не собиралась. Ей с лёгкостью удалось завлечь ребят в игру под названием «прятки», чтобы никто ей не мешал, поговорить с Хрюнделем, пообещать ему помощь при первой же возможности и обозначить несколько важных моментов. Она объяснила, что для обратного путешествия требуется подготовка, предложила ему продолжать быть самым храбрым мальчиком (что очень понравилось Хрюнделю), и лично поговорить с другими ребятами, но не с Питером Пеном. Если, сказала она, желающих соберется несколько, то она, когда всё будет готово, предупредит их и назначит встречу в секретном месте. А если никто больше не захочет домой, тогда она заберёт только Хрюнделя. И Питеру знать об этом необязательно, авось, он и не заметит отсутствия части команды…
Ну, а ближе к вечеру, Венди сообщила, что ей ещё хочется заняться ужасно захватывающими делами, такими, как математика и правописание, и она с радостью приглашает с собой всех, кто готов провести с ней несколько увлекательных лун за тетрадями и учебниками, и мальчики, как миленькие, все стали отплёвываться, фукать и прятаться под одеялами, так что она рассказала им сказку на ночь и со спокойной душой покинула малиновый куст, уверенная, что искать её не станут.
Джеймс снова лично приплыл за ней к условленным скалам, а его счастливая улыбка сияла ярче всех звёзд, заметная издалека, ещё когда он только спускал шлюпку на воду. И, как и в прошлый раз, время, за которое он добрался до берега к маленькой мисс, было во много раз короче времени, за которое он доставил её на бриг, а море на обратном пути колыхалось сильнее.
*
– Сладкая… сладкая… сладкая… мм… мм… боги… сладкая… моя… Венди…
В уютной капитанской спальне было темно и немного душно, предрассветные часы окутывали корабль вязкой тишиной, и в ней, как в сахарном сиропе, таяли томные приглушённые стоны и шуршания утренних одеял.
– Сладкая… сладкая…
Джеймс лежал на боку, повторяя контуры женского тела в своих объятиях, и в крайне ленивом темпе занимался удовлетворением своих потребностей. Уже пребывая в состоянии «после него», Венди, обмякшая и податливая, сонно таяла ему навстречу, подрагивая и протяжно вздыхая.
– Сладкая… моя… красавица… мм… мм!..
Горячая женская мягкость танцевала вокруг Джеймса в микроскопической пляске, порхала по нему возбуждённым пульсом, Венди чувствовала, что он вот-вот потеряет контроль, но капитан любил мучить её и себя, до последнего балансируя на грани срыва, дожидаясь момента, когда сопротивление будет невозможно.
– Сладкая… сладкая… Венди… м… м!… м!!!
Было так сказочно хорошо и честно, что Джеймс даже не кусал её, не целовал, не дразнил пальцами, только медленно скользил, глубоко вдыхая, и Венди не кричала, не извивалась, а расслабленно позволяла прижимать себя к сильной груди, с восторгом ощущая на шее возбуждённое колючее дыхание. Озеро удовольствия, растекавшееся в её теле, становилось морем, а море – океаном.
– Сладкая… о!
Спазм пришёл неожиданно, но и не резко, он медленно сжал изнутри всё текучее лоно, обнял Джеймса и раздался вокруг него сладострастным пульсом, приветствуя и поощряя его грандиозное напряжение, и капитан самозабвенно отдался этому процессу, разрешая удивительным женским мышцам извлечь из него самое искреннее мужское восхищение своей избранницей.
Это было не «м-м-мф!!!», «а-а-аргх!!!», не «о-о-о, чёрт!!!» и не «Джеймс!!!…», а что-то другое, тихое, низко придыхательное, не близкое к безумию, а, наоборот, очень осмысленное и постигнутое.
====== Миссис Джеймс ======
Сорок четыре луны. Столько времени откусила Нетландия от Джеймса, прежде чем капитан почувствовал, что можно, наконец, увести бриг из проклятой бухты. Как правило, когда взрослые люди находятся в определённых и неизменных условиях, они быстро привыкают, легко вырабатывают удобоваримые паттерны поведения, видят и создают комфорт в постоянстве. Так Джеймс и Венди начали сменять друг друга на острове, занимая Потерянных мальчишек то ожесточёнными боями с пиратами, то маминой заботой и историями на ночь, а также часто, спасибо третьим участникам действия в лице племени Пиканини, проводили много лун подряд вместе на корабле или на водопаде. Венди даже успела подружиться с экипажем Весёлого Роджера, ну, насколько можно было назвать дружбой то, что она теперь знала всех по именам и должностям, а также имела небольшое личное представление о каждом пирате.
Среди пиратов, кстати, нашлись те, кто припоминал ещё детали своих прошлых жизней, а братья канониры даже сбивчиво рассказали на ломаном английском, что их «стёрли» из их временнóй линии за какие-то нарушения, и так они попали на остров. Когда Венди сообщила об этом Джеймсу, капитан с энтузиазмом ответил, что расспросит их подробнее, и девушка не знала, радоваться ей, или бояться. Впрочем, и по-испански Ун, Дос и Трез не смогли объясниться лучше, так что Джеймс и Венди остались в прежней точке на пути к пониманию своей ситуации.
Зная, что она может потерять счёт дням и годам, как капитан, Венди вычислила, что, включая путешествия, находится в Нетландии уже около трёхсот двадцати лун. Однако эта цифра не напугала её, а вызвала только приятные и полные благодарности мысли о том, что столько времени она живёт под надёжным крылом самого благородного и заботливого мужчины в мире, и что она желала бы, чтобы эта цифра увеличивалась бесконечно, к тому же, если она правильно прикидывала, это всего-то три с половиной обычных месяца. Джеймс лелеял и нежил её, ухаживал, дарил ласку и любовь.
Пока Венди уделяла время Потерянным мальчишкам, он привёл в настоящий порядок потайные залы Чёрного замка, где теперь приютилась часть старой мебели из капитанской каюты: кровать, большой стол, пуфик и стул-трон. Жить там, конечно, возможным не представлялось, но укрыться на несколько лун можно было с комфортом. Капитан также с гордостью показал ей свою сокровищницу, она находилась здесь же, в другом крыле, рядом с прогнившей библиотекой, и Венди в жизни не видела столько золота. Целый огромный каменный зал, заваленный сундуками с драгоценностями, которые, находись они на борту, стопроцентно потопили бы Весёлый Роджер.
